Но белые учителя Лонгтри рассказывали мальчику, что все индейцы одинаковы - язычники и дикари, ни больше, ни меньше.

А в мрачные дни службы разведчиком в армии и боёв на ринге его не заботило ничего, кроме денег.

Все люди - и белые, и краснокожие - были для него дикарями.

Лонгтри считал, что не принадлежит ни тому, ни другому миру, поэтому в равной степени ненавидел оба.

* * *

Он смотрел на индейцев, а они смотрели на него.

Исхудавшие, обессилевшие, завёрнутые в драные, поеденные молью покрывала и пыльные плащи.

«Зуни», - решил Лонгтри.

Они изучали его полными насмешек и ненависти глазами, запавшими на костлявых лицах.

Да кто они такие, чтобы подобным образом смотреть на Лонгтри?!

Жалкие, безнадежные сукины дети, которые выпрашивали крошки в городах белых людей и грелись вокруг костров в шкурах буйволов?!

Лонгтри презирал их.

Он привязал лошадей так, чтобы вороватые краснокожие не сбежали с ними прочь, и, забрав ружье и седельные сумки, вошёл внутрь.

В очаге горел огонь, и несколько унылых пьяных мужчин склонились над стаканами виски и позабытыми картами.

В воздухе пахло мочой, нищетой и страданиями.

За стойкой бара стоял Мекс, низенький толстенький одноглазый мужчина.

Лонгтри положил ружье на стойку.

- Стакан чего-нибудь крепкого, - сказал он Мексу.

Мекс протянул виски.

Лонгтри тайком огляделся.

- Знаешь парня по имени Беннер?

Кто-то направился к Лонгтри сзади, и мужчина резко развернулся, кладя руку на рукоять своего флотского кольта.

- Ну, я Беннер, - произнёс подошедший. Его кожа была настолько изменена ветрами и солнцем, что его можно было принять за индейца племени Арапахо. - Ты за телом?

- Ага, - рассеянно ответил Лонгтри.

Он прислушивался к суматохе на улице.

Индейцы что-то скандировали, били в барабаны и гремели чётками.

Смешанный со стоном ветра, получался жуткий, тревожный звук.

- Языческий Хэллоуин, - прохрипел Беннер.

Лонгтри поднял взгляд на собеседника, чтобы понять, не шутит ли он, но лицо Беннера ничего не выражало.

- И с каких это пор краснокожие его празднуют? - вскинул брови Лонгтри. - Хэллоуин - праздник белых...

- Он не принадлежит ни одной ветви христианства, - тихо и сдержанно ответил Беннер. -

Хэллоуин - языческий обряд, друг мой.

- Хэллоуин... Здесь? Да это сумасшествие! Ладно бы ещё на востоке, но тут...

Беннер пожал плечами.

- Мы его так и называем - языческий Хэллоуин. Они празднуют его каждый год в эту ночь, - казалось, эта мысль тревожила Беннера. - В общем, давай лучше разберёмся с тем, зачем ты здесь.

Лонгтри залпом осушил стакан и двинулся за Беннером в крохотную дальнюю комнату.

Мужчина чиркнул спичкой и зажёг фонарь.

На массивном столе стоял деревянный ящик.

Сантиметров сто восемьдесят длиной, и смахивал он больше на гроб.

Беннер вскрыл крышку и поднёс ближе фонарь, чтобы Лонгтри мог рассмотреть содержимое.

- Господи, - пробормотал Лонгтри.

Внутри лежал какой-то индейский вождь в шкурах, бусах и ожерельях из зубов животных.

Смуглая кожа цвета дублёной звериной шкуры обтягивала острые кости черепа.

Глаза напоминали две серые ямы, а зубы были сломаны.

Из одной из глазниц выполз жук, и Беннет смахнул его на пол.

- Ему почти две тысячи лет, - сказал он Лонгтри. - Высыхал на солнце и сушился на ветру почти с тех времён, как сюда впервые ступила нога белого...

Лонгтри пожал плечами, подумал о деньгах, которые ему заплатят за это тело в Сан-Франциско и ухмыльнулся.

- Похоже, некоторые готовы заплатить неплохие деньги за что угодно.

И всё же он не мог не думать о том, что ему заплатили деньги за доставку индейского вождя. Что это значит?

- Обычно те индейцы, что сейчас на улице, проводят свои дикарские обряды на холмах, где мы их не увидим, - прошептал Беннер. - Но сегодня они пришли в город, поскольку здесь это тело. Их очень разозлило то, что я его украл. Кажется, для них он является неким божеством.

- Не тянет он на божество, на мой взгляд, - пробормотал Лонгтри.

Беннер пристально на него взглянул.

- У тебя смуглая кожа, друг мой... В тебе ведь нет индейской крови?

- Нет, - солгал Лонгтри.

- Это хорошо. Значит, я могу тебе доверять.

Лонгтри хмыкнул, посмотрел на вождя и содрогнулся: старик выглядел злобным.

Его обтянутый сморщенной кожей череп, казалось, ухмылялся.

И было кое-что ещё, что тревожило Лонгтри.

Когда он внимательно изучал лицо старого вождя, его не отпускало ощущение, что с ним что-то не в порядке, словно кости под кожей лежат неправильно.

Его лицо было неестественно узким, глаза огромными, а челюсти чересчур массивными.

Этот череп больше походил на череп рептилии. Гремучей змеи.

- Надо вынести его через задний вход, - скомандовал Беннер. - Если эти индейцы узнают, что тело исчезло, и это ты увёз его, они будут опаснее, чем выводок змей.

Лонгтри кивнул.

Внезапно Беннет отшатнулся, схватился дрожащей рукой за виски, а его губы побледнели.

Да и сам он стал белее муки.

Полные безумия глаза выпучились, и зрачки задёргались из стороны в сторону.

- Какого хрена? - протянул Лонгтри.

Беннер тряхнул головой, пробормотал несколько непонятных слов и, казалось, успокоился.

На какую-то жуткую секунду Лонгтри показалось, что Беннет видел то, что не видел он сам.

- Я в порядке, - прошептал Беннет.

- Восприимчив к заклятиям?

- Я в порядке, - повторил Беннет. - Наверно, всё дело в месте. Через какое-то время от него начинает тошнить: здесь нет ничего, кроме индейцев, песка и ветра. И долбанных змей.

Он вытер лоб выгоревшей на солнце банданой.

- Лучше бы эти чёртовы индейцы проводили свои грёбаные языческие обряды в другом месте.

Беннер задвинул крышку обратно на ящик и приоткрыл заднюю дверь помещения.

Ветер яростно гудел снаружи. Мужчины принялись за дело.

Лонгтри подогнал повозку к заднему входу.

Ящик весил немного, поэтому загрузить его не составило труда.

- А где ты его вообще нашёл? - шёпотом спросил Лонгтри в темноте.

- Там, на холмах, - нерешительно ответил Беннет. - На каком-то кладбище, которое краснокожие называют Лощиной Старого Бога. Там есть много чего интересного. Наверно, я единственный белый, побывавший в том жутком месте. Это древнее место. И злое, друг мой. Такое только в кошмарах можно увидеть: десять или пятнадцать виселиц с иссыхающими на ветру трупами индейцев, и у каждого такое же дьявольское лицо, как у этого старика. И такие же рожи нарисованы на скалах, черепах... Везде. Да, и скальпы. Господи, их, наверно, тысячи. Натянуты на столбах. И не свежие, а застарелые, успевшие потемнеть на солнце.

Беннет замолчал на секунду и продолжил шёпотом:

- Этот старый шаман и другие, кого я видел... Что-то с ними не так. Я слышал истории о древнем народе... Чёрт, не знаю. Но кто-то ведь научил краснокожих так снимать скальпы.

- Приятель в Тусоне говорил мне, что это начали белые, - произнёс Лонгтри.

Беннер ухмыльнулся.

- И ты в это веришь?

- Не-а. Просто упомянул.

- Если бы ты побывал в той Лощине, ты бы так не думал.

- И где это место? - спросил Лонгтри.

- Около шестнадцати километров на восток, - в глазах Беннета снова промелькнуло прежнее безумие. - Мне рассказал о нём старик из племени Кайова - то ли Охотящаяся Ящерица, то ли Скачущая Ящерица, не помню. Сейчас это был обычный пьяница, готовый душу продать за бутылку, но в прежние времена, бьюсь об заклад, он был отличным шаманом. Он называл это место Змеиными Землями. Сказал, что там есть много золота - больше, чем человек может перенести за неделю. И я купился. Старик получил за рассказ бутылку и отправил на верную смерть белого идиота, то есть, меня. Конечно, золота там не было - только скальпы, мумии и всё остальное, от чего любой здравомыслящий человек свихнётся.