Ну и ну, оказывается, это я пропадал!
Она все лежала на животе и обнимала подушку, а мне теперь спешить некуда, и я ждал, пока она успокоится. Потом не выдержал и ущипнул ее под одеялом. Я просто хотел немного подбодрить ее. Она ударила меня по руке и села на кровати, держа одеяло под подбородком.
— Как ты сюда попал? — спросила.
Я показал на окно.
— Но ведь…
— Пустяки, метра три по карнизу. Если бы это было не так высоко, я справился бы намного быстрее… — я сделал паузу и подумал, что настала моя очередь спрашивать.
— А как ты сюда попала?
— Лисенок… Это Юля, — пояснила, — дала ключи. Мне надо было спрятаться, и она помогла.
— По-моему, эта девица не питала к тебе дружеских чувств.
— Она их и сейчас не питает. Только раньше я ей мешала, а теперь — уезжаю. Ей выгодно, чтобы я уехала без скандала — легче будет занять мое место. В нашем светском обществе.
— Но почему ты уезжаешь? И что случилось в твоей квартире? Кстати, я хотел бы зажечь верхний свет — не люблю сидеть в потемках.
— Тут не надо, — она откинула край одеяла и спустила босые ноги на пол. — Давай на кухне, я там занавесила окно покрывалом. И отвернись, пожалуйста, мне надо переодеться.
— Ну все, пойдем, — позвала она и пошла впереди меня.
Рита была в туфлях почти без каблуков и казалась совсем маленькой и беззащитной.
Зажгла плиту, поставила чайник. Потом достала из шкафа чашки и насыпала в них растворимого кофе. Она чувствовала себя тут вполне уютно.
— Ты здесь бывала раньше? — спросил я, но она не ответила, а ушла в комнату и вернулась с нераспечатанной пачкой «Лаки Страйк». Когда чайник закипел, разлила воду по чашкам и села напротив.
Я курил и разглядывал ее сквозь облачко дыма. Рита казалась школьницей, пусть немного распутной, но все же невинной. Я имею в виду своих сверстниц, какими их запомнил. В сущности, мы были последнее невинное поколение.
— Ты меня изучаешь, да? — Рита взяла обеими руками чашку и поднесла ее к лбам. — Наверное, я должна тебе объяснить, что не имею никакого отношения к этому убийству.
— Тогда почему ты прячешься?
— Они ворвались утром в квартиру, связали меня, запихнули в ванную, а потом сидели на кухне и пили мой коньяк. Я слышала их разговоры — они ждали тебя. Я им не нужна была. Потом кто-то пришел и сказал, что ты убежал. Они ушли, а мне осталось распутать веревку. Я боялась появляться у себя дома… Весь день пряталась то в кино, то… Потом позвонила Лисенку и взяла у нее ключи от этой берлоги. Она сказала, здесь безопасно.
— Не хочешь сообщить в милицию, что на тебя напали?
Рита грустно улыбнулась и достала из пачки сигарету.
— Мне нельзя иметь дело с милицией, — сказала она тихо, — я очень много знаю лишнего. Мне бы быстро заткнули рот. Для этого существуют сокамерницы и несчастные случаи. Все покупается за деньги.
— Ты хочешь сказать, тебе известно, кто убил директора?
Девушка замотала головой:
— Таких кандидатур можно найти сколько угодно. Кроме меня и моего мужа.
— Твоего мужа? А в милиции придерживаются другого мнения.
— Это я ему посоветовала увезти тело. Но убил не он.
— Ничего не понимаю, — сказал озадаченно. Зачем ему тело, если задушил кто-то другой.
— Ремень на шее, — она постучала пальцем себе по горлу, — это был ремень моего мужа, с такой пряжкой. Но ведь он не такой дурак, чтобы воспользоваться собственным ремнем в собственном подъезде. Его просто решили подставить…
Она внезапно замолчала и опустила голову.
— Но если ты не при чем, чего тебе было бояться?
— Я тебе уже рассказывала, с чего начинала, — теперь она не поднимала глаз, и я видел только склоненную макушку. — Кроме хорошей фигуры и всего прочего, что нравится мужикам, у меня было еще одно достоинство — я не трепалась. А когда люди крутят дела — только такие мне были нужны, только такие могут помочь в жизни, — им всегда нужен посредник, который не болтлив и умеет организовать нужную встречу, устроить все красиво и безопасно.
Сначала это понял один из моих друзей и стал пользоваться. Потом люди, с которыми он у меня встречался, тоже стали приглашать своих знакомых… Иногда они просто выпивали, иногда играли в карты, а то и приводили девиц или о чем-то договаривались.
— Воровская малина? — спросил я с усмешкой.
В этот момент мне хотелось ее ударить.
— Воры тоже приходили, — сказала она с вызовом и посмотрела в упор, — только большей частью приходили вполне уважаемые лица. Не всегда и не всех приглашаешь к себе домой, кабинет или ресторан. Вполне уважаемые люди…
— Вроде директора комбината?
— Я ведь с самого начала не морочила тебе голову, не уверяла, что я невинная овечка, — она чуть закусила губу.
— Ладно, проехали, — я кивнул.
— И ты еще спрашиваешь, почему я прячусь? — она прижала к пепельнице незажженную сигарету и сломала ее. — Если мной заинтересуются органы, как, по-твоему, с точки зрения людей, которые были у меня в гостях, не будет опрометчиво позволить мне распустить язык? Ведь никто не даст им гарантии, что я не начну рассказывать все подряд, если на меня как следует там нажмут? А я ведь слышала многое.
Я не знал, насколько она права, но в глазах у Риты был такой неподдельный страх, что я поверил — люди, с которыми она встречалась, достаточно опасные создания.
— Вот почему я отсюда сматываюсь, — она провела ладонью по лицу, словно стряхивая паутинку. — Никто не должен знать, куда я уеду. Я просто исчезну, начну на новом месте и постараюсь не совершать прежних ошибок.
— Но ты до сих пор не уехала…
— Да, — она подняла на меня странно заблестевшие глаза, — я не могла уехать, пока ты здесь… Только не задумывайся над этим, ни к чему тебе над этим задумываться…
— Не понял…
— Я сбежала из семьи, где меня ненавидели, я шаталась по вокзалам и подвалам, где встречала всяких подонков, потом мне удалось вырваться из нищеты, пробиться в этот мир, а тут тоже одни подонки, и муж у меня подонок, и все кругом… Я обречена была обалдеть от первого, кто отнесется ко мне по-доброму, будь то мужчина, ребенок или собака.
— Замечательное сравнение, — я отпил остывающий кофе, — очень удачное сравнение.
И засмеялся. А она вдруг посмотрела на меня с яростью.
— Черт бы тебя побрал, — произнесла Рита медленно, — я ведь влюбилась в тебя. Я совсем обезумела, разве ты не видишь?
Я замер с чашкой в руке, потом осторожно поставил ее на стол, словно боялся расплескать. Я на самом деле этого не увидел.
— Ну что — ты молчишь? — глаза ее потемнели еще больше, хотя, казалось, некуда больше темнеть.
Несколько дней назад я был беззаботным малым, которому ничего не стоило полюбить такую девушку, как Рита. С такими глазами, губами, фигурой…
— Тебе… неприятно мое прошлое? — сказала она с запинкой.
— Дело не в этом. Мне нет дела до твоего прошлого…
— Хочешь сказать — тебе все равно? Нет до меня дела?
— Почему же? Вовсе не это хотел сказать… — я ощущал какую-то пустоту внутри себя.
Да, несколько дней назад мне ничего не стоило полюбить такую девушку…
— Тебе наплевать на меня?
Промолчал.
— Я тебе нисколько не нравлюсь, да? — у нее запылали щеки. -
Не хочешь отвечать?
— Почему же? — повторил я, а ощущение пустоты усиливалось.
В таком состоянии я склонен совершать безрассудные поступки, — я тебя тоже люблю.
— Уедем, — Рита встала и подошла ко мне. — Уедем вместе.
— Да, конечно, — я обнял ее за тонкую талию и прижался щекой к бедру, — чем не выход?
Я почувствовал, как она вся напряглась при этих словах.
— Тебе не дает покоя убийство? — спросила, проведя пальцами по моим волосам. — Но ведь про это можно просто забыть.
— Угу. Можно. Со временем.
Через ткань одежды я чувствовал тепло ее тела, и от этого в душе словно распрямилась пружина. Усталость накатывала волнами.
— Для этого есть милиция, пусть они ищут, — упрямо сказала Рита.