Но она увидела надежду на его лице.

- У меня на самом деле есть кое-кто, - пробормотала она. – Тот, чей дед заседал в Совете до того, как социальный порядок лишил его звания. Тот, чья династия древняя, и чьи желания сохранить магический мир и покой чисты. Тот, кто не очень близок с моим братом.

- Слушаю...

Он выглядел искренне заинтригованным, и надежда снова зародилась внутри Сабэль.

- Было бы интересно.

- Как вы относитесь к Айсдернусу Рикарду?

Глава 15

В тот момент, когда Сабэль прервала связь со Спенсером, Брэм освободился и, вскочив на ноги, рванул через комнату к ней.

– Ты выжила из своего гребанного ума?

Когда Айс снова схватил Брэма за руку, удерживая его подальше от сестры, он задумался о том же. Откуда у Сабэль появилась безумная идея, чтобы Брэм выдвинул его в Совет? Будь он проклят, если снова попросит Брэма о помощи, и Айс не сомневался, что другой волшебник отрубит свою правую руку, прежде чем поднять палец, чтобы помочь ему.

Сабэль с горящим взглядом голубых глаз повернулась к брату и положила в карман зеркало Брэма.

– Подумай о чем-то, кроме ярости, управляющей твоим мозгом. Блэкборн и Спенсер боятся Матиаса больше, чем могут признать, и они это знают. Они надеются, что, оказавшись союзником, он не обратит жестокость против них.

– Идиоты.

– Очевидно. Но в этой ситуации лучшее, что я могла сделать, это использовать их же аргументы против них. Они боятся восстания Лишенных, потому что у группы нет представителя в Совете?

– Это фигня, Сабэль. Они боятся только потерять собственную власть. Они сражались со мной с того дня, как я занял это место. Они знают, что грядут перемены и именно я принесу их.

– Конечно. Но посмотри на прелесть этого плана: если ты выдвинешь Айса, он должен успокоить тех самых людей, которых, как они утверждают, хотят успокоить, а Блэкборн и Спенсер все еще проголосуют за Матиаса, ты загонишь их в угол. Они должны проявиться, чтобы поддержать зло. Со временем это уменьшит их влияние. И мы оба знаем, что Матиас убьет их, как только они перестанут быть полезными. Так или иначе, через свою трусость они подписали себе смертный приговор.

Брэм перестал бороться, и Айс выпустил его. Не то, чтобы он не мог удержать волшебника, когда Сабэль шокировала его снова и снова. Он всегда знал, что она умна, но ее мастерство в политике поражало. Она хорошо понимала советников, что их мотивировало, чего они хотели и боялись. Она нашла способ использовать их ложь против них. Гордость вспыхнула у него в груди… даже зная, что ему придется отказаться от ее предложения.

– Сабэль.

Он пересек комнату и взял ее руки в свои.

– Брэм был прав, отказавшись выдвинуть меня после смерти Гайлин. Я… не подхожу для Совета. Они все думают, что я злюсь. Я плохо сдерживаю темперамент. Мое положение гарантирует, что они никогда не послушают…

– Это чушь, – перебила она. – Ты сильный и стойкий. Умный. Как только они узнают тебя, поймут, что ты не злишься. Может быть, сейчас им необходим вспыльчивый человек в Совете, чтобы встряхнуть их.

Она верила в это? Несмотря на то, что он был рожден Лишенным, Айс никогда не чувствовал себя менее равным, до тех пор, пока Брэм не отверг его много лет назад. Он вспомнил тот момент стыда, когда желчь обожгла его изнутри. Жало унижения. Он так и не простил бывшего друга за это.

Может ли он вступить в политический союз с кем-то, кого долго считал врагом? У него есть выбор?

– Старейшины Совета стали слишком смело всем заправлять, – отметила Сабэль. – Они будут слушать тебя, если вы с Брэмом научитесь работать вместе, голосовать вместе. Вместе со Стерлингом и Тайнаном вы вчетвером будете контролировать Совет. Вы будете задавать тон и стандарты. Политику.

Айс впитывал ее слова, они звучали в его голове. Лишенный, который родился без будущего, внезапно становился одним из семи самых могущественных волшебников магического мира? Он никогда не жаждал власти, только хотел, чтобы Матиас прекратил распространять зло. Даже если бы они с Брэмом могли терпеть друг друга, какой вклад он мог внести в Совет? Брэм обвинил его в зацикленности. Что изменилось? Что он действительно знал о правлении магическим миром?

Сабэль повернулась к брату.

– С моим предложением выдвинуть Айса как кандидата, я дала тебе все, что ты хотел на пути к власти над Советом: контроль большинства. Все, что тебе нужно сделать, - это помириться с Айсом.

Брэм долго молчал, просто смотрел на сестру со смесью изумления, гнева и раздражения. Айс понимал чувства волшебника.

– Социальный порядок не позволяет Айсу занять место в Совете.

– Это дерьмо должно быть исправлено. Ты знаешь это.

Брэм пожал плечами. Айс удивился, что творилось, черт побери, в голове у этого волшебника.

– Есть еще мнение Хелмсли Кэмдена, на него можно положиться.

Брэм изменил тактику.

– Он может согласиться на то, чтобы Лукан был в Совете, и это даст нам необходимый четвертый голос.

Сабэль закатила глаза.

– Сомнительно, дорогой брат. Клифден О'Ши отказался идти на компромисс, и Матиас убил его за это. Как думаешь, почему Кэмден все еще жив?

Потому что он продался. Сабэль абсолютно права. Опять же он убедился, что она умная девушка. Айс всегда уважал ее, но сегодня его уважение к ней росло не по дням, а по часам.

– Подумай, Брэм, – продолжила она. – Блэкборн проголосует за Матиаса. Он выдвинул ублюдка, и не голосовать за него было бы дурным тоном. Но у нас есть шанс завоевать Спенсера, возможно, убедив его, что между тобой и Айсом нет связи.

На самом деле, нетрудно притвориться.

Брэм провел рукой по лицу.

– Может быть. Думаю, ты должна позволить мне поговорить с Кэмденом, на всякий случай. Мы можем предложить ему защиту в обмен на голос за Лукана.

Лукан прочистил горло.

– Выдвини Айса. Это лучший ход. Сабэль права.

Резкий поворот, взгляд Брэма кричал, что неожиданное заявление Лукана было тем, что он ожидал бы от Иуды.

– Ты сдаешься, просто так?

– Нет, перехожу к лучшему плану. Оставь свой гнев и проклятую гордость. Ты и Айс не всегда понимаете друг друга. Вы оба предали друг друга. Это было два столетия назад. Если мы хотим предотвратить кровопролитие, мы должны использовать наши головы.

Лукану легко было сказать, он не был предан. Учитывая его хмурый взор, Брэму явно нравилось утверждение Лукана не больше, чем Айсу. Но, черт возьми, парень был прав. Пока Айс не верил, что станет Советником, но ради магического мира и памяти Гайлин он хотел попробовать.

– Спасибо, Лукан.

Сабэль кивнула мужчине, затем повернулась к брату.

– Чтобы подтвердить свои подозрения, я свяжусь с Кэмденом и посмотрю, где его преданность. Я уверена, что это инстинкт самосохранения, но...

– Я свяжусь с ним, – возразил Брэм.

Сабэль подняла золотую бровь.

– Чтобы ты смог вести такой же деликатный разговор, который попробовал со Спенсером? Я думаю, дорогой брат, что пока ты снова не научишься управлять своими эмоциями, ты должен ограничить разговоры с другими.

Проведя руками по волосам, Брэм отвернулся, его плечи были напряжены. Но он кивнул.

– Хорошо, – сказала она. – Я голодна. Кто-нибудь хочет позавтракать?

Лукан быстро ответил:

– Если ты предлагаешь, то да.

Все внутри Айса требовало, чтобы он последовал за Сабэль, держал Лукана подальше от нее, был единственным волшебником, чтобы разделить ее утро, ее трапезу... Он оттолкнул это. Логика. Лукан не собирался взывать к ней. И пока остальные в Совете верили, что он не был союзником Брэма, Сабэль не могла принадлежать ему.

Трясущийся от пронзающей боли, он послал страстный взгляд на свою возлюбленную. Что-то в ее лице, мольбе в ее глазах, сказали ему, что она хочет, чтобы он протянул оливковую ветвь Брэму и позволил начаться сближению.

Его желудок сжался, слишком большой ком, чтобы проглотить. Быть первым, кто извинился перед "другом", который захлопнул дверь в последнем Маяке надежды, чтобы отомстить за свою сестру? Кто поставил его на место несколькими хорошо расставленными словами много веков назад, а затем снова, когда он воззвал к его сестре? Волшебник, который стоит между ним и счастьем даже сейчас?

Сабэль просила слишком многого.

Они с Луканом исчезли, закрыв за собой дверь. Финальный щелчок зазвучал в пространстве пещеры между ним и Брэмом. Айс смотрел на своего врага. Что, черт возьми, он мог сказать? Практически все было бы истолковано как способ пробраться в Совет или в жизнь Сабэль. Обе попытки будут отвергнуты.

Черт возьми, он не пытался использовать свои дипломатические навыки почти двести лет. Однажды он имел надежду пробиться в политику, размышлял, произносил речи. Он позволил гневу и безнадежности похоронить себя. Теперь, как и тогда, между ним и спасением стоял один человек.

Дьявол.

– Это чертовски неловко, – пробормотал Айс.

Пристальный взгляд Брэма метнулся в его направлении.

– Ага. Мне это не нравится.

– Мне тоже. Твоя сестра очень умна.

Он засмеялся.

– Точнее и не скажешь.

Снова наступила тишина, и мысли Айса пришли в неистовство. Когда-то разговор между ними был легким, дружелюбным, полным шуток и шалостей. В течение многих лет его горе из-за потери Гайлин заморозило все его чувства. Но как только он присоединился к Братьям Судного дня, тот дух братства, которого он не получил, снова ударил его другим видом печали. Айс, конечно, верил в их дело, но понимал, что, пока Брэм возглавлял группу, он всегда будет аутсайдером.

Сабэль, благослови ее, дала ему шанс, чтобы, возможно, изменить это. Айс не мог перестать думать, что это значит для них. Он должен сосредоточиться на том, чтобы найти способ не испортить все.

– Я... никогда не благодарил тебя за спасение сестры, – внезапно сказал Брэм.

Это были последние слова, которые Айс ожидал услышать, и они сбили его с толку.

– Это было делом чести и удовольствия. Что бы ты ни думал о моих чувствах к твоей сестре, они подлинные. Она – мое сердце, и я отдам жизнь за нее.