Элинор снился огонь. Из-за языков пламени землю под ногами нельзя было рассмотреть, а воздух раскалился добела. Она проснулась и поняла, что сон превратился в реальность. Стены её спальни были в огне, как и лакированный паркет, и огонь золотыми волнами распространялся по потолку. Жар ударил по ней с такой силой, что во рту и носу пересохло, а в глаза будто насыпали песка. Девушка не боялась. Она сидела на кровати и восторгалась красотой и мощью огня, обхватив колени руками, а её белая фланелевая ночная рубашка обтягивала ноги. Элинор никогда не видела таких красок. Из-за них комната, которую она помнила, казалась ещё более блёклой и унылой. Но тут в неё вновь ударила волна жара, и девушка осознала, что если ничего не предпримет, то умрёт.

Поэтому она потянулась к огню всей своей сущностью и потушила его.

Пламя исчезло между двумя ударами сердца, оставив после себя холодный пепел и обугленные от огня балки. Клочки обгоревших обоев придавали стенам вид поражённой лепрой кожи. Она услышала неподалёку громкий крик, и он вместе с пустотой, оставшейся после воя пламени, звоном отозвались в её ушах.

«Кажется, это самый странный сон, который мне снился», - подумала она. Элинор моргнула, чтобы глаза не так резало, вдохнула пыльный, едкий запах древесного дыма и поняла, что это не сон.

- Элинор! - её мать с длинной копной развевающихся за спиной седеющих волос подбежала к комнате и остановилась на пороге. Её полные губы раскрылись, образуя почти правильный овал.

- Какую глупость ты только что сделала?

Она держала в вытянутой руке свечу и осторожно вошла в комнату. Пламя свечи в дрожащей руке отбрасывало серые зыбкие тени на окружавшие девушку серо-чёрные предметы. За спиной матери маячила младшая сестра Элинор - Амелия - с заспанными глазами.

Элинор обвела взглядом комнату. Толстые жёлтые шторы обгорели по краям и свисали лоскутами, но в остальном казались нетронутыми; смятые простыни на кровати там, где сидела Элинор, были усыпаны пеплом, а по ножкам и изголовью кровати вились чёрные полосы копоти.

- Здесь был пожар, - смело ответила девушка, давая матери самый честный ответ, на который была способна, и который был бы понятен им обеим.

- Пожар? И как тебе удалось с ним справиться? - воскликнула мать.

- Перестань, мам, разве не очевидно? У Элинор, наконец, проявился талант, - произнесла Амелия. Она была выше и стройнее Элинор, и невозможно красивая даже в таком сонно-растрёпанном виде. Она поднесла изящную ручку ко рту и театрально кашлянула. - Полагаю, нам стоило ожидать, что она проявит свой талант именно таким, ужасно вульгарным способом - Поджигатель!

- А твоё Формирование под существующую моду и общественное понятие красоты - само по себе не вульгарно? - огрызнулась Элинор.

- Тебе должно быть стыдно за свои слова, Элинор. К тому же, это чепуха. Ты слишком взрослая, чтобы проявить талант впервые.

- Согласен, - произнёс серьёзный голос, и обе женщины расступились, пропуская Иосию Пемброука. Он выглядел величественно даже в ночном колпаке, халате и тапочках с вышитыми фиолетовыми и золотистыми цветами. - Но всё же, это не вызывает сомнений. Ты от меня что-то скрывала, дочка?

Мужчина пересёк комнату и встал в метре от Элинор, сложив руки на животе. От его шагов в воздух поднимались клубы пепла.

Элинор встретила взгляд отца со спокойной откровенностью, но за ней скрывались беспокойство и страх, которые она испытывала каждый раз, когда отец обращал на неё внимание. Она стряхнула с ночной рубашки пепел и с трудом удержалась от желания начать крутить кончик косы, как ребёнок, тянущийся за рукой матери для успокоения.

- Нет, - ответила она. - Мне снился пожар. Я проснулась и поняла, что он настоящий. Я бы не стала скрывать такие вещи, даже если бы это было возможно.

Она ни на секунду не подумала притвориться, что пожар вспыхнул сам по себе. Глубоко в сердце Элинор чувствовала, что это был её огонь, она его создала; он её любил, но убил бы, если бы она не подчинила пламя.

Отец пристально посмотрел на неё тёмно-серыми глазами, казавшимися чёрными в мерцающем свете пламени свечи.

- Тогда будь так добра, - продолжил он, - расскажи, огонь потух самостоятельно?

Элинор покачала головой.

- Это сделала я, - ответила девушка.

Её отец подошёл к окну, барабаня пальцами одной руки по другой, затем потянулся и потёр между большим и указательным пальцами обгоревшую складку занавески. И когда он снова повернулся взглянуть на Элинор и улыбнулся, её маска спокойствия и без эмоциональности дала трещину. Поэтому что это была улыбка хищника.

- У тебя не просто талант, - произнёс он. - Ты Необычная. Ты видишь, какие это раскрывает перспективы, дочка?

Элинор покачала головой, хотя теперь, когда он сказал про перспективы, она не могла не задуматься о том, какими же они были.

Мистер Пемброук улыбнулся шире.

- Думаю, со временем ты поймёшь, - сказал он.

Только в воображении Элинор одетый в черное дворецкий, открывая дверь их арендованного дома в Лондоне, отодвинулся дальше, чем это было строго необходимо, чтобы позволить ей пройти. Увлечение её отца рассказывать всему миру, что у него Необычная Поджигающая дочь, не распространило новости на агентство занятости.

Она последовала за своей матерью в узкую прихожую. Дом был неуютным, здесь, на немодной стороне Мэйфейр: простые полосатые сине-белые обои, стены, лишённые картин и портретов, которые сделали бы его более приятным. Воздух пах резким терпким моющим средством и, несмотря на это, пылью, которое это средство должно было искоренить. Элинор немедленно направилась к лестнице. Это был долгий путь, и больше всего она хотела отдохнуть в какой-нибудь комнате подальше от пристального внимания своих родителей.

– Почему в этом доме так холодно? – спросила Амелия, снимая бархатный чепчик и развязывая ленточки. – Как думаешь, они используют противно пахнущие вещества, чтобы поразить нас мнимой чистотой? Правда, только подумай, за те деньги, что папа тратит на это место, слуги могли бы сделать дом более уютным.

˜– Мистер Пемброук, только послушайте! У нас уже есть два приглашения, – прокричала её мама. Она помахала в воздухе двумя телефонными карточками, будто это были билеты на большую оперу.

- Есть? - мистер Пемброук взял протянутые женой пригласительные, глянул на них и бросил обратно на поднос. - Это не важно. Элинор, ты куда?

- Я... Я хочу отдохнуть перед ужином, - произнесла Элинор, стискивая перила.

Несколько долгих мгновений мистер Пемброук молча смотрел на неё, так что шею Элинор начало покалывать от волнения. Конечно, он не найдёт, к чему придраться в этой обычной просьбе.

– Очень хорошо, – наконец сказал он. – Выбери любую комнату. Полагаю, дочка, тебе не нужно моё разрешение, чтобы зажечь огонь в камине?

Он посмеялся над своей жалкой шуткой, а Элинор слабо улыбнулась и поспешила удалиться.

Позади неё протяжный голос Амелии противостоял более высокому щебетанию её матери. Небольшая милость: если она будет вынуждена посещать публичные мероприятия, где её выставят напоказ, как торт в витрине магазина, то, по крайней мере, там ей не придется терпеть присутствие своей младшей сестры.