- Ну, спасибо. – Я улыбаюсь, несмотря на небольшое разочарование, нотки которого вспыхивают во мне, от осознания того, что он единственный, кто ждал.

Мы стоим в очереди за лифтом, и через несколько минут один из них открывается. Мы садимся со многими другими, смешавшись с толпой. Чад, вроде, хороший парень и достаточно умный, но мы чересчур близки для комфорта.

Достаточно скоро мы остановимся, ожидая, когда придет наша очередь выгрузиться… на самой вершине Эйфелевой башни! Я даже и мечтать, несмела, что когда-то испытаю это. Конечно, это моя заезжая фраза каждому новому удивлению, но Эйфелева башня?

Здесь менее людно, так как много места для людей, чтобы они могли разбрестись по разным направлениям, но здесь дезориентировано высоко ночью, поэтому я стараюсь быть рядом с Чадом, так как не вижу кого-либо еще с нашей группы, чтобы собраться вместе.

- Черт, - выдыхает Чад. - Довольно удивительно, не так ли?

Я слышу его, но просто не могу сформулировать ответ. Слишком очарована видом.

Он смеется, толкая меня в плечо. - Потерялась в своих «девчачьих мечтах», а?

Теперь я поворачиваюсь к нему, в моем смущенном взгляде появляется вопрос.

- На самой вершине Эйфелевой башни, ночью… – Он понижает голос до флиртующего. – Помимо того, чтобы быть спасенной рыцарем из замка, разве это не самая романтическая фантазия каждой девушки?

- Наверное.

Я чувствую, как покраснели мои щеки, но пожимаю равнодушно плечами, отводя взгляд в сторону и стараясь не думать о самой важной части моей фантазии, которую он, к счастью, упустил.

- И чтобы это значило… ах. – Он скользит напротив меня, произнося свои следующие слова. – Вот, к примеру, у меня есть одна фантазия. Только не говори моим сестрам, что мне пришлось так долго этого ждать, хорошо?

А затем, его руки оказываются на моих щеках, а его рот накрывает мой, сливаясь в поцелуе, который я не намеренна терпеть. Ох, так вот о каком виде фантазии он говорил – «поцелуй». Но, к сожалению, для него он не тот, с кем я хочу его.

Я отстраняюсь, одновременно отталкивая его, не сердясь и даже не съеживаюсь, желая избавить меня от его чувств.

- Чад, я… - Я смотрю на свои ноги. – Ты очень милый парень, и я…

- Хотела здесь поцеловаться, - перебивает он.

Я не могу смотреть ему в глаза. – Да.

- Только не со мной, - утверждает он, без всякого сомнения, или обиды.

Я смотрю на него извиняющимся взглядом и киваю.

- Прости. Это было очень мило с твоей стороны, правда, и той самой девушке когда-то повезет, когда ты воплотишь все свои причудливые мечты, но…

- Все в порядке, я понимаю, - говорит он, несколько неискренне, посмеиваясь. - Но не вижу, чтобы он заботится об этом, и я не хотел, чтобы ты пропустила этот момент. Ты заслуживаешь этих моментов, Эхо, никогда не соглашайся ни на что меньшее. Никаких обид?

- Неа, - улыбаюсь я. Тройничек, по пьяни. Он реально крутой парень. – Спасибо тебе, Чад.

- Не нужно благодарить меня – это не сработает. – Он снова посмеивается, пытаясь ослабить напряжение, но это как-то натянуто и на самом деле делает ситуацию еще неудобнее.

- Я… увидимся внизу, - успокаивает он, прочищая горло.

- Хорошо.

- Ты побудешь еще здесь, одна?

- Ага, спасибо.

Я отвечаю легко, потому что каждый нерв в моем теле и дрожь в моем сердце уже предупредили меня, что я не буду одна.

Когда я уверена, что Чад ушел, и моя маска безразличия прочно закреплена, поворачиваюсь и ищу его. Он стоит в не поля досягаемости, ожидая в углу.

Секунда, и наши глаза находят друг друга, он медленно поднимает руку, маня к себе пальцем.

Я немного смущаюсь, и он улыбается, сексуально и уверенно, поднимая брови в сомнении. Мы с ним оба знаем, что я подойду. Я просто пытаюсь сохранить достоинство, но это не работает.

Все что мне остается – молиться про себя, когда я делаю неспешный шаг, в то время как он пожирает каждое мое движение. Теперь я могу слышать свое сердцебиение в ушах, и оно становится все громче, когда мое волнение только нарастает с каждым шагом, который я делаю.

- Разочарована? – спрашивает он с самодовольной уверенностью.

- Насчет чего? – бормочу я слишком быстро… слишком очевидно.

 Его глубокий смех обрушивается в воздухе.

- Ты знаешь насчет чего именно – и мы оба знаем, что ответ «да».

Сексуальное влечение между нами крепчает. Он хватает меня за бедра и притягивает к себе, прерывая тишину хриплым шепотом.

- Моя сентиментальная, романтическая Эхо не выглядит как женщина, которая только что получила поцелуй, о котором она всегда мечтала и представляла миллион раз.

Он окидывает меня взглядом, медленно и соблазнительно, а затем смотрит мне прямо в глаза и требовательно, властно рычит: - Сотри его.

- Ч-что? – задыхаюсь я.

Он притягивает меня ближе – жестко. Наши тела теперь сливаются вместе.

- Сотри. Его, - повторяет он. – Убери его со своих губ моими губами и поклянись, что никогда в жизни не посмеешь снова его поцеловать. Потому что, зная тебя, ты не хотела, и тебе не понравилось это, и все это легко забудется, и вот эта единственная мелочь, которая останавливает меня прямо сейчас сделать из него кровавое месиво.

Я в полнейшем шоке молчу, подбирая слова, но ничего не нахожу. Я чувствую, как бьется его сердце напротив моей груди, его хватка на моих бедрах становится сильнее, и едва неконтролируемое собственничество отлетает от него сердитыми волнами.

Это первобытно и даже шовинистически… если бы он не заставлял меня почувствовать себя востребованной и обожаемой, в действительности, полностью востребованной.

Поэтому я удерживаю его взгляд, чувствуя страстную потребность в нем, и подношу медленно его руку к своему рту и начинаю тереть. Любые поцелуи из тех, что я разделила с Кингстоном, уже давно забыты.

Одна рука обнимает меня за талию, а другая скользит в мои волосы.

- Вот как это должно ощущаться, Любовь моя, - хрипло ворчит он, и, без колебаний, его рот жестко прижимается к моему.

Его губы сильные и дикие, почти карающие. Я сдаюсь, и его язык быстро сливается в танце с моим. Я дышу с каждым его вздохом, балансируя на цыпочках, чтобы приблизиться, нуждаясь в большем, цепляясь за его волосы.

Это поцелуй, столь требовательный и глубокий, как два столкнувшихся шторма, и все остальное перестает существовать. Остаются только его вкус, наша связь и покалывания по всему моему телу. Наши рты, словно зависимые, не хотят отпускать друг друга.

Но как будто мы знаем, что должны это сделать, поцелуй замедляется, посылая нежные судороги от посасывающих и мягких кончиков наших языков на моих губах. В конце концов, мы отстраняемся, оба тяжело дыша.

- Вот, - шепотом шепчет он, проведя пальцем по моей щеке. – Вот такой должен быть взгляд у женщины, у которой был поцелуй.

Я зарываюсь лицом в его шею, впитывая его запах и увековечиваю в памяти ритм его пульса на моей щеке.

- Пойдем, Любовь моя, нам нужно найти других. Но помни, - заканчивает он, поднимая мой подбородок, чтобы заставить меня взглянуть на него, - ты только что ответила мне, что, наконец-то, готова, и я больше не могу ждать. Все изменится.

Я знаю. И я до чертиков боюсь этого.

 На следующий день, Нат подозрительно на меня смотрит, полностью выздоровевшая, вернувшаяся к своему любопытству и откровению.

- Что-то в тебе поменялось, - говорит она. – Что я вчера пропустила?

Я не смотрю на нее, когда отвечаю, балансируя на грани стопроцентной честности.

- Я же говорила, - и я поведала ей о каждой остановке, которые мы только делали… возможно и обо всем, что произошло в каждой из них.

- Хм, - говорит она. – Это хорошо. Ты можешь делать из себя невинную, сколько захочешь. Но я выясню, в чем причина.

- А что насчет тебя? Тебя не было всю ночь. Ничего не хочешь рассказать?