– А что с родителями Рори? – спросила я.

Бабушка вздохнула. – О них я знаю не так много. Только то, что они выбрали другой путь – не такой, как твой отец. Они были Жнецами и всегда ими и оставались.

– Но почему они ничего не рассказали Рори о своей сущности? Почему не сделали ее Жнецом?

– Я не знаю, – отозвалась бабушка. - Может быть, они хотели, чтобы девочка добровольно решила стать Жнецом. Может, в тайне надеялись, что она изберет другой жизненный путь. На этот вопрос у меня нет ответа – ни для тебя, ни для неё.

Я посмотрела на Рори. Рейчел что-то сказала, и на лице Рори расцвела улыбка. Хмурое выражение, которое она постоянно демонстрировала, ненадолго сошло с её лица. На одно мгновение она показалась расслабленной... и счастливой. Я задавалась вопросом, случилось ли этого из-за того, что по близости нет других подростков, которые издеваются над ней – или осуждают за ужасные вещи, совершенные её родителями.

– Спасибо, что рассказала мне.

– Не за что, – ответила бабушка. – Хотя я давно уже должна была сделать это, милая. Но время... всё казалось не подходящим. Сначала убили твою маму, потом ты перешла в Мифакадемию и всё остальное, что случилось за последние месяцы. Ты и без этого так много пережила. Я не хотела огорчать тебя ещё больше.

– Я знаю, что ты пытаешься защитить меня, – сказала я. – Но мы обе знаем, что это просто больше невозможно. По крайней мере, теперь я знаю правду о своём папе, даже если она мне не нравится.

– Так и есть.

Мы ненадолго замолчали.

– Будь завтра осторожна, – наконец сказала бабушка. – Я знаю, что с тобой твои друзья, но мне не нравится идея, что ты поднимешься к этим руинам. Особенно из-за того, что Жнецы наверняка знают, что ты будешь там.

– Я буду осторожна. Аякс принимает все меры предосторожности. Мы будем готовы, не важно, что они там планируют.

– Знаю, но всё-таки это не избавляет меня от переживаний.

– Как дела у Никамедиса? – спросила я, потому что заметила, что она до сих пор ни разу не упомянула его.

Бабушка колебалась.

– Ему стало хуже. У него поднялась температура. Пока ещё не слишком высокая, но Метис говорит, что это только вопрос времени, температура очень скоро поднимется, и яд победит её целительную магию. Кроме того... иногда он не чувствует своих ног. Онемение то приходит, то уходит. Это ещё один признак того, что яд распространяется в теле. Метис думает... что его может парализовать навсегда, даже если цветы Амброзии вытеснят яд из его тела.

Я потёрла внезапной запульсировавший лоб. Стоя здесь, я переживала из-за какой-то «семейной драмы», как назвала её Дафна, в то время как Никамедис страдал – и всё из-за меня. Я быстро подавила тревогу за него и сосредоточилась на другом чувстве, зародившимся во мне, – решимости найти цветок и вовремя отвезти его в академию.

– Я люблю тебя, тыковка, – сказала бабушка Фрост. – Будь послушной и осторожной.

– Постараюсь. Я тоже люблю тебя, бабушка.

Мы повесели трубки. Я вернулась в гостевую комнату, закрыла за собой дверь, положила мобильный на прикроватную тумбочку и залезла в кровать к Дафне. Я знала, нужно отдохнуть, ведь завтрашний день будет ещё длиннее и напряжённее. Всё-таки мне понадобилось очень много времени, чтобы наконец перестать замечать храп и уснуть.

В эту ночь, для разнообразия, мне не снилось, как Логан закалывает меня. Я просто погрузилась в глубокую, спокойную черноту, в которой дрейфовала, пока не пришло время просыпаться. Возможно, моё подсознание чувствовало, что уже завтра я подвергнусь достаточной опасности, чтобы ещё сегодня видеть об этом сны.

Прежде чем отправиться в путь, у нас состоялся поздний завтрак в столовой, после чего мы взвалили на плечи снаряжение и отправились в путь. Ковингтон уже ждал нас возле ворот. И снова я уставилась на грифонов, сидящих по обе стороны от решетки. Они как всегда смотрели на меня, но сегодня их взгляд показался мне каким-то мрачным и бдительным, будто они знали о планах Жнецов и том, каким опасным будет наш поход в горы. Вздохнув, я отвернулась. Да, у меня тоже было предчувствие, что в этой вылазке мне придется сражаться за свою жизнь.

Перед воротами нас ждал большой чёрный фургон, в котором мы поедем. Ковингтон направил машину через Сноулайн Ридж, мимо всех магазинов, затем улица сузилась и начала подниматься вверх по серпантину в гору. Наконец, библиотекарь остановился на асфальтированной стоянке перед парком. Перед входом стояла табличка с надписью: «Зона отдыха Сноулайн Ридж», над которой висела резьба в виде зелёного соснового леса с возвышающейся за ним вершиной горы. Ковнигтон заглушил мотор, в то время как Аякс, сидящий на пассажирском сиденье, повернулся к нам.

– Все мы знаем, с чем нам придётся столкнуться, – прогремел Аякс. – И мы знаем, что стоит на кону. Никамедис пока ещё жив, но чем раньше мы привезём ему противоядие, тем лучше.

Сегодня утром я еще раз позвонила бабушке Фрост. Она пыталась сделать вид, что всё в порядке, но я слышала беспокойство в её голосе. В конце концов, она рассказала, что состояние Никамедиса значительно ухудшилось за ночь. В свою очередь Метис приходилось использовать всю свою силу, чтобы исцелять библиотекаря, но яд уже начинал впитывать её магию.

Бабушка неохотно объяснила, что нам остались самое большее – три дня, прежде чем магия Метис полностью откажет и яд беспрепятственно распространится в теле Никамедиса.

– Если кто-то из вас не хочет этого делать, я пойму, – продолжил Аякс.

– Это мероприятие опасно в любом случае. В худшем – что ж, не думаю, что мне нужно объяснять, как плохо всё может закончиться.

– Хуже, чем убийство моей мамы и Нотт? Хуже, чем тот момент, когда Жнецы использовали мою кровь, чтобы освободить Локи? Хуже, чем то, что они сотворили с Логаном, когда хотели перенести душу Локи в его тело? – спросила я, пристально смотря на Аякса. – Мы уже прошли через много скверных вещей. Это будет лишь одна из извращённых версий всего, что случилось. Не так ли, товарищи?

Я посмотрела на своих друзей, и они все кивнули, соглашаясь. Дафна хрустнула костяшками пальцев, так что вокруг неё в воздухе затанцевали розовые искры.

– Гвен права. Жнецы бросятся в бой – и мы тоже.

Аякс смотрел на нас, переводя взгляд с одного на другого, и что бы он не прочитал в наших глазах, казалось, его это удовлетворило, в конце концов, он кивнул.

– Хорошо, – сказал он.

– Вперёд.

Мы вылезли из машины. Для меня воздух казался ещё холоднее, чем вчера, но так могло быть потому, что я точно знала, что сегодня вечером меня не будут ждать тёплый душ и тёплая постель. Вместо этого нам придётся разбить лагерь где-то в руинах. А это значит: костёр, несколько палаток и спальный мешок прямо на покрытой снегом, каменистой земле – и это лишь в том случае, если Жнецы не нападут на нас раньше.

Рейчел провела нас через стоянку к началу тропы, отмеченной небольшим знаком. Большая часть краски облупилась от ветра, но я все еще могла различить фигуру богини Эйр, чей палец указывал вверх, будто она лично хотела показать нам дорогу к руинам. Дрожа, я закинула рюкзак на плечи и пошла в ногу за остальными.

Нашу группу возглавляла Рейчел, за ней следовали Рори и Ковингтон. Дафна с Карсоном шли за библиотекарем, потом Оливер и Алексей. Я следовала в конце группы, позади меня оставался Аякс. Мы шли молча. На самом деле я не особо люблю находиться на природе – мне больше по душе свернуться калачиком в своей комнате и читать комиксы и новеллы – но, должна признать, это место очень красивое для похода. На горе лежит больше снега, чем рядом с академией, некоторые сугробы были выше сантиметров на пятнадцать. Покрытые снегом сосны выстроились вдоль тропы. Их иголки длиннее моих пальцев, а шишки величиной с кулак виднеются то тут, то там из-под белого покрывала. В воздухе стоит резкий запах сосновой смолы, смешанный со свежим ароматом снега. Несколько птиц перелетают с ветки на ветку, что-то друг другу щебеча.