— Из гироскопического датчика угла, в который входят гирогоризонт и гировертикант, из полупроводникового усилителя — преобразователя и рулевых машин.

— Назначение прецессионного гироскопа?

— Выдача выходного сигнала.

— Что такое Лоран?

— Радионавигационная система, использующая импульсную технику.

— Для чего служит интегрирующий акселерометр?

— Он выключает ракетный двигатель по достижении нужной скорости, в случае отказа радиоуправления.

Вопросы и ответы следовали быстро, без единой паузы. Лицо толстяка принимало все более благожелательное выражение. Зукроу никак не реагировал на ответы Дрю, хотя слушал их очень внимательно.

— Покажите на этом чертеже расположение радио-телеметрической аппаратуры.

Ученый вытащил из папки цветную схему со множеством линий и контуров. Дрю показал.

— Какие вы знаете параметры радиолокационных установок для управления снарядами? — возобновился экзамен-допрос.

— Частота повторения импульсов, несущая частота и частота сканирования, — с едва заметной запинкой ответил Дрю. Легкая испарина покрыла его лоб. «Если этот морж завалит меня…»

— Какие виды электронных ламп используются в системах управления? — безжалостно продолжал спрашивать ученый. — Не знаете. А что вам известно о теории корреляции?

Дрю прочно молчал, бросая исподлобья умоляющие взгляды на своего экзаменатора.

Зукроу пошевелился в кресле, впервые вмешался в диалог:

— Дорогой Шипман, право, вы слишком строги к экзаменующемуся. Разве мы готовим докторов технических наук, а не разведчиков?

— Понимаю, сэр, но…

— Вы свободны!

Нетерпеливым кивком головы шеф отпустил своего референта. Ученый собрал папки, зашаркал к выходу.

Когда Зукроу и Дрю остались вдвоем в кабинете, шеф таким же кивком подозвал к себе разведчика.

— Садитесь.

— Слушаюсь, сэр.

— Вам дается задание исключительной важности.

— Благодарю вас, сэр! — привстал Дрю в полупоклоне.

— Джилкрист рекомендовал мне вас с самой лучшей стороны. Через месяц вы отправитесь в Россию. В этой папке весь план операции. Завтра изучите его до малейших деталей. Задание сводится к тому, чтобы добыть фотокопии чертежей радиотелеметрической аппаратуры советской межконтинентальной баллистической ракеты. Двигателя, горючего во избежание провала не касайтесь. («Этим займутся другие», — догадался Дрю). Наша резидентура донесла, что экспериментальный ракетодром русских вместе с научно-исследовательским институтом находится под городом Сосногорском.

Дрю напряженно слушал, боясь упустить хоть слово, не замечая, что дог подошел и положил свою исполинскую морду на его колени.

— В помощь вам будут даны два человека — отличный агент Аро, проявивший себя в ряде сложных операций, и радист. Радиста подберет Хорвитц. Азы ракетной техники вы усвоили. Это было необходимо, чтобы вы не привезли нам из России чертежи старого комбайна, подсунутые чекистами. Такие случаи, к сожалению, бывали…

— Понимаю, сэр.

— В Сосногорске устраивайтесь на работу, вступайте в брак, становитесь там своим человеком. Но не переигрывайте, не пытайтесь стать активистом. Лучше всего занять должность, которая позволит вам передвигаться для связи с помощниками. В этом отношении вам предоставлена свобода. Можете по своему усмотрению варьировать детали операции, сообразуясь с местной обстановкой. Хочу сделать вам одно предупреждение.

— Какое, сэр?

— Не переоценивайте силу денег, находясь в России. В этой стране особые условия. Предпочитайте играть на чувствах: любовь, патриотизм, страх наказания…

— Будет исполнено, сэр.

— Освоившись, вербуйте надежного агента из числа сотрудников института. В случае невозможности — проникайте на ракетодром сами. План предусматривает оба варианта. Если скрытое фотографирование чертежей исключено, разрешается похищение их, даже со взломом сейфа. В подлиннике или в копии, но чертежи радиотелеметрической аппаратуры советских межконтинентальных ракет должны быть у меня в руках! — властно подчеркнул Зукроу.

Дрю послушно склонил голову и обнаружил при этом морду дога на своих коленях, потеки его слюны на брюках, но не осмелился оттолкнуть пса, боясь вызвать недовольство шефа.

— Назад, Маф! — приказал Зукроу, заметив легкое движение Дрю. — Ложись! Без чертежей вам незачем возвращаться в Штаты. Зато после выполнения задания на ваше имя будет открыт счет…

Зукроу пододвинул к Дрю банковский чек, выписанный на «Гаранти траст». У Дрю перехватило дыхание: в чеке была обозначена сумма впятеро больше той, о которой он мог только мечтать.

— Сэр, я выполню ваш приказ! — торжественно, как клятву, произнес Дрю, вскочив со стула.

— Надеюсь. И да поможет вам господь бог достойно послужить величию Америки! — прочувствованно заключил Зукроу.

«Главное — послужить себе», — подумал Дрю.

Кивком головы шеф дал понять, что аудиенция окончена.

Коренной ленинградец, конструктор Сергей Петрович Стрельченко большую часть жизни провел в родном городе. Работал он там сначала на знаменитом Кировском заводе, затем в одном из научно-исследовательских институтов правобережья Невы. Не покинул Стрельченко Ленинграда и в жестокую 900-дневную блокаду. На восток эвакуировались лишь жена и Лидуська.

Схлынула военная гроза, Стрельченко приехал за семьей, которая обосновалась к этому времени в Сосногорске, и застрял в нем. Опытный конструктор, он сразу же получил здесь лестное приглашение и дал согласие на новое назначение.

С годами Сергей Петрович привык к Сосногорску, но навсегда сохранил сердечную привязанность к Ленинграду. Альбом с великолепными цветными фотографиями одного из красивейших городов мира стал в семье Стрельченко реликвией.

Отец знал в Ленинграде каждый уголок. Лида, ребенком вывезенная на восток, не помнила почти ничего. Детская память сохранила только неясную слитную картину, в которой мешались гранитные набережные Невы, тенистые бульвары и парки с их чугунными решетками художественного литья, острые шпили Петропавловской крепости и Адмиралтейства. Ярко запечатлелись в сознании девочки лишь вздыбленные кони Клодта на Аничковом мосту.

Зеленые сопки, окружавшие Сосногорск, казались Лиде родными. Ленинград был туманным прекрасным сном далекого детства.

Сергей Петрович очень любил свою единственную дочь и с самого раннего возраста взял ее воспитание в свои руки, чтоб оградить от «телячьих нежностей» матери, как он выражался. Елене Афанасьевне пришлось ограничить свои заботы питанием, лечением и нарядами дочери. Духовным же развитием девочки целиком занимался Сергей Петрович.

Лида была еще девочкой, а отец уже рассуждал с ней о серьезных вещах. Когда она выросла, поступила копировщицей в тот же институт, где работал и он. Сергей Петрович решил, что Лида обязана полностью знать трудный и тернистый путь исканий, которым люди пришли к созданию ракет.

В долгих вечерних беседах Сергей Петрович профессорским тоном рассказывал Лиде об основах ракетной техники. Сначала девушке казались очень скучными все эти схемы, разрезы, детали, но постепенно она заинтересовалась ими, начала понимать, для чего нужны чертежи, которые она аккуратно копирует в бюро.

— Ты уже знаешь, Лидусь, — поправляя очки в золотой оправе, говорил отец, — что человек смог создать управляемый снаряд только после изобретения четырех вещей.

— Ракетных двигателей, электронных приборов, сервомеханизмов и радиолокаторов, — на лету подхватывала Лида, загибая пальцы правой руки, сияя в ожидании похвалы.

— Верно, — одобрительно подтверждал Сергей Петрович, любовно глядя на дочь. — Головка у тебя смышленая. Но ты не представляешь себе, каких трудов потребовали эти изобретения! Сколько открытий понадобилось в разных областях науки!

— В каких же это, папа?

— В химии, аэродинамике, металлургии, радиотехнике… Возьмем одно только топливо. Мы, конструкторы ракет, требуем топливо наименьшего объема. Инженеры говорят, что оно не должно быть слишком вязким, иначе его не прокачать насосами. Термодинамики заявляют, что топливо должно загораться сразу. Двигателисты добавляют, что надо максимально снизить температуру сгорания топлива, чтобы облегчить охлаждение двигателя. И все сходятся на том, что топливо обязано быть очень энергоемким. Вот сколько требований! Попробуй сочетать их вместе! Мудрено?