Мысли были такие горькие и жгучие, так остро ранили мозг, что Дульси застонала. Джи прижалась к ней, стала гладить по голове, будто маленькую, прошептала:

- Милая госпожа! Не думайте о дурном, не мучайте свое сердце. Вот увидите - все образуется. Завтра мы будем на воле! Да и ваш благородный рыцарь Ки-ихот, о котором вы столько раз рассказывали. Разве он оставит вас в беде?! Я уверена, Дульси, что он уже ищет вас. Он обязательно спасет вас, а заодно и меня.

"Если он жив сам", - подумала Дульси, и впервые за многие годы по щекам ее проползло несколько горячих слезинок, которые, как ни странно, принесли несказанное облегчение.

Весь следующий день они пробыли на кухне: секли горы листьев бузулука для ужина, сдирали с вареных личинок эмнуса кожицу, которая заменяла рабыням мясо, следили за огромными котлами с похлебкой, разливали ее, мыли посуду и вновь наполняли котлы. По сравнению с работой на болоте это был отдых, но про себя Дульси подумала: если она когда-либо обретет свободу и свою былую власть, то не только наведет порядок на этой гнусной планете, но и пошлет во все миры СНГ самую суровую инспекцию, чтобы уничтожить рабство и насилие над личностью. Везде! Даже там, где они присутствуют инкогнито. Кроме того, она раз и навсегда вычеркнет из королевского меню блюда из эмнуса - будь проклят этот деликатес, который так ценится на их Нормане.

- Я предложила нескольким девушкам присоединиться к нам, - негромко сказала Джи после ужина, ловко складывая глиняные миски. - Они и слушать не хотят о побеге. И вообще: какие-то они все здесь странные. Заторможенные, двух-трех слов не свяжут, все на одно лицо.

- Их давно превратили в рабочую скотину. А мы новенькие, живые, согласилась Дульси. - Кроме того, мы по духу своему, по происходжению - не рабы. А что мы знаем об этих бедных женщинах? Может быть, и они, и их матери, и все предки рождались и жили в неволе!

В дорогу решили взять мешочек сушеных личинок, побольше воды и короткий широкий кинжал, который Джи украла три дня назад у одного из надсмотрщиков.

Когда последняя из рабынь, доев свой бузулук, поковыляла к бараку, Дульси решительно отбросила в сторону ее грязную миску:

- Пойдем! Надсмотрщики или играют в кости, или тоже уже спят.

Принцесса и Джи вышли на дорогу, по которой на плантацию привозили продукты и воду. В обратный путь повозки загружали бочонками с уже разделанным эмнусом, и Дульси пришла к выводу, что таким образом везти скоропортящийся продукт можно недалеко. Значит, город или селение где-то рядом, максимум полдня пути.

- И небо здесь странное, - заметила Джи, приноравливаясь к стремительному шагу госпожи. - Днем - ни одной тучки, а ночью, наоборот, - мгла и тьма кромешная. Такое впечатление, что звезды здесь появляются только тогда, когда о них вспомнишь.

- А вон и они, - засмеялась Дульси. - Уже проклевываются.

Была и еще одна причина, почему они решили удирать по дороге. Несколько раз, ночью, Дульси и Джи пробовали уйти от плантации в первую попавшуюся сторону, и всякий раз за порослью болотного кустарника попадали в Нечто, где не было ни света, ни пространства, где они с каждым шагом как бы деревенели, умирали по частям, и где, на них, особенно на Дульси, нападала такая головная боль, что они немедленно возвращались. Джи предположила, что это какое-то силовое поле, ограда, стена загона для человеческого скота, потому, мол, их практически не охраняют. Дульси с сутью предположения согласилась, но добавила, что это, скорее, не силовое, а какое-то поле, влияющее на психику. Как бы там ни было, но стена тюрьмы, даже сплетенная из нежнейших цветов, остается стеной тюрьмы.

Они шли уже часа четыре или пять, однако вокруг ничего не менялось. Все тот же мрак, едва тронутый звездным светом, все те же кусты на обочинах дороги, все та же грязь под босыми ногами - холодная, липкая, бесконечная, как весь этот бред.

Слева показался большой валун.

- Присядем, - предложила Дульси. - Что-то я опять начинаю сдавать.

Запрокинув голову, она долго вглядывалась в незнакомые созвездия. Похоже на небо Земли... А вдруг это в самом деле Земля? И, может, ее Ки-ихот и Магг где-то рядом, в крайнем случае - на другом континенте? Почему бы не попробовать еще раз? Ведь мысль внепространственна; она, помнится, несколько раз выходила в детстве на связь с отцом за сотни световых лет.

Дульси сосредоточилась, вызвала в сознании образ Магга. Где же ты, неверный слуга, отзовись! Я прошу и приказываю: отзовись!

И подсознание, и вся вселенная безмолствовали.

Дульси, любопытства ради, попробовала вызвать своего благородного рыцаря. Конечно, его посвящение в Первые Претенденты - не более, чем ритуал, древняя традиция. Магг сказал, что этот голубоглазый парнишка спас ей жизнь, и она просто обязана была произнести соответствующую фразу. Но признайся, Дульси, что ты её впервые в жизни произнесла охотно, без внутреннего сопротивления, даже с радостью. Конечно, она еще не влюблена по-настоящему, да и рыцарь, если она ему не понравилась, вовсе не обязан жениться на внеземной принцессе (тут Ее Высочество почувствовало вдруг укол досады), но если между ними проскочила хоть искра взаимного влечения, его мозг может откликнуться. "Где ты, мой Ки-ихот?! - позвала принцесса. - Мне плохо, я опять попала в беду! Помоги мне, прекрасный мальчишка! Отзовись хотя бы!"

Подсознание и вся вселенная по-прежнему безмолвствовали. А вот головная боль зашевелилась в затылке, будто, личинка эмнуса, зарывающаяся глубже в грязь.

- Ваше Высочество, - вдруг тревожно прошептала Джи. - Посмотрите, впереди что-то светится.

Они осторожно пошли на этот странный свет, который по мере приближения оформился в прямоугольник. И чем ближе они подходили, тем холоднее становилось у девушек на душе, тем непонятнее, а потому и страшнее казалось происходящее. У обочины дороги в темноте ночи, прямо в воздухе, в черном ничто висело... окно. За ним виднелся традиционный для Норманы уголок отдыха: цветущие бело-розовые огромные шары фелисы, газон, бассейн, несколько причудливых пространственных клумб... За окном была не картинка, а настоящая жизнь, потому что ветер занес одну из клумб в бассейн, и она сейчас медленно пересекала его, будто разноцветный нарядный парусник.