Я повернулся к великану, чтобы немного его подстегнуть и заставить сократить разрыв, но он опередил меня. Он показывал на что-то и кричал, но что именно, я никак не мог разобрать из-за низкого грохота, который послышался сверху.

И когда я посмотрел, наконец, наверх. то увидел, что на меня рушится целая ледяная стена.

* * *

Пол был холодным. Это был кафельный пол школьной раздевалки, а мне тогда было десять лет от роду, и я лежал лицом вниз, прижатый к плиткам мальчишкой по кличке Суп, обладавшим физическими данными гориллы и соответствующим КИ.

Когда он сначала толкнул меня к стене, сделал подсечку и опрокинул на пол, я заплакал и воззвал о помощи к кольцу зрителей с горящими глазами. Большинство из них сами не раз испытали на себе тяжесть огромных костлявых кулаков Супа. Никто даже не пошевелился. Потом он пригнул мою голову к полу и потребовал назвать его дядюшкой, и я уже раскрыл было рот, чтобы сказать то, что велено, но вместо этого плюнул прямо в его ненавистную рожу. После этого Суп окончательно вышел из себя. И теперь его рука обхватила мое горло, отжимая голову назад, а колено упиралось мне в копчик, и я знал, без малейшей тени сомнения знал, что Суп был мальчишкой, который не в состоянии рассчитывать собственные силы; он напряжет свои растущие мышцы, и, охваченный и влекомый их удивительной, только что открывшейся ему силой, будет выгибать мне спину до тех пор, пока позвоночник не сломается, и тогда я умру, умру, умру, буду мертвым всегда, приняв смерть от рук идиота.

Ести только я не ухитрюсь спастись. Ведь я гораздо умнее Супа... да и вснх остальных. Человек подчинил себе животных силой разума - а ведь Суп был самым настоящим животным. Он не сможет, не сможет убить меня. Не сможет, если я воспользуюсь своей головой, вместо того, чтобы безуспешно сопротивляться нажиму тела, которое в два раза больше моего собственного.

Как бы со стороны я взглянул на самого себя. Я увидел, как он стоит на коленях надо мной, сцепив руки замком, балансируя на одной отставленной ноге. Я увидел, как, перекатившись вправо, смогу выскользнуть из-под прижимающего мою спину колена, а затем внезапным движением...

Я рванулся из-под него и вверх, сгибаясь пополам, изо всех сил, - и его колено соскользнуло с моей спины. Потеряв равновесие, но все еще не выпуская меня, он стал клониться вправо. Еще рывок, и моя голова оказалась у него под подбородком. Я протянул руки, вцепился в его жесткие рыжие волосы, и дернул изо всех сил.

Он закричал, и захвата как не бывало. Я извернулся, как уж, когда он ухватился за мои руки, все еще погруженные в его шевелюру, и вцепился зубами в его толстое ухо. Завывая, он попытался вырваться, и тут я почувствовал, как рвется хрящ, и ощутил на губах соленый вкус крови. Он, наконец, оторвал мои руки, потеряв при этом часть волос вместе с приличными кусками скальпа, и я увидел его лицо, искаженное, как маска какого-то демона. Он отшатнулся от меня, все еще держа за запястья, и тогда я двинул ему коленом в пах. Лицо его стало серым, как глина. Я вскочил на ноги. Он скорчился, согнувшись почти пополам, издавая горлом сдавленные звуки. Я прицелился и врезал ему ногой прямо в рот. И пока у аудитории не проснулись зачаточные понятия о справедливости и меня не оттащили от него, я успел еще дважды, тщательно прицелившись, отвесить ему полновесные пинки в лицо.

* * *

Около меня возникло шевеление. Я услышал, как что-то твердое трется о твердое. Затем пробился свет, я вздохнул и увидел белобородое лицо древнего человека, глядящего на меня издалека - словно лежу я на дне глубокого колодца...

- Ты все еще живешь, Карл Паттон, - голос великана донесся, словно глухое эхо. Я молча смотрел, как его огромные руки тянутся ко мне, охватывают глыбу льда и очень медленно отваливают ее в сторону. Волосы его были покрыты снегом, в бороде сверкали льдинки, изо рта валил пар.

- Уходи отсюда, - выдавил я, превозмогая в груди царапающую боль, как от битого стекла. - Пока не обрушилось остальное...

Он ничего не ответил, откинул еще одну льдину, и руки мои освободились. Я попытался помочь ему, но от этого меня еще только сильнее засыпало снегом. Он обхватил меня за плечи своими невероятно большими руками, приподнял - и вытянул, в конце концов, из ледяной могилы. Я лежал на спине, а он нагнулся надо мной. Вула подползла к нему, издавая тревожное поскуливание. Сверху то и дело сыпались небольшие струйки снега, которые тут же подхватывал и уносил ветер. Масса льда размером с корму авианосца нависла над нами на высоте нескольких сотен футов.

- Беги отсюда, идиот несчастный! - заорал я, но послышался лишь слабый шепот. Он медленно опустился на колени, поднял меня на руки и поднялся. Сверху сыпались кусочки льда. Он сделал шаг вперед, по направлению к Башням Нанди.

- Назад, - с усилием выдавил я. - Там ты погибнешь...

Он остановился, так как перед нами начал сыпаться лед.

- А если бы ты был один, Карл Паттон... ты повернул бы назад?

- Нет, - ответил я. - Но тебе... теперь... нет причин умирать...

- Тогда мы пойдем вперед. - Он сделал еще шаг и покачнулся. Кусок льда величиной с баскетбольный мяч ударил его по плечу, скатился к ногам. Пес залаял. Льдины посыпались вокруг, как рис во время свадебной церемонии, но он продолжал идти вперед, покачиваясь, как пьяный, и уже начал перебираться через последний подъем, когда позади вдруг послышался грохот, словно там выстрелила пушка. Воздух со свистом вылетел из узкой расщелины, вырываясь на свободу. Великан сделал еще три шага и не удержался на ногах. Он выронил меня, потом встал рядом на колени, прикрыв меня своим телом, словно навесом. Я слышал, как он застонал, когда несколько кусков льда попало в него. Где-то позади нас раздался грохот и шум, как будто вода прорвала плотину, воздух наполнился снегом, ослепляющим, режущим горло... И свет померк...

* * *

Мертвые плакали. Это был звук, исполненный печали, очень одинокий и как будто выражающий искреннее удивление тому, что жизнь так коротка и полна ошибок. Я понял, какие чувства они испытывают. А почему бы и нет? Ведь я был одним из них.

Но у мертвецов не может болеть голова, по крайней мере, насколько я знаю. У них не должны мерзнуть ноги, они не должны испытывать боли. Хотя, конечно, легенды о том, куда после смерти попадают нехорошие люди, могут и не врать... Я открыл глаза, чтобы получше рассмотреть преисподнюю, и увидел пса. Он снова завыл, и тогда я повернул голову и увидел рядом с собой руку, большую, чем моя нога. Тяжесть, которая давила на меня, была тем, что осталось от Джонни Грома, распростертого под завалом ледяных глыб.

Чтобы выбраться из-под него, мне потребовалось около получаса. Спас меня скафандр, конечно, точнее - автоматическое защитное устройство, которое превращает материал в броню. Я был покрыт синяками, возможно, у меня были сломаны одно-два ребра, но со мной не произошло ничего такого, что могло бы помешать мне живым и невредимым добраться до базы и своего миллиона кредитов.

Потому что я выполнил миссию. Великан не пошевелился за все то время, которое я выбирался из-под него, и даже не дрогнул, когда я приподнял ему веко. Правда, слабенький пульс я у него нащупал, но это не могло продолжаться долго. Он истекал кровью - ранами от льдин были сплошь покрыты его лицо и руки, но кровь уже замерзла, и то, чего не довела до конца ледяная бомбежка, доделает холод. Но, даже если он оклемается, ледяная стена не даст ему выбраться из этой западни. И когда скорбящие родственники прибудут сюда, чтобы взглянуть на своего любимца-переростка, они найдут его здесь именно так, как я опишу: благородная жертва ненастья и невезения, которое заставило нас отклониться от цели на десяток миль, а это серьезно в таком долгом и утомительном путешествии. И тогда они закажут по своему Джонни замечательный плач насчет того, какой он был хороший и на все готовый благородный человек, а потом закроют еще одну страницу истории.