— Тебе пора, — уже спокойнее сказал командор. — Антон проводит тебя к машине.

Яра тяжело вздохнула и, взглянув на меня с мольбой, упорхнула к двери и скрылась, Денисов ушёл за ней.

Командор сделал шаг от окна к столу и вдруг покачнулся. На побледневшем лице заходили желваки. Я спохватилась, что в гостиной кроме нас двоих больше никого нет, и подбежала к нему. И вовремя. Стоять ему было совсем сложно. Ещё бы, если вспомнить, что всего каких-то четыре дня назад он чудом остался жив после аварии на крокталёте. Я подставила плечо, вынудив опереться на меня.

— Я и сам могу, — сердито рявкнул Тайен Яжер.

— Я и не сомневаюсь, — покладисто ответила я, понимая, что сейчас не только он сам пошатнулся, но и его мужское самолюбие. Земляне или кроктарсцы — разницы нет. Мужчины, судя по всему, везде одинаковы. Да ещё и эта стычка с сестрой.

Мы прошли к дивану, и командор тяжело опустился.

— Принесу воды, — я поспешила на кухню.

Подав стакан командору, села напротив в плетёное кресло. Он поблагодарил меня и залпом осушил стакан. И даже сейчас, когда он бледный и измученный держался за сломанные рёбра и тяжело дышал, Тайен Яжер источал силу и уверенность, заставляя меня опасаться его. Ивва говорила, что он командует одним из четырёх подразделений, высадившихся на Земле. А ещё он управлял кораблём, которым первым сел на нашей планете. На мой вопрос, как такое может быть, если это было более шестидесяти лет назад, а командору и тридцати не дашь, она ответила, что на Кроктарсе время идёт иначе, и наши возрастные рамки сильно отличаются от их. А ещё управляющая рассказала, что Тайен был приверженцем мирного контакта, но уже в процессе высадки им пришёл другой приказ, и он, как солдат, вынужден был подчиниться.

В моих глазах это мало его оправдывало, потому что от старожилов в гетто я наслушалась о дне вторжения и ужасах, что обуяли человечество тогда. И Тайен Яжер был одним из первых захватчиков, чья нога ступила на мою планету и растоптала мой мир.

— Тебе бы остаться в постели, — сказала я, наверное, взыграла моя внутренняя медсестра, которой я мечтала стать.

Но командор лишь взглянул на меня исподлобья.

— Ивва уехала в город за продуктами, а я захотел есть. Вот и спустился сюда, — он словно оправдывался.

— Аппетит — признак выздоровления.

А потом мы оба почему-то засмеялись, только командор сразу же скривился от боли.

— Я могу что-нибудь приготовить, — неожиданно для себя сказала я. Ну а что? На поле боя медсёстры и врагам оказывали помощь.

Тайен удивлённо посмотрел на меня, а потом пожал плечами.

— Я только за, потому что сам сейчас не в состоянии.

36

Пока я колдовала у плиты, командор расположился за кухонным столом. Спиной я чувствовала его взгляд. Мне было неуютно. И даже стало жарко в этом шерстяном платье. Но что тут удивляться, я же у плиты стою.

На скорую руку приготовив омлет и соорудив салат, я поставила еду на стол и стянула передник Иввы. И только тогда заметила, как пристально меня разглядывает командор.

— Зачем ты всё это делаешь? — спросил он, перехватив мой взгляд. — Я сейчас слаб, ты могла бы запросто убить меня.

— И что дальше? — ответила я честно. — Что будет со мной? Я же даже сбежать из этого дома не смогу. Меня поймают и казнят. А потом убьют и Шона, и тётю Эллу. Какой во всём этом смысл?

Я села за стол и взяла вилку. Несмотря на спокойный голос, внутри всё трепетало. Почему он решил задать такой вопрос? Что хотел услышать в ответ? Зачем вообще эта откровенность?

— Умная девочка.

На такой ответ я чуть было не подавилась. Эти слова так не вязались с его образом, что меня это не на шутку смутило, в то время как его — ничуть. Дальше мы ели в тишине.

— А что едят на Кроктарсе? — спросила я, не выдержав молчания, прерываемого лишь постукиванием вилок о тарелки.

— Там мало суши, поэтому пища приходит в основном из морей. Но по химическому составу очень схожа с земной.

Он перестал есть и продолжил, глядя будто сквозь меня.

— Ночь приходит раз в сто сорок земных лет и тогда расцветает большой белый цветок, плод от которого возвращает к жизни тех, кого забрала вода.

Он смолк. Казалось, что командор совсем забыл, что в комнате есть ещё кто-то кроме него. И я вдруг отчётливо поняла — он тоскует по дому. Тоскует так же, как я по своему. И мне стало его невыразимо жаль.

— Это легенда? — тихо подала голос я.

— Да, — опомнился Тайен. — Кроме ночи раз в сто сорок земных лет. Это правда.

Командор встал, показывая, что разговор окончен. Может, его и самого смутила такая откровенность? Будто он ненадолго оголил душу, приоткрыл завесу своего самообладания.

— Я помогу.

Предложив помощь, я не стала ждать ответа и, приобняв его за талию, подставила плечо. В этот раз он молча принял мою помощь, затолкав уязвлённую гордость подальше, потому как, казалось, ещё пара шагов и он лишится чувств.

Так мы медленно добрели сначала по лестнице, а потом по коридору до его комнаты. Плечо у меня горело, потому что этот исполин хоть и старался на меня несильно опираться, всё же давил своим весом прилично.

— Спасибо, — снова поблагодарил командор, когда мы оказались в его спальне.

Он сел на кровать, а я постаралась незаметно размять плечо. Ладонь, которой я поддерживала его за талию, вспотела и почему-то покалывала. Или это мне показалось.

В комнате командора я была впервые. Тут было просторно, но в то же время уютно, хотя и чувствовался мужской аскетизм. И также всё было выполнено в белых тонах — цвет его семьи.

— Кстати, — вспомнила о его семье. — Это была твоя сестра?

— Да. Яра, — командор сразу помрачнел. — Не слушай её.

— Но ты был так груб с ней, — я удивилась сама с себя, что посмела отчитывать командора. — Она ведь беременна.

— Беременна? — командор выгнул бровь и посмотрел на меня.

— Я видела живот… — я смутилась. Может, лезу не в своё дело?

— Лилиан, Яра не может быть беременной. Мы все бесплодны. А это просто маскарад, потому что Яра сумасшедшая.

Бесплодны? Вот так новость. У меня сразу тысяча вопросов возникла в голове, но задавать их не пришлось, командор продолжал и сам. Несмотря на боль и усталость, он встал и отошёл к окну.

— Много столетий назад жители моей планеты лишились фертильности. Мы так и не знаем, почему. Но Кроктарс забрал у нас это.

— Ты говоришь о планете, как о живом существе.

— А разве это не так? — Тайен обернулся ко мне. — Разве всё: от размножения бактерий до движения тектонических плит — всё это не идёт по упорядоченным законам? Всё размножается и умирает. У всего свой жизненный цикл. Но мой вид перестал воспроизводить себе подобных естественным путём, нам пришлось создавать своих детей в лабораториях, но это же неестественно, ведь так?

Его вопрос не требовал ответа. Да мне и нечего было сказать.

— Изучение проблемы на самом Кроктарсе результатов не дало, — продолжил командор. — И тогда мои предки отправились в космос, искать ответы в эволюции жизни на других планетах.

— Вы и на Землю прилетели за этим? — шокировано спросила я.

Командор посмотрел на меня, но ничего не ответил. Он, кажется, и так сказал слишком много. Но кому я расскажу? Да и что это даст?

— А на счёт Яры, — его лицо снова посуровело. — Она не так мила, как тебе кажется. Она просто любит играть другими — и людьми, и своими. Яра командовала зачисткой сопротивления, Лили. Более жестокого и беспринципного существа я не знаю. Будь с ней предельно осторожна. Она хороший солдат, но очень опасна.

И теперь-то всё стало на свои места. И рассказ Бритни, и помешанный Алекс, и крики Ириса, что они с Ярой заслуживают большего. Мне стало не по себе. Даже страх перед Ирисом Яжером померк.

— Я пойду, — на сегодня откровений было достаточно.

— Конечно, — согласился командор, и я быстро убралась восвояси, стараясь прогнать из воображения детей в лабораторных колбах и милое фальшивое лицо Яры Яжер.

37

На следующий вечер присоединиться к командору за ужином не получилось. После обеда к нему приехали несколько кроктарцев, и они все вместе заперлись в библиотеке до поздней ночи.

Весь день я слоняюсь, не зная, чем себя занять. Снова кормлю лиаймуса виноградом, брожу по саду, изрядно продрогнув. Мысли разбегаются, то и дело возвращаясь к воспоминаниям об израненном теле командора, распластанном на больничном столе, к его бледному, измученному лицу за вчерашним ужином, к тихому, лишённому привычных командных ноток голосу.

Это беспокоит меня. Заставляет чувствовать вину за то, что, как мне теперь кажется, я больше не чувствую столь острой ненависти к нему, которую испытывала в начале нашего знакомства. Это ведь ненормально. Неестественно. По его милости я медленно умираю. По его милости я больше никогда не увижу брата. И мне стоит чаще напоминать себе об этом.

В доме тоже витает напряжение. Ивва озабочено поджимает губы, уняв свою извечную болтливость, медсестра-кроктарианка хмуро следит за монитором с показателями жизнедеятельности командора, передаваемыми с датчиков на его теле, даже всегда невозмутимый дворецкий Денисов — и тот хмурится и выглядит напряжённым. Произошедшее с хозяином всех напугало и озаботило. Он казался нерушимой стеной, а оказался таким же смертным.

Общаться ни с кем не хотелось. Книгу, которую я взяла в библиотеке несколько дней назад, уже прочла, а за другой я, естественно, и подумать не могла, чтобы сейчас сунуться в библиотеку. Поэтому я неспешно приняла душ, переоделась в ночную сорочку, тщательно расчесала волосы и забралась в постель. На удивление сон сморил меня быстро, и даже сны сегодня отступили.

Просыпаюсь я от того, что меня энергично трясут за плечо.

— Просыпайся, соня, — беззлобно ворчит Ивва. — Ну же, мне нужна твоя помощь!

Просыпаться не хотелось. Я приоткрыла один глаз, отметив, что сегодня, в отличие от предыдущего дня, на улице светит яркое солнце. Я люблю такие дни осенью, но сейчас просто хочу спать.