Живя почти 20 лет среди преступников, Видок прекрасно знал все имена, псевдонимы, пароли, контакты, малины, способы действия. Ему были знакомы "феня" (знаменитый французский "арго"), то есть язык преступного мира, а также "говорящие дороги", то есть секретная сигнализация (знаки на стенах, жесты пальцев и рук и т.д.) бандитов, нищих и цыган, что позволило ему нанести первые, молниеносные удары. Впоследствии, когда уже пришли новые поколения криминалистов, он стал опираться на прекрасно расстроенной сети информаторов, а также на дедукции, которой помогало прекрасное знание психики преступников.

Он сам писал: "Необходимо уметь предусматривать цель преступления и знать тех, кто желает его совершить". Ему это удавалось часто. Разве не это является высшим пилотажем в мире борьбы с преступностью? Он пытался иметь "барана" в каждой банде, а его шпионская сетка, своеобразный "Интерпол", охватывала половину Европы (Францию, Бельгию, Германию, Италию и Англию). У него имелась великолепная картотека преступников и другая информация, но самое главное он оставлял исключительно для себя. "Мой архив находится здесь", – говаривал Видок, указывая на свой мощный череп.

Преступники его ненавидели, но и уважали. В конце концов, дошло до того, что начальник полиции Видок сделался "банкиром каторжников" схваченные и посаженные им преступники доверяли ему свои наличные средства. Понятно, что операция эта не была слишком законной, но Видок на это плевал. Он вел войну с обществом и в качестве преступника, и в качестве полицейского, разве что в своем последнем воплощении он был намного опаснее – ему было известно все о всех, и он контролировал все и вся. Вложенные Бальзаком в уста Вотрена слова, которые я поместил в эпиграфе, Видок сообщил писателю при личной беседе. Они являются чуть ли не буквальным повторением полного горечи и закамуфлированной ненависти к обществу предложения из "Мемуаров": "С формальной точки зрения, каторжник, выплатив гражданам своим наказанием, является человеком свободным. К сожалению, в нашем обществе вышедший на свободу каторжник остается каторжником уже навсегда. Каменные тюрьмы открываются перед ним, но остается та стеклянная тюрьма, что будет сопровождать его до конца дней". Именно потому Видок, хотя и посылал на каторгу или на галеры с производительностью чудовищного комбайна, точно так же помогал потом освободившимся преступникам вписаться в жизнь. Но вернемся к подробностям.

Помимо постоянных агентов, с Видоком сотрудничали (добровольно или по принуждению) многочисленные провокаторы и шпики, которые вынюхивали для него на улицах, в малинах и тюрьмах. В этом последнем случае, им время от времени устраивали "побеги", а иногда даже подстраивали смерти с последующими "воскрешениями", что обеспечивало поступление непрерывного потока информации. Среди них были и женщины, взять хотя бы вдову знаменитого вора Жермена Бодье, которая сама за воровство отсидела шесть лет в тюрьме Дурдан, после чего установила контакт с Видоком и сделалась его самым лучшим дамским шпиком. Начальник полиции частенько забирал "святошу" (это прозвище присвоили даме в тюрьме, где она строила из себя религиозную фанатичку) с собой, направляясь на расследование, где было необходимо "охмурить" женщину.

Да и сам Видок неоднократно проникал в преступное подполье в различных обличьях. (Он был феноменом грима – в 1832 году обманул собственного начальника, префекта Жискье, посетив его в костюме аристократки, и Жискье, приветствуя "графиню"… поцеловал ей ручку!) Весьма часто во время своих эскапад Видок добирался до такого края, откуда уже не возвращаются, но ему удавалось выйти целым, благодаря недюжинному уму, прекрасной физической форме и владением любым видом оружия. В стычке с не более, чем тремя противниками, его невозможно было одолеть.

Только физическому поединку Видок предпочитал интеллектуальную игру, целью которой было заставить преступника признаться. Заставить, не пользуясь пытками! Предыдущее предложение я снабдил восклицательным знаком не без причины. Во Франции пытки были отменены в 1789 году, но только на бумаге. Ненавидящий бесправие Наполеон [Ни одна лекция тему не заменит коротенького письма, которое, возвратившись после польской кампании, Наполеон направил государственному секретарю и префекту Тибодо (январь 1808 г.): "В гданьской крепости я видел узника, забытого уже более пятидесяти лет! Никто не знал его имени и происхождения, даже причина, по которой он был осужден, никому не была известна. Это как раз то, чего я не терплю, и что всякий раз будет случаться в системе, верх в которой возьмет полиция…"] наложил суровый запрет на применение жестокости к пленным, ликвидировал во всей Европе Святейшую Инквизицию и в свое первое письмо к новому министру полиции Савари поместил предложение: "Хорошая полиция не позволяет руководствоваться страстями, и ей чужда ненависть". Зато ненависть не была чужда Савари, который охотно придушил бы, собственноручно и без всякого суда, любого противника "бога войны". В результате, во время обыска заключенных гуманитарные правила, установленные в наполеоновском "Кодексе следственной процедуры" в 1808 году, выполнялись не слишком тщательно.

Видок пыток не применял. Просто-напросто, он считал, что дедукция и доказательства, основанные на перекрестных допросах и признаниях свидетелей, приносят гораздо больше пользы и более эффективны. Именно подобные методы расследования, делающие из Видока первого истинного Шерлока Холмса в истории, и составляли часть совершенной им полицейской "революции". Часть вторую составляли его методы идентификации преступников. А конкретнее "парад заключенных".

В феврале 1890 года Ван Гог написал несколько демоническую, выдержанную в синей тональности картину, называющуюся "Парад заключенных" [Сейчас эта картина находится в московском Музее Изобразительного Искусства им. А.С. Пушкина], являющуюся точной, за исключением того, что цветной, копией офорта Гюстава Доре 1872 года. Насколько мы видим из всего этого, изобретение Видока просуществовало весьма долго. Впрочем, даже позднее, когда появились: фотография, методы Бертильона (обмеры тела) и дактилоскопия, применялись различные модификации "парада заключенных" – в США еще в начале второй половины нашего столетия. В чем же данный метод состоял?

Видок, имевший фантастическую, чуть ли не фотографически-компьютерную память, подбирал себе сотрудников с подобными способностями, после чего в регулярные промежутки времени посещал с ними тюрьмы. На внутреннем дворе заключенных выстраивали в круг, и они медленно шли перед агентами, таким образом отпечатывая свои лица в их памяти. Впоследствии это позволяло вылавливать во время следствия рецидивистов, в отношении которых документарный архив (а организовал его сам Видок в совершенно образцовой форме) был беспомощен – бывало достаточно, чтобы преступник, не имеющий никаких отличительных знаков, подал другое имя, чем ранее.

Для того, чтобы иллюстрировать тему, я выбрал несколько из множества любопытных достижений Видока в борьбе с преступным подпольем:

Довольно тяжелым было противостояние со знаменитым вором и ловеласом Винтером, бывшим наполеоновским офицером, имеющим замечательные родственные связи и образование, который со всей страстью влюблял в себя женщин, чтобы потом, с не меньшей страстью, лишить их всего состояния до последнего гроша. Видок, сменив "шкуру", приударил за одной из любовниц Винтера и узнал от нее о месте встреч с ее бывшим любовником. Винтер появился там в мундире полковника гусаров, спрыгнул с коня и только потом заметил, что его окружают господа с мрачными лицами. Преступник проявил молниеносный рефлекс – одним прыжком вернулся в седло, пинком свалил держащего за узду Видока и удрал.

Вскоре после того Видок узнал, что Винтер появится в кафе "Кок Харди". Это было одна из трех (наряду с "Позолоченным домом" и "Гранд-балом Шикар") наиболее подозрительных парижских заведений. Не закрывали их только потому, что известные места встреч тузов преступного мира для полиции были весьма удобны. Зал кафе, все выходы и соседний бульвар Итальянцев были столь плотно обставлены агентами "безопасности", что и мышь не могла проскочить. Винтер получил восемь лет заключения, а потом – за подделку, изготовленную в Бисетр, следующие восемь, на этот раз уже галер. Видоку все это должно было напомнить его прошлое – он и сам получил те же пресловутые восемь лет галер и тоже за подделку, совершенную в тюремной камере.