Пока дверь была открытой, по полу потянуло весьма заметным сквозняком, даже бамбук закачался, и Ваня, лишь мимолетно и нечаянно обернувшись на красивый деревянный перестук, заметил в тускло освещенном коридоре на вешалке клетчатое пальто и шляпу-котелок.

В глубокой задумчивости он вышел из лавки под тоскливое питерское небо. Странно, что пират пытался его обмануть. Или он не заметил посетителя? Хотя... как такого дылду, да еще и крокодила, не заметить? Очень странно.

Вот теперь-то и пришла пора думать своей головой. Крокодил вошел в лавку, в лавке пират сказал, что никто не заходил. Зачем? Ваня ему честно признался, что хотел поглазеть и точно видел, что крокодил зашел именно сюда, - на двадцать метров влево и вправо от "Бармалея" нет ни одной двери. Оттого, что ты отрицаешь очевидные вещи, они менее очевидными не становятся, ведь так?

Тем не менее - отрицал. Может, не хотел, чтобы мальчик испугался? Нет, потому что Ваня сам захотел посмотреть. Или ему запретили говорить о визите крокодила? А что такого, что крокодил зашел в антикварную лавку, им что нельзя? У владельца, например, не все в порядке с санитарной инспекцией, и животное в помещении - грубое нарушение норм санитарной безопасности. Но Ваня - ребенок, при чем тут инспекция? А может...

Страшная догадка поразила воображение Ивана Филаретовича. Крокодила заманили в лавку, убили, а из его шкуры решили сделать сапоги и дамские сумочки.

Глупости, как такую зверюгу убьешь, не попортив шкуры? Отравить разве что. Ваня вдруг вспомнил, что в лавке пахло свежим кофе, и крокодилу действительно могли подсыпать туда яд.

Что же делать? Звонить в полицию? А что говорить? "В антикварной лавке на Бармалеевой отравили крокодила"? А ну как у ящера с хозяином просто приватный разговор и никто о нем знать не должен? Вдруг они в сговоре?

Бедный Иван уж не знал, что и думать. Сплошные вопросы. И он решил сделать так: попросить папеньку... не сегодня, лучше завтра, утро вечера мудренее... пусть папенька позвонит в миграционную службу и узнает, где остановился крокодил. А потом легко уже будет выяснить, там он, или ушел куда-то и не вернулся. И если он действительно пропал - тогда уже бить тревогу.

Подумав, Ваня решил, что нашел неплохой выход, и от сердца отлегло.

Нежная трель телефонного звонка вывела Крокодила из состояния глубокой задумчивости. Трубку снял Муурики.

- Слушаю, - сказал он. - Добрый вечер. Да-да, все готово, можно заезжать. Спасибо, ждем.

Трубка заняла свое место на аппарате, а Гиви Зурабович в крайней волнительности потер вечно стынущие руки.

- Насколько я понял - пора? - поинтересовался Крокодил.

Сообщник кивнул. Крокодил встал с кресла и начал разоблачаться.

С самого утра гада преследовало стихотворение, прочитанное на днях: "Ни страны, ни погоста не хочу выбирать, на Васильевский остров я приду умирать...", - так вроде. Это к чему?

Чем дальше, тем больше Крокодил склонен был думать, что в предстоящей акции замешаны не только и не столько деньги... хотя и деньги тоже. Почему-то о покушении не сообщалось в прессе. Крокодил на сто процентов был уверен, что ранил царя, пусть легко, но ранил. Если бы в Англии стреляли в королеву...

Почему о покушении умолчали? Не хотели паники?

- Укладывайтесь! - Гиви Зурабович гостеприимно распахнул крышку ящика.

Ящик наполовину был заполнен зернистым пенопластом, чтобы лежать было мягче. Крокодил погрузился в противно шуршащие шарики. Добро хоть широкий ящик сделали - вошел чешуйчатый только по диагонали, а хвост свернул кокетливой завитушкой.

- Вы хоть не шевелитесь там, - напутствовал Муурики.

Крокодил не ответил - мелкий пенопласт мигом попал бы в пасть.

Крышка закрылась.

Через десять минут из египетского консульства подъехал фургон, и грузчики осторожно, словно саркофаг с мумией фараона, вынесли ящик из лавки.

Гиви Зурабович проводил их до дверей, потом вернулся и укутался в шаль. Его знобило.

Исаев с Комариком сидели друг против друга и яростно спорили.

- Да кто он такой? - шипел, как прохудившийся чайник, Исаев. - Свалился тут, хрен с горы, и сразу все по местам расставил. Уже скоро девяносто лет, как никто не может понять, кто покушения организовывает, а Юра Возницкий, будь он хоть трижды Романов, появился - и все раскусил.

- Ну, Максим Максимыч, ну, отец родной, - не отступал Комарик. - Потому и раскусил, что свежим взглядом посмотрел. Рассудите сами - у нас была хоть одна версия, кроме как подрыв экономической и политической стабильности в России?

- Нет, - скрипнул зубами полковник.

- А теперь смотрите - если бы убийство царя ставило своей целью именно подрыв, то неужели бы таинственный организатор рассчитывал, что такая сильная держава, как Россия, рассыплется после гибели царя, который даже не принимает участия в управлении государством?

- Формально принимает, - сказал Исаев.

- Да бросьте вы! Подписывать документы и принимать законы, которые в любом случае придется подписать и принять, - это управление? Заказчик просто хочет убрать царя, как лишнюю фигуру на доске. Это как в шахматах.

- В шахматах король отнюдь не лишняя фигура.

- То-то и оно, Максим Максимыч. Кто-то хочет занять это место.

- Что?

Комарик не испугался гневного вопля начальства.

- Давайте без эмоций, господин полковник, - холодно заметил он. - Не обязательно стать царем. Ему надо, чтобы на какое-то время гаранта законной власти в России не было. Заметьте, как долго мы тянули спектакль с женитьбой Николая Третьего, затем с появлением наследника. Сейчас Ивану Седьмому по легенде немногим более восьми лет. И уже пять убитых Николаев. Заказчик не знает, что заказы были приведены в исполнение, следовательно, он или из простых граждан, не вовлеченных в политический процесс, или, если он вовлечен (а я думаю, что так оно и есть, иначе бы он не рвался к власти), наш заказчик - один из депутатов Думы.

- И как, по-вашему, этот гипотетический заказчик-депутат собирается занять место царя? - Полковник был само ехидство.

- Ну смотрите. - Комарик поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее. Царь мертв, цесаревич мал, жена государя мало что смыслит в политике - она архитектор по образованию. И тут на сцену выходит заказчик. Я, говорит он, давно говорил о кризисе монархии как государственного устройства. Или сейчас, или никогда мы должны признать, что монархия устарела и единственной альтернативой может быть только...

- ...президентская республика, - выдохнул Исаев. - Ты Распутина имеешь в виду?

- Вы сказали, - улыбнулся Комарик.

- Подожди, что-то у тебя все равно не укладывается. Ему же только сорок пять, допустим, он организовал последние два удавшихся покушения, но перед ним-то кто был?

Ротмистр продолжал изображать Джоконду.

- Прекрати лыбиться, отвечай! - прикрикнул Исаев, но уже не так сурово.

- Все дело в том, что девичья фамилия мамы Распутина - Новикова. Вам это ничего не говорит?

- Хочешь сказать, что декабрист Новиков - его предок? И что с того?

- А то, Максим Максимыч, что дедушка Распутина по материнской линии, если помните, довольно долго был лидером думской республиканской фракции. И был яростным противником монархии, называя царскую семью не иначе как дармоедами. Вы поняли мою мысль?

- Доказательства?

- Нет, - признал Комарик. - Поэтому и пришел.

- В чем дело?

- Распутина надо взять под колпак.

- Ты с ума сошел, ротмистр! Депутата - под колпак. Кто мне такое разрешение даст?

- Никто. Сами возьмите. Если это не он - ничто не мешает нам снять наблюдение. Если он - победителей не судят.

- Это будет прецедент, нам головы снимут.

- Вам голова важней или судьба отечества?

- Отечество важней, - сказал полковник. - Но без головы я не смогу ему послужить.

Ротмистр не мог не согласиться.

- И все же... - обратился он к Исаеву.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: