— Я помню, когда это было, — ответил он, нахмурившись.

— На каком курсе вы учились?

— На третьем.

— А Аня?

— На втором.

— Вы что, дружили с Сергеем Петровичем, бывали у них дома? — Он промолчал. — Зачем вы к ним ходили, знают все…

— Ну и что? — Я видел, что он снова превращается в того Ильина, которого я помнил по первому допросу. Противодействие, раздражение…

— Я не понимаю одного, из каких соображений вы скрываете, что добивались любви Ани. До того, как она сошлась с Залесским, и потом, когда приехали в Вышегодск на защиту диссертации. Вы можете обьаснить?

— А я не понимаю, зачем вам надо копаться в моих личных чувствах! — почти выкрикнул он, И спохватился.

Потом добавил уже спокойнее: — Я не знаю, чего вы от меня хотите?

— Истины.

— Какой истины?

— Ваших истинных с ней отношений и намерений.

— Вы же знаете правду! Больше ничего нет. Уж если про забор узнали… — он махнул рукой.

— Значит, все-таки у вас были интимные отношения с Залесской?

— Нет.

— Случалось вам не ночевать в общежитии института, когда вы учились в аспирантуре?

— Не помню.

— Зато вахтёры помнят. Вы иногда не ночевали.

— Возможно.

— Вы часто бывали дома у Залесской перед защитой?

— Бывал.

— Оставались ночевать?

— Нет.

— Никогда?

— Никогда.

— Вы умываетесь по утрам два раза?

— Я не идиот. Умываюсь, как все, один раз.

— А как объяснить тот факт, что Анфиса Семёновна пришла в прошлом году 7 ноября к Ане и застала вас на кухне за утренним туалетом?

Ильин задумался. Передёрнул плечами:

— Что-то не припомню.

— Хорошо, допустим… Зачем вы приехали в Крылатое чуть ли не следом за супругами Залесскими?

Он на мгновение растерялся. И пробормотал:

— Может быть, действительно этого не стоило делать…

— Вы признаете, что ваше появление здесь создало определённую ситуацию между вами и Залесскими?

— Мне было хуже! — вырвалось у Ильина непроизвольно.

— В каком смысле хуже?

— По-моему, ваш вопрос бестактен.

— Я обязан вас спрашивать, потому что Ани Залесской нет в живых. Итак, продолжил я, — ваш приезд был связан с тем, что сюда приехала Залесская?

— Он был связан с наукой, которой меня учили столько лет. И они могли к моему приезду относиться спокойно.

— А относились как?

— Не знаю. Не интересовался.

— Вы избегали встреч с Залесскими?

— Не прятался. Но встреч, во всяком случае, не искал.

— В Крылатом. А в Североозерске?

— Равным образом.

— И с Аней не были вместе в районе?

Он промолчал.

— Я спрашиваю, в Североозерске вы с Аней не встречались?

Ильин сухо проговорил:

— Я ничего у них не украл. И поэтому не бежал при встречах.

— Значит, встречались? Не вспомните, где?

— Как-то в кафе.

— Кафе, выходит, помните?

— Случайно оказались вместе…

Как я и предполагал, он объяснил это случайностью.

— И о чем вы беседовали с Залесской?

— Выясняли, почему она работает воспитательницей, а не агрономом.

— Ну, и что она говорила?

— Так,говорит, надо.

— А вы уговаривали её работать по специальности?

— Мне до сих пор непонятно, как Аня, — он поправился, — как Залесская могла наплевать на диплом. Потом, не забывайте, я главный агроном и должен заботиться о кадрах в совхозе. Человек с высшим сельскохозяйственным образованием совсем не лишний здесь.

— Значит, разговор был сугубо деловой?

— Я вам ещё раз говорю, во-первых, он был случайный. Надо же кому-то излить свою душу…

— Вы имеете в виду себя или Залесскую?

— Мы не были врагами…

— Николай Гордеевич, — сказал я, — теперь давайте подумаем. Проанализируем то, что мы выяснили. Постараюсь быть точнее. Итак, вы были влюблены в Аню ещё со второго курса. Затем случается так, что её чувства отданы другому. Я не анаю, что у вас происходило в душе, забыли вы её или нет, но, во всяком случае, приехав в Вышегодск защищать диссертацию, вы снова, возможно по-прежнему, любите её. И довольно часто встречаетесь. У многих возникает мысль, что вы поженитесь. Вы делали предложение Ане?

— Это не имеет никакого отношения к делу, — резко оборвал он.

— Вы не желаете отвечать на этот вопрос?

— Не желаю.

— Итак, Аня сходится с мужем, уезжает в Крылатое.

Вы приезжаете следом. Если вам дорого спокойствие любимого человека, почему вы все-таки приехали сюда?

— Я приехал сюда работать.

— Но ведь имеется много других мест, где вы отлично применили бы свои знания, воплотили бы свои идеи.

— Между прочим, если хотите, меня сюда направили.

Вы удовлетворены?

— Николай Гордеевич, я вижу, у вас и сегодня нет настроения говорить со мной в спокойном тоне…

— У меня вообще нет настроения встречаться с вами.

Я не знаю, почему это желание возникает у вас…

Я хотел ответить колкостью, но сдержался. Ничего бы это не изменило. Ильин упорно избегал любого контакта.

Каждое утро в мой кабинет являлся Савелий Фомич, ожидая указаний, кому отнести очередную повестку. Выглядел он при этом очень серьёзно и торжественно. Словно не существовало наших сидений за чаем в моей гостиничной комнате, простых и непринуждённых бесед по вечерам.

Весь его вид говорил: дружба дружбой, а дело делом.

Как-то старик посоветовал вызвать на допрос по делу некоего Шавырина, жителя Крылатого.

— Он хорошо знал Залесских? — поинтересовался я.

— Вроде нет…

— Тогда почему именно его?

— Вы же вон сколько народу опросили. И с ним потолкуйте. От него ведь не убудет.

— Я, Савелий Фомич, вызываю только тех, чьи показания могут помочь следствию. Так просто беспокоить людей мы не имеем права. Да и не хватит ни времени, ни сил поговорить со всеми.

— Оно конечно, со всеми не хватит времени…

— Лучше вы мне подскажите, с кем из районного начальства, которое бывает у вас, чаще всего общается Ильин?

— Про то не ведаем. Мы люди маленькие. Вам сподручнее у Емельяна Захаровича узнать.

Как раз у директора совхоза насчёт Ильина я не хотел ничего узнавать. Мне казалось, что Мурзин относился к главному агроному необъективно. Благоволит к нему. И не скрывает этого,

— Впрочем, когда жалует к нам Павел Евдокимович Зайцев, зампредрайисполкома, Ильин завсегда с ним обчается, — сказал сторож. — Намедни опять приезжал. Главный агроном его зачем-то по совхозу возил.

— На своём мотоцикле? — удивился я.

— Зачем, — усмехнулся старик, — на мотоцикле он в хорошую погоду разъезжает. А теперь «газик» у главного механика берет.

— Странные у вас порядки: у главного агронома — мотоцикл, а у главного механика — машина.

— «Газик» — то старый. День ездит, а неделю чинит. Вот Ильин и взял себе мотоцикл, новенький «Урал», а машину отдал главному механику. Губа не дура, а? Но ежели ему понадобится машина — он то на мурзинской, то на «газике»

главного механика. Выходит, все к рукам прибрал…

— Хорошо, Савелии Фомич, — прервал я его. — Попрошу вас, если здесь опять появится зампредрайисполкома Зайцев, дайте мне знать. Я бы хотел с ним побеседовать.

— Как прикажете…

На несколько дней я отлучился в Барнаул. Побеседовать с медэкспертом, который обследовал труп Залесской.

Он подтвердил ещё раз то, что изложил в своём первоначальном заключении.

Когда я вернулся в совхоз, Савелий Фомич сказал мне:

— Тут без вас Зайцев наезжал. Я сделал так, как вы приказали. Он обещал с вами встретиться.

Помимо Зайцева у меня была запланирована беседа ещё с секретарём райкома Червонным. Но застать его на месте, когда я бывал в Североозерске, все не удавалось.

И вот как-то я позвонил в райком и попал на самого секретаря. Он предложил встретиться в тот же день.

Как назло, Мурзина в совхозе не было. Попросить машину больше не у кого. Не у Ильина же. И я решил добираться до Североозерска общественным транспортом.