Согласно нашим планам 29 мая 1955 года у нас состоялась прекрасная свадьба, на которой присутствовали все наши друзья и родные. В тот же день мы поехали в Джексон и остановились в мотеле. Мы были в восторге от того, что наконец можем заниматься любовью в постели. Вскоре после свадьбы мне поставили диафрагму, и это стало ещё одной чудесной переменой. Теперь, после нескольких месяцев ожидания, мы могли заниматься любовью, не прибегая к использованию мешавшего нам презерватива.
Джеймс:
Мы создали весьма прочные в некоторых аспектах отношения. Будучи долгое время любовниками и самыми близкими друзьями, мы вступили в брак при большой степени взаимной откровенности. У нас не было секретов друг от друга, прошлое каждого из нас было для другого открытой книгой. В то время мы не сознавали всего значения нашей откровенности. В целом мы были весьма неискушенными в искусстве сохранения хороших отношений. Физическое влечение было важной частью нашего союза и остается таковым поныне. В этом нет ничего плохого, однако этого вовсе не достаточно. Самой опасной составляющей нашего неведения были наши представления о романтической любви. Мы искренне верили в то, что нас связывает какая-то особая любовь. Мы поддались двум американским мифам: "Любовь побеждает все" и "Брак, основанный на настоящей любви, сулит вечную идиллию". Любовь действительно помогает выстоять во многих сложных ситуациях, но этому также способствуют терпимость, понимание, готовность идти на компромисс при различиях в потребностях, предпочтениях и ценностях двух индивидуумов.
"Двое становятся единым целым". Согласно нашей ранней интерпретации этого мифа нам следовало заниматься одним и тем же, постоянно находиться вместе. В то время мы часто посещали церковь и получали там сильное подтверждение подобных установок. "Супруги, которые молятся вместе, никогда не разводятся." "Супруги, которые отдыхают вместе, никогда не расстанутся." В результате я испытывал чувство вины, играя по воскресеньям в теннис, когда Пегги не хотелось составить мне компанию, а она обычно отказывала себе в развлечениях без моего участия. Возможно, единственный фактор, не позволявший нам сильно стеснять друг друга, заключался в том, что жизнь каждого из нас была основательно заполнена учебой и работой. Пегги работала на полную ставку и одновременно училась в колледже. Негативная сторона нашей загруженности проявлялась в том, что благодаря напряженному графику у нас оставалось мало времени друг для друга. Связывавшие нас прочные узы помогли нам пережить те первые годы брака, но теперь я понимаю, что тогда мы не занимались активным строительством и сохранением наших отношений.
Пегги:
В определенном смысле мы были романтиками и идеалистами, но при этом хотели показать миру, что обладаем необходимой для семейной жизни зрелостью. Пожалуй, я даже старалась относиться ко всему с чрезмерной "зрелостью". Радость нашего общения уменьшалась из-за того, что я слишком серьезно подходила к моей роли жены. Я полностью отдавалась работе и выполнению моих семейных обязанностей. Работала на полную ставку, посещала колледж и вдобавок старалась быть идеальной домохозяйкой. Каждое утро делала печенье. Каждую неделю пекла домашние булочки. Гладила рубашки для Джеймса. Короче, полностью отдавалась моей новой роли.
Одно из негативных последствий заключалось в том, что я зависела от одобрения Джеймса. Подростком я получала одобрение в форме моей "популярности", признания моей привлекательности и талантов. После вступления в брак я перестала искать одобрения окружающих и полагалась в этом исключительно на Джеймса. Мое мнение о самой себе определялось тем, насколько успешно я справляюсь с обязанностями его жены. В то время я считала такой подход совершенно правильным. Только спустя много лет я поняла, как сильно он подрывал мою уверенность в себе и самоуважение. Я превращала себя в человека второго сорта, чье предназначение - обеспечивать комфорт Джеймса. Ему не составляло труда видеть во мне исполнителя такой роли, а не ту женщину, на которой он женился.
Джеймс:
Несомненно, первые три года нашего брака изменили мое представление о Пегги. Эти перемены происходи медленно, подспудно, и я лишь недавно осознал их значение. Я все меньше воспринимал Пегги как самостоятельную личность, видя в ней просто женщину - "одну из них". Это происходило следующим образом. Сближаясь с коллегами-мужчинами на работе и на теннисном корте, я беседовал с ними о проблемах семейной жизни. На самом деле это было морализаторством. Лейтмотивом и итогом этих разговоров часто становилась фраза "Это просто ужасно".
"Правда, это ужасно, что наши жены совершенно не понимают нашу потребность играть в теннис?"
"Правда, это ужасно, что они дают волю эмоциям и плачут вместо того, чтобы спокойно обсудить ситуацию, как это делаем мы?"
"Правда, это ужасно, что они не умеют распределять время так рационально, как мы?"
Заключение: "Женщины сильно отличаются от нас. Они очень эмоциональны. Они реагируют на все иначе, нежели мы, мужчины. Так уж они устроены. Нам не дано понять или изменить их, поэтому остается принимать их такими, какие они есть. Жить с ними нелегко, но ещё труднее жить без них. Медленно, но неуклонно я присоединялся к большинству мужчин, которые видят в женщине не индивидуума, а члена загадочной группы.
Это отношение разделяет мужчин и женщин. Когда между нами возникали разногласия, они позволяли мне причислить Пегги к проблемному сообществу, не пытаясь разобраться в сути противоречия путем непосредственных переговоров. Мне было легко находить сочувствие и поддержку у других мужчин. Это справедливо и поныне. Очень редко случается такое, чтобы компания мужчин обсуждала женщин без высказывания этих шаблонных суждений. Большинство мужчин не проявляет сознательной злонамеренности. Они искренне верят, что так устроен мир. Они просто не хотят на мгновение остановиться и задуматься о своем образе мышления относительно женщин.
Пегги:
Некоторые стереотипные представления основаны на том факте, что в целом женщины действительно более эмоциональны. Но я считаю это естественным результатом той традиционной роли, которую мы играем в отношениях с мужчинами, принося себя в жертву и отводя себе второстепенное значение в жизни. Принимая во внимание принятую мною роль, легко понять мои разочарование, беспокойство и неуверенность того периода - а также мою эмоциональность. Любой человек, мужчина или женщина, играя такую роль, будет испытывать подобные чувства.
Джеймс:
Я даже не сознавал свое отношение к происходящим с Пегги переменам. Я думал, что поступаю так, как должны поступать все женатые мужчины - учиться жить с женщинами. Теперь мне кажется, что такой подход создает благодатную почву для романов на стороне. Особенно если вы следуете традиционным для мужчин двойным нормам морали, как это происходило со мной. Легче оправдывать внебрачную связь, видя в своей жене не индивидуальность, а "одну из них".
В те ранние годы брака я даже не помышлял о возможности романов и тем более не обсуждал её. В этом отношении я получил весьма консервативное воспитание. Любые внебрачные связи, возникавшие в нашем маленьком городке, воспринимались окружающими как нечто постыдное. Насколько мне известно, мои родители жили исключительно моногамно, но наиболее ясное выражение их взглядов исходило от моей матери. Для неё брак был чем-то священным. Мысли о внебрачном сексе вызывали у неё отвращение, а реальность она просто предпочитала не замечать. Обсуждать эту тему с детьми считалось недопустимым. Когда же она все-таки затрагивалась в доме, мать тотчас давала понять, что адюльтер - вещь недопустимая и слишком ужасная, чтобы говорить о ней. Поскольку в детстве я не знал никого, кто заводил романы на стороне, полагаю, взгляды матери были для меня единственным источником информации о внебрачных связях и основой для их оценки.
Пегги:
Мои ранние воспоминания о внебрачных связях весьма туманны. Я помню слова, которыми описывались заводившие их люди. Они "предавали" и "оскорбляли" своих супругов. Было ясно, что такие люди - настоящие негодяи. Считалось, что подобный проступок может совершить только человек из низов общества. Я не могла представить себе в таком качестве кого-то из наших знакомых. Вся эта тема казалась мне бесконечно далекой от моей жизни.