— Уверяю вас... — пробормотала она. — Нам больше ничего не сказали. Не убивайте меня, пожалуйста...

Фраза оборвалась на всхлипе. Сара отодвинула револьвер сантиметров на десять. Продолжая держать девушку на прицеле, она сунула руку под куртку Лартига и вытащила его табельное оружие.

— У тебя пушка есть? — спросила она.

Девушка помотала головой. Сара порылась в кармане Лартига и вынула оттуда наручники.

— Руку, — приказала она.

Девушка подставила ей запястье, и Сара защелкнула на нем стальной браслет. Потом, продев цепочку через руль, она застегнула второй наручник на руке Лартига. Ключ и револьвер она положила под заднее стекло. Чтобы дотянуться до них, придется покрутиться, но задача эта вполне осуществима. Когда Лартиг очухается и освободится, она уже будет далеко.

Сара вышла из машины и побежала к скверу. Агенты службы разведки так и не увидели ее лица. Конечно, они могли бы вычислить ее по номеру автомобиля, замеченному ими часом ранее, но Сара была совершенно уверена, что им не захочется хвастаться своим приключением. Не больно-то это почетно — подвергнуться нападению в собственной машине.

Однако Сара не испытывала удовлетворения. В этой истории ничего не складывалось. Слишком много игроков скопилось на одном поле. А само поле становилось опасно скользким.

Чтобы поскорее вернуться домой, Сара поехала по окружной. Она вставила в магнитолу кассету Джонни Кэша. Томный и усталый голос «человека в черном» заполнил машину.

Она сразу же почувствовала, как этот голос успокаивает ее. Напряжение после столкновения с агентами разведслужбы постепенно спадало. В последнем любовнике Сары сосредоточивались все пороки мужской половины человечества, но, по крайней мере, он умел выбирать музыку, от которой становилось легче на душе. Сара увеличила громкость, чтобы мелодия перекрыла все звуки, доносившиеся извне. Потом она отключила мобильный и, наконец, расслабилась.

В это время суток окружная была пуста, так что следить за дорогой не приходилось. Теперь она снова могла подумать о своем расследовании.

Дело об убийстве Наталии Велит только-только открыто, а на ее пути уже встали агенты из разведки. Если так пойдет и дальше, ее скоро сменят. Небольшая демонстрация силы перед Лартигом польстила самолюбию Сары, но она не строила никаких иллюзий: ни ее собственная злость, ни покровительство Лопеса не продлят отпущенного ей времени. Еще день, максимум два, и дело придется передать другому.

Все это не предвещало ничего хорошего. Да еще и Джонни Кэш умер месяц назад.

Доехав до дому, Сара вдруг почувствовала, что совершенно обессилела. Сосед, как обычно, поставил свой огромный семейный автомобиль так, что занял часть ее места, и Саре удалось припарковаться только со второй попытки. Она бы с радостью двинула ногой по дверце соседской машины, но сил не было и на это. Она поднялась в квартиру и открыла бутылку пива.

На телефоне мигал сигнал автоответчика. Она увидела номер Лопеса. Начальник звонил ей четыре раза за последний час, но не оставил никаких сообщений. Наверное, хотел проверить, подчинилась ли Сара приказу и вернулась ли домой, как подобает послушной девочке.

Не тот случай: она перестала слушаться родителей еще до того, как научилась ходить. Она родилась с таким кошмарным характером. И к тому же именно за это Лопес и любил ее. Его в общем-то забавляли ее выходки.

Сара подумала было перезвонить, но тут же отказалась от этой мысли. Лучше зайти к нему завтра утром. У нее есть для него новости, причем не только приятные. Она не была уверена, что на этот раз он развеселится.

Сара откупорила вторую бутылку. Потом включила компьютер и набрала в поисковике фамилию «Кантор». Открылись более пятнадцати страниц ссылок. Все они относились к Луиджи, отцу Алекса. Настоящая знаменитость, не удивительно, что служба разведки проявляет к нему такой пристальный интерес.

Она открыла первую ссылку, приведшую ее на закрытый сайт некой левой партии. Во многих статьях содержались упоминания о политической деятельности Луиджи Кантора, но эти упоминания носили характер намеков, слишком туманных, чтобы сделать какие-то определенные выводы. Сара перешла к следующей ссылке.

Так она прыгала с сайта на сайт целый час. Ей удалось понять, что Кантор на протяжении длительного времени являлся одним из ведущих итальянских леворадикалов. В начале семидесятых годов, еще до всплеска движения протеста против существующего государственного строя, он создал «Красную борьбу», небольшую группировку с жестким ядром, в которое входили четыре или пять человек.

Менее чем за десять лет он выпустил столько печатных трудов, теоретических эссе и статей, что ими можно было бы обклеить целую стену. Многие из этих творений воспроизводились в Интернете. Сара просмотрела некоторые из них, переведенные на французский.

В них содержался ясный и даже прозорливый анализ опасностей, угрожающих западным обществам, родившимся на еще дымящихся послевоенных развалинах. Кантор говорил обо всем, от возникновения социального неравенства до кризиса буржуазии. В частности, он придавал особое значение угрозе, связанной с вероятным крушением коммунистической системы.

Он нимало не сомневался в том, что «народные демократии» доживали последние годы. Когда рухнут они, а вскоре после них — и их российская прародительница, весь восток Европы погрузится в абсолютный хаос. И, в соответствии с принципом домино, европейские демократии также окажутся под ударом неумолимой волны насилия. С этой точки зрения, Кантор продемонстрировал удивительный дар предвидения.

В течение десяти лет «Красная борьба» являлась гаванью для многих политических активистов. В «свинцовые годы» в Италии, сотрясаемой левым и правым террором, организация занимала видное место, благодаря своей отважной позиции. Она проповедовала пацифистские идеалы, которым со временем предстояло прийти на смену шаткой марксистской утопии. Луиджи Кантор твердо верил, что необходимо воспользоваться огромным разочарованием, которое неизбежно возникнет в результате крушения коммунистической модели.

Его идея состояла в том, чтобы заполнить страшную идеологическую пустоту, уже маячившую на горизонте, конкретными проектами. Он предлагал меры экономического и социального характера, достаточно простые, но представлявшиеся эффективными, во всяком случае, на бумаге. Во всех статьях он стремился доказать, что существует альтернатива взрыву насилия.

Однако внезапно все кончилось. Кантор, в буквальном смысле слова, исчез. Он оставил свою кафедру современной истории в римском Институте политических исследований и уехал в Париж, где получил место на каком-то факультете в пригороде. С тех пор он ничего больше не опубликовал. Двадцать пять лет полного молчания. Он ушел в тень на пике известности и влияния. Оставшиеся члены «Красной борьбы» распустили организацию в день его ухода.

Самым удивительным казалось то, что никто так толком и не объяснил этого перелома. Имелись кое-какие намеки на таинственную драму. Вроде бы Кантор обманул своих ближайших товарищей по борьбе и предал собственные идеалы. Сара никак не могла понять, в чем состояло его предательство. Никаких сведений на этот счет она не нашла. Однако все, что она читала, было буквально пропитано злобой в отношении Луиджи Кантора.

Саре было необходимо узнать больше. Конечно, она могла дождаться утра и, добравшись до своего рабочего компьютера, покопаться в электронных архивах разведслужбы, но ей не хватало терпения. Ее характер не выносил ожидания. Она сняла трубку и набрала номер Коплера.

Журналист ответил после первого же гудка:

— Да?

— Я тебя разбудила?

— Конечно нет. Тут по спортивному каналу показывают старый матч Навратиловой против Крис Эверт.

— Коплер, ты все эти матчи видел по десять раз.

— Это сильнее меня, устоять невозможно. Ну что я могу поделать, если меня возбуждают девочки в белых юбочках.