и таял безветренно день,
и взлетала с террасы висячего сада
в вечернее небо сирень.
Старый город грустил о наивной отваге, которою сказка горда
ах, о том чудаке, фантазере, бродяге, что в жизни не лгал никогда.
Вдоль террасы скользил силуэт полустертый - в сиреневом был парике.
Все как должно - лядунка, мундир и ботфорты, и профиль повернут к реке.
Сад парил, опершись о кирпичные своды, синь глаз просверкнула в упор.
Ты сказал: "Берегись, я ведь той же породы - бродяга, чудак, фантазер..."
Я услышала - трудно придется со мною...
И был ты, конечно же, прав.
Но ворвалось мне в душу иное, иное, рассудок, увы, обогнав!
Там, в высоком, сиреневом, влажном тумане, внезапный и мой, как звезда, засветился бессмертный осколок преданья о том, кто не лгал никогда...
БАЛЛАДА О ХАЙЯМЕ
В буфете был интимный полумрак, стыл кофе в нежных чашечках...
Итак - что вы ответили корреспонденту,
Хайяма вслух читающий чудак?
Шла киносъемка где-то вдалеке.
Клубком свернулось время на руке и замерло, и слушало Хайяма на нервном незнакомом языке.
Буфет, кинозвезда, корреспондент, и этот затянувшийся момент - кусочек звездной вечности Хайяма... Но нас нашел сердитый ассистент!
Мы поняли одно - скорей, скорей!
"Беги!" - "Бегу!" - и быстрый скрип дверей. И, ощутив отсутствие Хайяма, проснулось время на руке моей.
... О розе петь отрадно соловью,
Но что я завтра шефу пропою?
Скажу, как есть, - по милости Хайяма не состоялось это интервью...
ЛИРИКА
Стеклянные монетки
Все счастливые мгновенья как стеклянные монетки я бросаю их в копилку и дрожит хрустальный звон не смотри что будет дальше может быть одни осколки разъедающая раны звездно-радужная пыль этой хрупкою валютой за большое ожиданье за надежду и за верность платит нам с тобой любовь а какие-то бедняги с грандиозным счетом в банке за стеклянную монетку горы золота сулят но она идет по курсу нежности непобедимой и ее добыть иначе невозможно на земле...
Фрагменты
1.
Он ловил пролетавший ветер,
только тот ускользнул меж веток...
И прозрел облетевший клен, и оплакал ушедшее лето.
2.
Царит графическая красота
осенних веток сквозь вуаль тумана, но ведь осталсь маленькая рана от каждого опавшего листа...
3.
Кружевной старинный мост, клены у воды...
В мокрой куче рыжых звезд нет моей звезды.
4,
О листве остро и непросто ты сказал золотые слова. Я сказала - ржавые звезды. Как всегда, была неправа.
5.
Колдуют аккорды Вивальди
и нежность спускается к нам... ... а я ухожу по огням, дрожащим на мокром асфальте.
6.
А прямо над головой моей маленькая луна
сплела себе гнездышко из ветвей и греется там она.
7.
Вспомнилось - ночами он бродил со мной... Только это было под другой луной.
* * *
Закрой глаза - и пусть тебе приснится, как над притихшим миром наугад, пути не зная, две ночные птицы, Любовь и Одиночество, парят. Ты думаешь, душа твоя свободна из них избрать желанную одну... Я знаю, что они поочередно черкнут крылом по твоему окну.
* * *
Ты хочешь быть первым из первых? Ты веришь в созвездье Удач?
Играет на собственных нервах проснувшийся ночью скрипач.
Играет! Но искрами льдинок в лицо ударяют ветра. Играет! Игра поединок.
Меж богом и чертом игра.
И губы - в кристалликах соли, и светится тысяча лун, и волны пронзительной боли струит колебание струн! И кто-то испуганный где-то шепнет, прямо в ухо дыша, что продана дьяволу эта истекшая стоном душа...
* * *
... давай начнем сначала!
И я скажу все то, о чем молчала,
а ты свои слова возьмешь обратно.
И разойдемся, ран не бередя.
И на асфальте - не следы, а пятна
огней рекламы в зеркале дождя.
Мы оба так гуманны, так честны перед лицом карающей весны!
Мы не виним друг друга понапрасну,
мы не клянемся в сердце "Не отдам!",
мы не летим вдогонку по неясным,
по тающим, мерцающим следам!..
Прости - я задыхаюсь, я устала.
И ты устал. Давай начнем сначала...
* * *
Те губы, что я целовала, молчат со страницы журнала.
И там, в перспективе страницы, так неразличимы ресницы.
Тебя на странице немножко,
ты весь поместился в ладошке.
На теплом и розовом ложе лежишь - неживой, непохожий,
красивый такой и печальный... Мир праху картинки журнальной!
Ах, мало ли скомканных лиц, загадочных, нежных, суровых...
А тень между гибких страниц - как та, на щеке, от ресниц полуторасантиметровых...
СИРЕНЬ И СЕРЕБРО
1.
А когда мне предложит судьба исполненье желанья любого, я ей дам нерушимое слово, что хочу умереть за тебя...
2.
Опять одним жива, опять в ночи свеча, опять ищу слова, а нахожу печаль.
Опять прядется нить незримым паучком: метнуть - соединить зрачок с твоим зрачком.
Раздвинься, суета! Раздайся, пестрый шум! Опять твои цвета через плечо ношу.
Опять и звук ловлю, и отзвуки ловлю.
Не спрашивай - люблю? Не убеждай - люблю!
А просто принимай, как принимают май.
3.
Не надо, не торопись давать имена...
Так просто дать имя надежде, а вдруг обманет она?
Тогда - потеряно имя на все времена.
И если нечаянный гость ступил на порог души, не спрашивай ты об имени и имя давать не спеши! Даже любовь любовью называть не спеши.
Рождение имени таинство. Пусть совершится в тиши.
Пока не сказано слово, пока не названо имя, пока не натянута нить узнавания между нами, между нашими именами, все можно еще изменить...
Так поразмысли же, стоя пред словом на самой грани, пока еще тишина.
И не торопись давать имена.
4.
Еще не сказано слово. Еще не названо имя.
Еще не смешаны краски
на сердцевидной палитре. Над волосами твоими еще не светится нежность серебряной голубизной. Какая странная краска...
(... а просто ты слишком долго
где-то бродил под луной...)
Еще не тронуты кистью
полоски будущих радуг,
но сгусток синего блеска
желает мерцать из-под век.
Какая влажная краска...
(... а просто ты слишком долго
следил за теченьем рек...)
И бьется о край души
из глуби восставшая нежность,
и ждет белизна вторженья,