- Посмотри на меня.

- Нет, уходи, - я вставила ключ в замок зажигания.

- Пожалуйста, - он взял меня за подбородок и повернул лицом к себе. Его лицо поморщилось от боли, слово ему было трудно смотреть мне в глаза, в которых отражалось страдание. Он погладил меня по щеке. - Прости, из-за меня ты вечно либо плачешь, либо злишься.

- Я не плачу, - выдавила я из себя и заморгала еще сильнее. - И не злюсь.

Он приложил большой палец к моим губам, вынуждая замолчать. Эффект был мгновенный. Губы начало покалывать, а прикосновение отдавалось огнем. Глубоко в душе разразилась буря желаний, и я содрогнулась. Я ничего не могу поделать с чувствами, которые он у меня вызывает.

Он отдернул руку, словно ошпаренный, и нахмурился, голубые глаза потускнели. Какой-то миг мы не отрывали друг от друга взгляд. Он сам выглядел удивленным своей реакцией, чего нельзя было сказать обо мне.

- Я, - сказал он, нахмурившись.

- Ты что?

- Зол, но не знаю почему. Я уверен, что Лавания и Эндрис ничего не рассказывали тебе обо мне, и все же ты знаешь такие подробности моей жизни, которые известны лишь им двоим.

- Это потому что...

- Я не закончил. Я был здесь, когда Эндрис и еще пара Валькирий пришли в этот город за душами твоих друзей из команды.

- Ты был одним из них, - перебила я. - Ты жил здесь, но ушёл ещё до того, как всё случилось.

- Ты ошибаешься, - вздохнул он. - Я не помню, как жил здесь, но все выглядит знакомым, наверное, навещал их. Я собирал души одних ребят из колледжа, пока остальные были здесь. Мы тогда еще не думали делать Кейвилль нашей базой.

Я покачала головой:

- Норны вложили в тебя фальшивые воспоминания, Торин. Мы были соседями.

- Норны не изменяют память Валькирий. Им просто не зачем это делать.

- Но...

- Слушай, я не хочу спорить с тобой. Ты хочешь убедить меня в том, что я говорил и делал что-то, но я не помню ничего подобного. Я думал, Ингрид или Малиина могли рассказать тебе всё, но Эндрис клянётся, что ничего не рассказывал им обо мне. Может, Малиина подслушала и выложила тебе всё, до того как вышла из-под контроля. Не знаю. Но я уверен, что впервые увидел тебя только две недели назад, когда ты поцеловала меня. И эти две недели я все время думал о тебе, и мне кажется, я знаю, что могло произойти.

Его голос доносился, как будто издалека. С каждым произнесенным словом, во мне умирала надежда, пока не осталась гигантская дыра. Мне хотелось сказать что-нибудь, но язык не шевелился, и во рту пересохло. Поэтому я просто ждала, а сердце оглушительно билось в груди.

- Должно быть, наши дороги каким-то образом пересеклись и вышло недоразумение, - мягко проговорил он.

- Недоразумение? - прошептала я.

- Да, касательно наших отношений, - он отпустил дверь и снова спрятал руки в передних карманах штанов. - Я никогда не завожу отношения со Смертными. Это мешает работе. Поэтому если я сделал что-то, что могло ввести тебя в заблуждение, то прости. Я этого не хотел.

Он замолчал, его лицо напряглось, а во взгляде была решимость. Мне хотелось отвернуться, но я не могла. Его последние слова эхом раздавались в голове, словно я попала в свой самый худший кошмар.

- Я не всегда буду Смертной, - прошептала я. - Я начну обучение, как можно быстрее.

Его брови взлетели.

- Почему?

В голове было пусто. Но через минуту в сознание ворвались спутанные мысли. То, что он не помнит, не даёт ему право взять и вычеркнуть наши отношения, будто их никогда не было. Внутрь закралась злость, которая теперь шла об руку с болью. «Недоразумение? Отношения со мной мешают его работе?» Он даже не хочет выяснить правду или хоть немного поверить мне. Он просто решил, что не мог связаться со мной, со Смертной.

- Почему? Что это за вопрос? - сказала я сквозь сжатые зубы.

Он поднял бровь.

- Тот, что ты должна задать самой себе.

Я злилась на то, что приходится смотреть на него, и затем поднялась. Он даже не удосужился отойти. Жар его тела окутал меня, лишая всяких мыслей. Обычно, мне нравились чувства, что он пробуждал во мне. Но теперь, меня это жутко бесило.

- Я спрашивала миллиард раз. И я по-прежнему возвращаюсь к мыслям о себе, маме, обо всём моём существовании. Моя мама Валькирия. Норны, к какому-то дьяволу, отметили меня при рождении, выходит, в моих венах течёт магия Валькирий и Норн.

Он самодовольно улыбнулся.

- И? Это не значит, что ты должна становиться одной из них.

- Норны преследуют меня, Торин. Только потому, что ты ничего не помнишь, не значит, что и я забыла. В прошлый раз всё произошло ужасно. Но в этот я должна быть готова.

Он в удивлении поднял брови.

- Я слышал, ты дала им отпор и выстояла. Сделай это снова. Покажи им, что ты - единственная Смертная, которую им не запугать. У Валькирий одинокая и паршивая жизнь. У Норн ещё хуже.

Мне стало мерзко от его слов, хотя я знала о том, как он одинок. Я должна была избавить его от этого, дополнить его. Эта мысль питала мой гнев. Однако еще не до конца поняв свои намерения, я ткнула пальцем ему в грудь.

- Она паршивая, потому что ты слишком упрям, чтобы меняться. Ты сам выбрал одиночество, хотя все могло быть иначе. У тебя была возможность сделать меня Бессмертной, но в тебе моральные принципы заиграли.

Он схватил меня за палец.

- Я бы никогда в здравом уме не приговорил Смертного к такой жизни, даже такого милого, как ты.

Больно. Я выдернула палец из его хватки.

- Я бы не согласилась, даже если бы ты встал на колени и умолял.

В его глазах зажглось синее пламя, он перевел взгляд на мои губы, а потом пристально посмотрел мне в глаза.

- Я не умоляю, Веснушка.

-Ты потерял право называть меня так, Валькирия. И к твоему сведению, если бы я захотела, ты бы умолял.

Он приблизился, и у меня перехватило дыхание. Такая реакция вызвала у него самодовольную ухмылку.

- Стоит мне щелкнуть пальцами, и мы с легкостью поменяемся ролями, Веснушка.

Я вздернула голову.

- Оу, я должна была испугаться?

- Следовало бы. А теперь тащи свой милый зад в машину и уезжай, как можно быстрее.

Я сглотнула, во мне нарастало отчаянье.

- Я не боюсь тебя, Торин Сент-Джеймс.

Он придвинулся еще ближе, его дыхание опаляло мое лицо. Воспоминания о наших поцелуях будто насмехались надо мною. Мне хотелось схватить его, притянуть к себе и заставить вспомнить, хотелось, чтобы он задрожал, чтобы у него перехватило дыхание.

- Только потому, что я не люблю кошмарных отношений с язвительными маленькими Смертными девочками, не значит, что я не могу взять то, что хочу или когда захочу, а потом уйти и спать спокойно, не мучаясь угрызениями совести.

Мысли о поцелуях смыло, как волной. «Язвительные маленькие девочки?» Мне хотелось врезать ему.

- Ты мудак.

Он засмеялся:

- Вот мы и сдвинулись с точки.

- Ненавижу тебя.

- Так даже лучше. Не забудь этого, когда придёшь ко мне домой за знаниями, - добавил он и улыбнулся той самой улыбкой, которую я когда-то считала сексуальной. Сейчас от её вида мне хотелось пнуть его. - Я постараюсь не попадаться тебе на глаза, но ничего не обещаю. Поэтому прибереги свои едкие замечания. Что насчет твоей надуманной девчачьей влюбленности, она пройдёт. Всегда проходит.

- Она прошла уже после «недоразумения», - выпалила я, села в машину и захлопнула дверцу. Он самый мерзкий, безмозглый парень из всех, кого я когда-либо встречала. «Девчачья влюбленность?» Это была последняя капля.

Он смотрел на меня в окно, затем развернулся и медленно направился к своему харлею. С каждым его шагом, сердце пронзали острые иглы. Если я думала, что раньше было больно, то теперь все было хуже в раз так десять.

Я не знаю, сколько я так просидела в машине, упиваясь своей болью, пытаясь найти способ, как стереть из сердца любой намёк на чувства, что я питала к нему. Надо было пнуть его. Готова поспорить, я бы отправила его в полёт через всю парковку. Или сама бы ударилась. В конце концов, он Валькирия и нечеловечески силен. Интересно, откуда у меня взялась эта сила. Может, её в младенчестве дали Норны, когда исцелили меня. Что они еще сотворили со мной?