— В любом случае, поднимите нас на рассвете, — заметил Фродо. — Мы должны выйти как можно раньше. Завтрак в шесть тридцать утра, пожалуйста.

— Хорошо! Я сейчас распоряжусь, — ответил хозяин. — Доброй ночи, мастер Торбинс… Накручинс, я хотел сказать! Доброй… Будь я проклят! Где ваш мастер Брендизайк?

— Не знаю, — с внезапным беспокойством сказал Фродо. Они совершенно забыли о Мерри, а было уже поздно. — Боюсь, что он вышел. Он говорил, что собирается подышать свежим воздухом.

— Я должен закрыть дверь, но когда ваш друг придет, я его впущу, — сказал Наркисс. — А еще лучше, пошлю Боба, поискать его. Доброй ночи всем!

Наконец мастер Наркисс бросив еще один подозрительный взгляд на Бродяжника и покачав головой, вышел. Его шаги удалились по коридору.

— Ну? — сказал Бродяжник. — Когда же вы распечатаете письмо?

Фродо внимательно рассмотрел конверт, потом вскрыл его. Адрес был написан Гэндальфом. Внутри, написанное твердым и красивым почерком мага, находилось следующее послание:

«Гарцующий пони», Пригорье.

День середины года, 1418 по летоисчислению Удела.

Дорогой Фродо,

До меня дошли дурные новости. Я должен отправиться немедленно. Тебе лучше покинуть Торбу-на-Круче как можно скорее и выйти из Удела до конца июля, самое позднее. Я возвращусь, как только смогу, и последую за тобой, если тебя не будет. Оставь мне письмо здесь, если будешь проходить через Пригорье. Хозяину (Наркиссу) можешь доверять. Возможно на дороге тебе встретится мой друг — человек смуглый, стройный и высокий, некоторые называют его Бродяжником. Он знает ваше дело и поможет тебе. Направляйся в Ривенделл. Там, я надеюсь, мы вновь встретимся. Если меня не будет, то твоим советчиком станет Элронд.

Твой, несмотря на спешку, Гэндальф.

P.S.: Не используй его снова ни по какой причине! Не передвигайся по ночам!

P.P.S: Удостоверься, что это действительно Бродяжник. На дороге встречается много чужаков. Его настоящее имя Арагорн.

P.P.P.S.: Надеюсь, Наркисс перешлет мое письмо немедленно. Достойный человек, но память его подобна чулану: в нем погребено множество предметов.

Если он забудет, я поджарю его.»

Фродо прочел письмо про себя, затем передал его Пину и Сэму.

— Старый Наркисс действительно допустил промах! — сказал Фродо. — Он заслуживает быть поджаренным. Если бы я получил письмо сразу, мы были бы уже в безопасности в Ривенделле. Но что могло случиться с Гэндальфом? Он пишет так, как будто собирается шагнуть в огонь.

— Он идет сквозь него уже много лет, — сказал Бродяжник.

Фродо повернулся и задумчиво посмотрел на него, думая о втором предупреждении Гэндальфа.

— Почему вы сразу не сказали мне, что вы друг Гэндальфа? — спросил он. — Это сберегло бы много времени.

— А разве вы поверили бы мне? — возразил Бродяжник. — Я ничего не знал об этом письме. Я только мог просить верить мне без доказательств, если я смогу помочь вам. Во всяком случае я не собираюсь рассказывать вам о себе. Я должен был узнать вас сначала и быть уверенным в вас. Враг уже расставлял на меня ловушки раньше. Как только я убедился бы, я готов был ответить на все ваши вопросы. Но должен признать, — добавил он со странной усмешкой, — что надеялся на то, что вы возьмете меня с собой и так. Преследуемый человек устает от недоверия и нуждается в дружбе. Однако, мне кажется, в этом случае против меня была моя внешность.

— Верно, во всяком случае на первый взгляд, — засмеялся Пин с внезапным облегчением после чтения письма Гэндальфа. — Но, мне кажется, мы все так будем выглядеть, если несколько дней проведем в дикой пустыне.

— Потребуется больше, чем несколько дней или недель и даже лет блуждания в дикой пустыне, чтобы стать похожим на Бродяжника, — ответил тот. — И вы гораздо раньше умрете, если только вы не сделаны из гораздо более прочного материала, чем кажется.

Пин умолк, но Сэм не был удовлетворен и по-прежнему смотрел на Бродяжника с подозрением.

— Откуда мы знаем, что вы именно тот Бродяжник, о котором пишет Гэндальф? — поинтересовался он. — Вы никогда не упоминали о Гэндальфе, пока не появилось это письмо. Может, вы шпион и стараетесь втереться нам в доверие, чтобы мы взяли вас с собой. Может, вы покончили с настоящим Бродяжником и переоделись в его одежду. Что вы на это скажете?

— Скажу, что вы крепкий парень, — ответил Бродяжник, — но боюсь, что мой единственный ответ вам, Сэм Скромби, таков. Если бы я убил настоящего Бродяжника, я мог бы убить и вас. И уже сделал бы это без долгих разговоров. Если бы я охотился за Кольцом, оно уже было бы у меня!

Он встал и как будто прибавил в росте. В глазах его сверкнул огонь, яркий и повелительный. Отбросив плащ, он положил руку на рукоять меча, который до сих пор скрывался у него на боку. Никто не осмеливался двинуться. Сэм испуганно смотрел на него с открытым ртом.

— Но к счастью, я настоящий Бродяжник, — сказал он, глядя на них сверху вниз с неожиданной улыбкой. — Я Арагорн, сын Арахорна, и если своей жизнью или смертью я сумею спасти вас, я это сделаю.

Наступило долгое молчание. Наконец Фродо неуверенно заговорил:

— Я поверил, что вы друг, до того как получил письмо, или по крайней мере хотел чтобы это было так. Вы несколько раз напугали меня сегодня вечером, но не так, как слуги Врага. Мне кажется, что его слуга должен быть внешне привлекательным, но по сути отвратительным, если вы понимаете, что я хочу сказать.

— Понимаю, — засмеялся Бродяжник. — Я выгляжу плохо, но зато мыслю хорошо. Верно? Древнее золото редко блестит…

— Значит, эти стихи относятся к вам? — спросил Фродо. — Я не мог понять, к чему они. Но откуда вы знаете, что они есть в письме Гэндальфа, если не видели его?

— А я не знаю, — ответил Бродяжник. — Но я Арагорн, а эти стихи сложены о нас. — Он выхватил свой меч, и они увидели что его лезвие сломано в футе от рукояти. — Никакой пользы от него, верно Сэм? — спросил Бродяжник. — Но близко время, когда он вновь станет целым.