Кожура полетела в Джонатана со всех сторон. Он рассмеялся и попытался защититься скрипкой.

- Откуда мне было знать, что вам нравится такая скука? Я хотел научить вас искусству, а вы… ай! Вот тебе и благодарность!

Он вскочил на ноги и побежал за деревья. Чэни и Клод бросились за ним, бросая кожуру.

Глава 16:

Проход Бартоломью

Под крепостью Средин, ниже теплых очагов и уютных кроватей, был мир тьмы, сырых каменных комнат, что были забыты. Эти мрачные комнаты под землей были давно забытой главой в истории королевства. И король обещал запечатать их, чтобы убивать или отпускать, но не приговаривать людей гнить здесь.

Вот только он соврал.

Вода капала с потолка, звук сводил с ума. Капли собирались в грязные лужи и отражали ужасные лица самых опасных узников Средин. Слизь не приглушала их вой. Некоторые бились о стены камер. Некоторые царапали камень или скулили. Но им не суждено было снова увидеть свет, если король этого не захочет.

Кровоклык слушал их безнадежный стук. Те, кто боролись, еще не поняли, что сбежать невозможно. Даже если они протиснутся через прутья или прокопают выход, ошейники начнут гореть и заставят их вернуться в камеры.

Его стая привыкла к ошейникам. После годов изменения тел по приказу короля их два облика стали единым.

Теперь стая спала в соломе. Но Кровоклык не мог спать. Он сидел у стены, уперев руку в мохнатое колено, и следил. Его тело было почти как у человека, но покрытое густым черным мехом. Его голова и лицо были как у волка. От человека остались только глаза под мохнатым лбом.

Король получил его тело, но он боролся за разум. Он игнорировал голоса, проникающие в него, рассеянные мысли всех, попавших под заклятие. Он знал, что если будет слушать их, его глаза станут пустыми и темными. Он станет животным… как все в его стае.

Где-то дальше скрипнула дверь. Кровоклык дернул острыми ушами, тяжелые шаги звучали по холодному полу, приближались к их камере. Он встал, прислушался и разбудил стаю низким рычанием. Они потянулись и заворчали из-за прерванного сна, но не могли игнорировать альфу. Они сели один за другим, выпрямили лапы, щелкая клыками в предвкушении.

Когда стало видно хранителя зверей, Кровоклык приветственно застучал хвостом по полу. Он поздоровался и с серым соколом на плече хранителя зверей, тот похлопал крыльями в ответ.

Кровоклыку нравился Вечерокрыл, он был маленьким, но умным. Он знал, как бороться с голосами.

Еще не пришло время еды, так что Кровоклык знал, что принесли послание короля. Железная перчатка на покрытой шрамами руке хранителя зверей засияла, когда он коснулся ее. Ошейник Кровоклыка стал теплым. Он сел прямее. Вдруг в голове раздался голос короля: «Следуй за Вечерокрылом, он приведет тебя к добыче. Когда найдешь ее… убей. Принеси мне ее голову, будешь вознагражден».

Стая восторженно завыла вместе с Кровоклыком. Они были готовы к новой охоте и нетерпеливо ждали воспоминание короля.

Кровоклык узнал город, где им нужно было начать: эту деревню люди звали Вороньим крестом. В гостинице была кровать с ее запахом. Воспоминание изменилось, и он увидел ее лицо. А потом понял, что ему не нужен ее запах, он уже его хорошо знал.

Он невольно завыл, ноги согнулись от веса ошейника. Он боролся с ним впервые за годы. Как бы он ни старался, чары с силой сковывали его со словами короля. Он управлял его обликом, воровал его мысли, двигал его ноги. Он никак не мог остановить себя, если король приказывал.

Когда хранитель зверей открыл дверь, Кровоклык выскочил. Он опустился на четыре лапы и поскакал. Он следовал за Вечерокрылом по мрачным коридорам, его стая радостно лаяла позади.

Они не помнили ее лицо. Как они могли? Магия забрала их разумы много лет назад. Они снова были щенками, ослепленными жаждой охоты, не видящими смерти, что ждала их. А она точно убьет их всех.

Коридор повел выше, они впивались когтями в мох и карабкались. Они вылезли из дыры в стене замка, свежий запах ночного воздуха наполнил нос Кровоклыка.

Стены Средин пропали позади, они бежали. Он следовал за Вечерокрылом, точкой высоко над ними, слушал, как его когти бьют по земле. Пока они путешествовали, он пытался не думать о добыче… он не хотел, чтобы король узнал то, что было ему известно.

* * *

Каэл несколько дней просыпался и сразу оглядывался. Он осматривал холмы, пытался увидеть облако пыли, что означало бы, что армия догоняет их, но этого не было.

Впереди все ближе была западная гряда Беспощадных гор. Они уже не были лиловыми тенями вдали, а теперь были большими и неровными, как их восточные браться.

Он не понимал, как Гаррон собирался поднять туда шесть телег. Многие пути были вытоптаны оленями, туда не могла пролезть телега. Но никто не беспокоился. Караван шел дальше, словно опасные горы были простыми зелеными холмами. Он не был уверен, что они понимали, как сложно будет неделями идти там. Это было безумием.

Но у подножия первой горы стало ясно – и ему стало страшно – как они их пересекут.

Маленькая гора отличалась от других – она была рассечена пополам, словно огромный топор упал с неба по ошибке туда, а не на бревно, разбил гору пополам. Трещина была узкой. Она изгибалась в центре горы и пропадала в вышине.

- Это проход Бартоломью, - сказала Аэрилин, когда он указал туда. – Сто лет назад изобретатель Бартоломью сделал магазин на этой горе. Но один его эксперимент пошел не так, и он взорвал гору! Бедняга, от таких взрывов не выживают.

Проход Бартоломью? Торговцы совсем сошли с ума от денег, что забыли о разуме? Он отошел от Аэрилин и сел рядом с Килэй на бревно.

- Ты видела? – сказал он.

Она посмотрела в указанную сторону и пожала плечами.

- Да, нужно быть слепой, чтобы не заметить это.

- Мы же не пойдем туда?

- Конечно. Пойдем. Это самый быстрый путь к побережью, - она обхватила рукой его плечи, словно он был ребенком, которого нужно было успокоить. – Не переживай, нас вряд ли засыплет.

Он отпрянул от нее.

- Вряд ли?

- Ага.

- А я вот уверен, что засыплет, - прошипел он, говоря тихо, чтобы не слышали остальные. – Я видел оползни в горах. Я знаю, как быстро это происходит. Если хотя бы камешек двинется, пока мы будем там, нас не найдут и через сотни лет, пока очередной Бартоломью не решит взорвать гору. Почему ты смеешься?

Но она согнулась так, что не могла ответить. Ее лицо было красным, дыхание вырывалось порывами. Несколько раз она пыталась взять себя в руки и что-то сказать, но смотрела на него и начинала смеяться снова.

Ему надоел ее смех и весь этот бред. Он развернулся и пошел прочь, не слушая ее просьбы вернуться. Когда гора обрушится на них, он спросит, смешно ли ей, если успеет.

Гаррон хоть немного исправился, сообщив, что они не будут останавливаться, а пойдут сразу, отдохнут, когда окажутся на другой стороне. Он повел их, перо на его зеленой шляпе покачивалось от шага лошади.

Караван вошел в Проход, и разговоры утихли. Давление горы словно сжало руками их шеи. С каждым шагом хватка становилась сильнее: воздух был слишком тяжелым для дыхания, тишина давила на них. Постепенно стены камней закрыли солнце, и они пошли в свете факела.

Каэл мог лишь идти и тревожиться, и это усилило его воображение. Тьма делала каждый звук зловещим. Лошадь заскулила, и он замер. Он задержал дыхание и слушал. Камешки падали по стенам, зловещие капли перед бурей, он был в этом уверен. Он прислушивался к гулу камней, но его не было.

Корни древних деревьев извивались на стенах, тянулись к нему, удлиненные из-за теней. Они впивались в его лицо, просили уйти, пока они не поглотили его. Говорили, что его плоть сделает их сильнее, что они вырастут на его крови.

Его сердце колотилось, а Килэй была спокойна. Она шла уверенно перед ним, свет ее факела делал ее тенью, из-за огня на ее плечах были странные линии.