– Ты собираешься извиняться? – Стивен сплюнул.

Парень лежал, съежившись, на полу, руками закрыв лицо. Он молчал, поэтому Стивен с размаху ударил его ногой по ноге.

– Ты меня слышишь?! – закричал он.

– Эй! Садись! – крикнул водитель. Сделав неудачную попытку остановить то, что должно было произойти.

– Я спросил, ты, блядь, слышишь меня? – Стивен наклонился, его лицо было в паре сантиметрах от парня. Он схватил его за воротник и снова сжал кулак, готовый ударить.

Парень повернулся ко мне, его глаза были широко открыты от страха.

– Я... я сожалею, – проговорил он, – Действительно, мне не следовало этого делать.

Я шмыгнула носом и отвернулась. У парня не было никакого шанса, хоть я и говорила, что все хорошо. Для Стивена эта линия была пересечена, он будет следовать своим путем. Хоть парень и извинился, я услышал треск его черепа о каркас сиденья, когда Стивен бил его головой снова и снова.

У водителя не было выбора, кроме как вмешаться, и он свернул в сторону с дороги со скрежетом. Стивена оттащили от парня на улицу. Я выглянула в окно и увидела, как водитель стоял и кричал на него, держа у уха сотовый телефон. Когда полиция и скорая прибыли, Стивен по-прежнему держал меня взглядом через стекло, даже когда они надели на него наручники и повели к своему автомобилю.

Мальчишка был в порядке, никаких повреждений или чего-то другого, но Стивен был обвинен в нападении. Я пошла в суд и рассказала им все, что произошло, что он просто пытался защитить меня, но он все-таки получил запись в муниципальной службе. Они были строги к нему, зная, что он виноват, но брат не раскаивался. Стивен всегда говорил, что присмотрит за мной, несмотря ни на что, и я поверила ему после того дня.

Он не собирался позволять кому бы то ни было причинить вред его младшей сестренке.

Как я уже говорила, это был не первый и далеко не последний раз, когда Стивен попадал в неприятности из-за своего гнева. Он постоянно попадал в плохие ситуации и, по прошествии определенного времени, стало очевидно, что единственным человеком, который мог успокоить его, была я. Пользуясь случаем, я общалась с ним на эту тему, потому что не могла быть постоянно рядом с ним. Я не могла провести всю жизнь, следуя за ним повсюду, чтобы убедиться, что он не собирался снова сделать что-то глупое. Если он не нападал на какого-то парня, думая, что тот находится слишком близко ко мне, то он дрался на улицах с незнакомыми людьми, потому что они смотрели на него как-то не так.

Однажды мы были в торговом центре, и он начал кричать на кассира из Тако Белл. Это было совершенно нелепо, и мне пришлось потратить час, чтобы его успокоить и уверить в том, что все в порядке, когда брат признался, что тот парень за стойкой смотрел на мою задницу и облизывался. Тогда я практически запрыгнула ему на спину, чтобы оттащить его подальше.

Меня пугало то, что он был таким агрессивным, но, в тайне, мне все же нравился тот факт, что у меня был защитник. Мы всегда были близки, но, когда повзрослели, наши отношения изменились. Мы не просто были сводным братом и сестрой; мы были лучшими друзьями. Он не мог видеть меня уязвимой, в его природе было защищать меня и заботиться обо мне. Если бы его не арестовали снова, может быть, все было бы иначе. Может быть, он мог бы пойти в колледж и сделать кое-что важной в его жизни. Но Бретту и маме настолько надоело получать звонки из милиции и его отстранение от школы, что они приняли решение за него; они отослали его в армию. Эта правда разбила мое сердце.

Ему было восемнадцать и фактически он мог бы не идти, если бы не хотел, но я думаю, он знал, что так было лучше для всех нас. Он знал, что ему нужно было взять себя в руки.

– У него плохая кровь, – услышала я, как однажды мама говорила своей подруге по телефону. – Его мать, она была алкоголичкой... меня беспокоит, что он... эта злость в доме.

Я не могла поверить, что моя мама была так жестока. Не было никакой плохой крови в Стивене, он был просто заботливым и сильным. В его возрасте такой выход энергии вполне нормален. Я не разговаривала с ней целый месяц после того, как услышала ее слова. Это ощущалось мною, как предательство по отношению к нашей семье.

В день, когда Стивен ушел, я не смогла сказать "прощай". Он стоял за дверью моей комнаты и звал меня по имени.

– Сьюзи, – позвал он, – Я уезжаю через час. Разве ты не хочешь поговорить со мной?

– Нет! – слезы набежали на глаза, угрожая пролиться по моим щекам, – я не хочу тебя видеть!

– Ты ведешь себя глупо, – расстроился он. – Я скоро вернусь. Я бы в любом случае ушел, например, в колледж.

– Ты уходишь только потому, что тебе приказали, – я шмыгнула носом.

– Я хочу поехать. Я не могу постоянно попадать в такие неприятности. Это не хорошо для семьи. – он вздохнул. – Этот гнев выходит из-под контроля... тренировки обязательно помогут мне.

Я знала, что это было лучшим для него, но я была такой эгоисткой. Я не хотела оставаться здесь одна, без него. Мы стали очень близки, и я так привыкла проводить с ним время. Мы привыкли, сидя вдвоем друг у друга в комнатах, проводить вечера за просмотрами фильмов. Мы бы проводили выходные в саду и иногда загорали бы вместе. Я бы смотрела, как его мускулистый пресс изгибался, когда он упражнялся на лужайке, становясь все более и более мощным с каждым днем.

Правда была в том, что Стивен был первым парнем, которого я бы действительно узнала, даже не видя его, без него я чувствовала себя так, словно часть меня исчезла. Когда ему исполнилось восемнадцать, и он решил уйти, мой мир разлетелся на куски. Внезапно я стала такой одинокой и понятия не имела, что делать с моим временем. У меня было еще два года, прежде чем я могла бы пойти в колледж или сделать карьеру.

Я все еще застряла в подростковой колее, пытаясь во всем разобраться. Я почти изолировала себя от многих моих друзей, потому что отдавала Стивену все мое свободное время. Теперь его не будет рядом, и я останусь одна. Я ненавидела его за то, что он собирался сделать.

– Пожалуйста, выйди и попрощайся, Сюз, – прошептал он через дверь.

Я не обратила на него внимания и положила на голову подушку. Я не хотела больше его слушать. Уже ничего не исправить: это понимала я, это понимал он. Все уже случилось.

Я никогда не забуду, как в 3 часа дня Бретт и Стивен покинули дом, потому что я лежала на моей кровати и смотрела на настенные часы. Я уже 2 часа смотрела на свои руки, слушая, как они переносили вещи и грузили их в машину. Он не уйдет, сказала я себе. Он передумает в последнюю минуту.

И тут я услышала, как мама за окном подзывает их, и поняла, что они собрались уходить.

– А где Сьюзи? – спросила она.

– Мы уже попрощались, – прикрыл меня Стивен. Даже в этот момент он хотел защитить меня.

– Береги себя, сынок, – сказала она. – Мы все будем скучать по тебе.

– Спасибо, мама, – ответил Стивен.

Я была в состоянии ярости и отрицания. Он не мог сесть в машину. Но когда я услышала, как закрылись двери, и Бретт просигналил, мой гнев превратился в панику. Я бросила подушку на пол, встала с кровати и подошла к окну. Я прижала свои руки к стеклу, и слезы начали капать, когда Стивен посмотрел на меня из машины.

Я, запинаясь, стала бить кулаком по оконному стеклу, когда пикап выехал с подъездной дорожки. Он уезжал. Он на самом деле собирался это сделать. Мы смотрели друг другу в глаза, даже когда машина тронулась в путь. Он поднял руку и подарил слабую улыбку в тот момент, когда Бретт поехал вниз, в сторону города. Последний гудок клаксона, и они добрались до конца нашей улицы: на этом все закончилось. Они уехали. Мама посмотрела на меня и покачала головой.

– Ты могла бы спуститься вниз, – закричала она, совершенно не замечая, как я была несчастна в этот момент.

Она думала, что у меня просто нет настроения. Она понятия не имела, что чувствовало мое сердце, которое разорвалось от потери Стивена. Мы росли бок о бок в течение шести лет, и теперь он внезапно уехал.