Выражение его лица смягчилось, и появился намек на улыбку, когда он приблизился к ней. Она надеялась, что он намеревается поцеловать ее еще разок и, затаив дыхание, снова взглянула на губы.

Но прежде, чем их губы соприкоснулись, он сказал, – Я не остановлюсь этой ночью, когда ты будешь в моей постели, милая красавица. Тебе еще столькому учиться, и я не остановлюсь всю ночь.

Ее живот сделал кувырок, и она вздрогнула в его объятиях, когда он снова поцеловал ее.

Глава 3

Я, наверное, умру до наступления ночи.

Джеймс уже отчаялся войти в нее, но все же сочувствовал ее незнанию того, как быть с мужчиной в интимной близости. Селеста понятия не имела, что будет. Нет, он был уверен. Представление ее тела под его захватывало разум Джеймса до такой степени, что он должен был пересесть или рискнуть травмировать те его части, которые он ценил.

Он попытался отвлечься, глядя в окно, чтобы оценить расстояние, которое они уже преодолели в своем путешествии. Он решил привезти свою невесту в загородный дом в Баскервилл–Холл в сельской местности Эссекса, где они могли провести начало своего брака в буколическом мире, вдали от тяжелой жизни города и любопытных сплетен. Вместо этого он будет проводить ночи и, надеюсь, дни, обучая ее прелестям плотских удовольствий и выполняя свой долг по зачатию 6–го Лорда Блэквуда.

Но начать было не так просто, как продолжала напоминать ему его совесть. Он не мог просто посадить ее на свой член и поручить ей покататься на нем, пока они оба не получат бессмысленное удовольствие, подумал он мрачно.

Неужели?

Нет, он не мог, и он не был животным, хотя на данный момент он чувствовал себя очень похожим. Они были в движущемся экипаже.

Селеста была девственной девой, требующей от него всяких нежных выражений, рассуждал он.

Но его каменный, твердый, стоящий член, несомненно, не сотрудничал с его совестью, не так ли?

Когда Джеймс поцеловал свою жену, ему пришла в голову мысль о том, что он может сделать, чтобы облегчить ее очевидные сексуальные желания c беспокойством о том, он сделает что–то лишнее. Сейчас, прежде чем он сделает что–то, о чем пожалеет.

Она чувствовала себя мягкой, такой мягкой и сладкой, когда он смело поцеловал ее, прижимая ее к плюшевому бархатному сиденью экипажа. Он засунул в нее свой язык, снова подражал сексу, показывая ей, что ему нравится и что нужно от нее. Но это была просто проба. Предназначенная только для того, чтобы научить ее самой малости того, что их ждало позже сегодня вечером в комнате господина в ​​Баскервилле.

Селеста стонала под ним, надавливая на него языком, встречаясь с ним раз за разом, позволяя ему увидеть, что она готова к большему. Он держал ее лицо одной рукой, а другую держал под юбками, медленно скользил по шелковистой коже ее бедра. Ее глаза вспыхнули, и ее дыхание сбилось, когда она пришла к осознанию того, куда скользит его рука.

– Да, сладкая красавица, я коснусь твоей симпатичной киски и покажу тебе что–то чудесное.

– Ах ... Джеймс, – выдохнула она, когда он провел пальцем по складкам ее щели и раздвинул их. Бархатная мягкая плоть встретила его палец и что–то еще. Скользкое горячее свидетельство женского возбуждения.

– Боже, ты намокла. Для этого, дорогая моя, ты вполне готова, – сказал он ей, обнаружив её клитор и начав поглаживать его круговыми движениями.

Селеста подумала, что умрет от удовольствия.

Она не думала, она знала, что умрет от этого, и Джеймс будет овдовевшим до рассвета завтра. Чувства, вызванные его прикосновением, были неописуемы, полностью отвлекая ее от шока именно там, где Джеймс положил пальцы. Моя киска!

– Раздвинь ноги.

– Джеймс…

– Тсс, милая, позволь мне. Я хочу, чтобы ты почувствовала что–то чудесное, помнишь? – осторожно напомнил он, но держал свою руку в ней, его пальцы кружили и закручивались самым приятным способом.

Она издала приглушенный стон и повиновалась, совершенно плененная чувствами, которые его трясущие пальцы вызывали. Затем она почувствовала, как в нее вошел кончик пальца и начал медленно входить и выходить из ее прохода. Он добавил второй кончик пальца.

– Ты такая узкая, милая красавица. Я хочу, чтобы ты почувствовала это прямо сейчас, это поможет тебе подготовиться к большему, – сказал он, продолжая касаться ее девственной плевы своим волшебным пальцем.

Это было чересчур для понимания. Слишком много всего, потому что она потерялась в командах, которые он дал ей вместе с жаром его прикосновения. Селеста извивалась и изгибалась, как бессмысленное существо, стремящееся к некоему неопределимому концу, когда внезапно в самом центре ее влагалища разразился невероятный прилив тепла.

Она откинула голову на сиденье экипажа и справилась с удовольствием, полностью порабощенная тем, что с ней делал ее муж. Слезы скользнули по углам ее глаз, когда Джеймс прижался к ее лицу, пристально глядя на нее. Селеста зажмурила глаза, но прежде чем она это сделала, она увидела выражение его лица, каким оно было. Триумф. Джеймс торжествует от того, что он только что сделал, точнее, что он только что заставил ее сделать...

Когда она набралась храбрости, чтобы снова открыть глаза, Джеймс все еще был там, глядя на нее с беспокойством, поглаживая волосы на макушке и заправляя пряди за ухо. Он поцеловал ее в губы и спустился вниз, чтобы покрыть поцелуями шею, а затем опустился, чтобы прижать губы к вершинам ее грудей. Он вытащил свои пальцы из ее киски и поднес их к губам, слизав доказательство ее удовольствия с кончиков пальцев напоказ, прежде чем поднести пальцы к носу и вдохнуть.

– Джеймс! – вскрикнула она в знак протеста, смущенная до глубины души.

– Селеста, – процедил он ей, усмехаясь и кивнув, его темные волосы падали вперед, очерчивая его челюсть. – Каким было это чувство?

– Я думала, что мое сердце остановится, и я умру! – заикалась она, все еще дыша слишком глубоко для правильной речи.

– Болезненная смерть или приятная? – Он все еще ухмылялся и выглядел совершенно довольным ситуацией.

–Я думаю ... и то, и другое, – ответила она правдиво, чувствуя, что краснеет до корней волос.

Джеймс продолжал напряженно смотреть на нее, его глаза пожирали, но также восхищались. Селеста задавалась вопросом, о чем он думает, и что он имел в виду под подготовить ее к большему. Что же произойдет позже? Идея испугала ее так же сильно, как и взволновала.

Но он просто поцеловал ее нежно в губы, прежде чем потянуть, чтобы она села рядом с ним на сиденье, приобняв ее, лениво провел над ее грудями одним длинным пальцем. Она узнает, что Джеймс часто делает что–то без объяснения причин. Он позволял себе вольности с ее телом и все же ничуть не пугал ее, потому что она ему доверяла. В конце концов, он спас ей жизнь. Она любила его, даже если она не очень хорошо его знала. Ее сердце знало его, и этого было достаточно, чтобы Селеста позволила доверять ему.

Фактически, наедине он был совсем не похож на Джеймса, которого она встретила в первую роковую ночь. Тот был серьезным джентльменом, спасителем с чинным поведением, а на его месте кто–то намного больше ... интимный и развязный... и смелый.

Дрожь скользила по ее телу, когда он держал ее напротив себя на сиденье.

– Восхитительно, кстати,– тихо сказал он ей на ухо.

– Восхитительно?– Она вопросительно возвела глаза, снова застопорилась, как красиво он выглядел, когда он не задавался.

– О, да, дорогая, ты похожа на восхитительный, пряный, вишневый пирог, – сказал он злобно.

Ее живот сделал еще одно сальто, и она не смогла сдержать легкий стон, который соскользнул с ее губ.

Глава 4

Каменные башни Баскервиль Холла и готические арки величественно возвышались над внутренним двором, когда экипаж остановил движение. Наступили сумерки, и вечерние звезды начали свое ночное шоу. Звезды казались намного ярче в сельской местности, в отличие от ночного неба города, подумал он, когда опустил Селесту с экипажа. Джеймс был поражен тем, что он надеется, что Селесте понравится этот дом. Откуда взялась эта идея? Он должен быть мягким в дворянстве, даже учитывая такую бессмыслицу, что его новой жене не понравится его родовое поместье. Значило ли это вообще что–то? Для Джеймса было очень странно размышлять об этом, но он должен был признать, что счастье Селесты имело для него значение. Большое значение. Он очень хотел видеть ее счастливой. Действительно странно ...