К тому же в обществе царит ожесточение, обусловленное сопротивлением свергнутых классов и чувством классовой мести трудящихся масс. Причем в жестокости виновны прежде всего свергнутые правящие классы. Они, владея всеми привилегиями власти и богатства, культуры и образования, были жестоки по отношению к «низшим» классам, презирали, эксплуатировали, лишали их всего: и «хлеба насущного» и «хлеба духовного». Они развязали Гражданскую войну, они, предав национальные интересы страны, призвали на помощь иностранцев — интервентов, стремившихся расчленить Россию. Так что ненависть трудящихся к эксплуататорам, богачам, врагам нового строя вполне объяснима.
Многие российские революционеры (и Сталин также) воспринимали учение Маркса исключительно в категориях классовой борьбы — лозунг: «Кто не с нами, тот против нас» весьма точно отражает ситуацию.
Осмысливая историю в более широком контексте, чем наша собственная, мы убеждаемся, что все коренные социальные перевороты осуществлялись весьма и весьма радикально. Обратимся, в частности, к истории Великой французской буржуазной революции. Ее ход, внутренние и внешние обстоятельства ее развертывания во многом напоминают события Великой Октябрьской социалистической революции в России.
Те же глупость и жестокость привилегированных классов и слоев внутри страны, не желавших расставаться со своими богатствами и привилегиями, то же стремление монархических режимов Европы подавить революцию. Все это неизбежно привело к ожесточению народных масс, к установлению во Франции режима революционного террора. В связи с угрозой контрреволюции и иностранной интервенции Франция была превращена в единый осажденный лагерь. Был принят закон «О подозрительных». Приверженцы конституционной монархии и умеренной республики были заключены в тюрьму. Четыре тысячи священников были изгнаны из страны. Церковное имущество было признано национальным и продано для облегчения бремени, тяготевшего над государством. Конвент даже издал указ о том, что католическая вера должна быть заменена поклонением Разуму в качестве Верховного Существа. Радикальные вожди революционной Франции Робеспьер и Сен-Жюст доказывали, что революционное правление есть деспотизм свободы против тирании. Подозрения было достаточно, чтобы человек оказался под гильотиной. С помощью революционных трибуналов Конвент распоряжался жизнью всех граждан, а посредством чрезвычайных сборов и обязательной таксы на хлеб — имуществом каждого.
Анализируя Французскую революцию, французский историк Минье подчеркивает: «Когда общественные перемены назрели, тогда ничто не может воспрепятствовать им. И счастливы были бы люди, если бы умели в это же время согласиться между собою, если бы одни уступали свой избыток, а другие — довольствовались восполнением своих недостатков, революции происходили бы тогда миролюбиво, но до сих пор история народов не представляет ни одного примера подобного благоразумия: одна сторона вечно отказывается от принесения жертв, другая — принуждает к жертвам, и добро, подобно злу, совершается посредством насилия и бесправия. До сих пор иного властелина, кроме силы, еще не было».[10] И все же, несмотря ни на какие издержки и зигзаги, Французская революция привела к освобождению народных масс от гнета и произвола короля, феодалов и церкви. Она ускорила утверждение буржуазных порядков во всей Европе. И очень важно знать и помнить: не умеренные, но радикалы, якобинцы спасли Францию, защитили ее безопасность и национальную целостность.
Все вышесказанное о революционной Франции и якобинцах вполне применимо к Советскому Союзу и Сталину.
Сталин, конечно, действовал по революционному радикально. И не мог иначе. Как всякий подлинный революционер, как руководитель государства, утверждающегося в жестокой борьбе с врагами, он мыслил и действовал в духе абсолютного противопоставления добра и зла. На одной стороне — силы добра и прогресса во главе со Сталиным, на другой — силы зла и регресса, носителями которых являются классовые враги, оппозиционеры и внешние враги — империалисты. Ясно, что жесткое противопоставление добра и зла может привести к ошибкам, к оправданию действий в духе принципа: «Лес рубят, щепки летят», однако размывание границы между добром и злом еще хуже, оно неизбежно приводит к торжеству зла.
В любом случае перед революционером, перед политиком всегда встает задача — определить правильное соотношение цели и средств. Должны ли революционеры «запачкать руки», стремясь к высокой цели, либо же, не желая запачкать руки, стремясь сохранить их чистыми, — отказаться от борьбы за достижение цели, но, тем самым, взяв на себя ответственность за упущенную возможность достичь цели, служащей благу и счастью широких масс народа. Конечно, это крайняя ситуация. И все-таки революционер, политик должен помнить: если искажаются средства достижения цели, то деформируется и сама цель.
Бесспорно, Сталин создал великое, могущественное государство; он, как говорил У. Черчилль, принял страну с сохой, а оставил с атомной бомбой. Бесспорно, он стремился к великой цели построения нового общества — общества социального равенства и социальной справедливости; бесспорно, такого общества невозможно было достичь без борьбы, не ломая, не разрушая старое. Ведь и Маркс считал насилие повивальной бабкой нового общества, ведь и Ленин писал, что «революция есть такое преобразование, которое ломает старое в самом основном и коренном, а не переделывает его осторожно, медленно, постепенно, стараясь сломать как можно меньше».[11] И все-таки когда раскручивается маховик репрессий, когда под него попадают невинные люди, историческая и личная вина неизбежно падает на руководителя страны, на ее вождя. На Сталина. В этом кроется трагедия его жизни, его судьбы. Судьба великого человека всегда трагична, всегда противоречива. Но именно Сталин, а никто другой, привел наш народ, нашу страну к вершинам славы.
Советские люди строили новый мир, создавали великие материальные и духовные ценности, ковали свой характер, формировались как борцы за свободу и счастье людей. Они были героями и, поистине, не было крепостей, которых бы они не смогли взять. Советские люди отстояли свою страну в борьбе со страшным врагом — фашизмом. Сокрушив фашизм, они спасли не только свою Родину, но и все человечество. Советский Союз был не только мощной военно-экономической державой. Он был поистине союзом народов-братьев. Он был примером становления новой великой советской цивилизации.
Ж. де Местр, выдающийся французский мыслитель, оценивая роль якобинцев в защите национальной безопасности и целостности страны, высказал примечательное суждение: «Наши потомки, которым не будет дела до наших страданий, которые будут плясать на наших могилах, посмеются над нашим теперешним невежеством. Они легко утешатся в тех крайностях, которые мы пережили, так как благодаря им сохранилась целость прекраснейшего государства».
Очевидно, нечто подобное скажут и наши потомки. Правда, они не только посмеются над нами, но и выскажут в наш адрес немало гневных слов, поскольку мы не смогли сохранить целость нашего великого государства.
Но в любом случае будущее зависит от ныне живущих людей. Думая о будущем, они должны учесть уроки прошлого. Думая о должном, им необходимо помнить о действительности, о сущем. Они должны знать, что из прошлого и настоящего заслуживает доверия, на что можно опереться, а что должно быть отброшено. Они должны помнить, что все концепции совершенного будущего, как правило, содержат элементы утопии, абсолютного. И поскольку действительность, зачастую, далека от идеала, поскольку человеческая природа несовершенна, постольку приверженцы идеала могут проявить склонность к насилию, как это и было в прошлую эпоху, эпоху Сталина. С другой стороны, те, кто перечеркивает прошлое, наше советское прошлое, клеймят его как нечто недостойное, — во-первых, клеветники, а во-вторых, подрывают основы как настоящего дня, так и будущего.