- Клайгера необходимо найти. - Пени барабанил пальцами по столу. Почему вы не можете его найти, Грегсон?

- Вы отлично знаете - почему. Я уже десять раз его выслеживал и знаю, где он был. Но я всегда прихожу слишком поздно. Чтобы его поймать, мне надо попасть туда, где он будет, в одно время с ним или даже раньше. А это невозможно.

- С этой кражей... - Пени вдруг вспомнил последние сообщения о Клайгере. - Ну еще деньги - я понимаю. Но зачем ему ваза? Он, наверно, просто сумасшедший?

- Нет, он не сумасшедший, хотя и не совсем нормальный. - Дон с силой придавил окурок в пепельнице. - И я, кажется, догадываюсь, зачем ему эта ваза. Очень возможно, он станет при случае собирать и другие такие вещи, сколько успеет.

- Но зачем?

- В них воплощена красота. Для знатоков и любителей подобные диковинки не имеют цены. А Клайгер, верно, из таких. Видно, он неспроста за ними гоняется - вот что меня беспокоит.

Пени фыркнул.

- Мне нужно побольше узнать, - решительно продолжал Дон. - Без этого я просто охочусь за тенью. Мне надо попасть туда, где я смогу еще хоть что-нибудь узнать.

- Но...

- Это необходимо. Другого пути нет.

Никто не называл это тюрьмой. Никто не называл это даже объектом, все знают: объект - это нечто военное и весьма важное. Итак, это называлось Домом Картрайта, и проникнуть туда было чуть труднее, чем в форт Нокс, а выйти оттуда - куда труднее, чем выбраться из Алкатраса.

Дон терпеливо ждал, пока охрана проверяла и перепроверяла его пропуск, носила куда-то к начальству и снова проверяла. Все это заняло уйму времени, но в конце концов его привели к Леону Мэлчину; этот высокий, худощавый человек терзался неутолимой жаждой деятельности и не находил никакого утешения в полковничьем звании, которое ему было присвоено проформы ради и только сковывало его цепями армейской дисциплины, едва он пытался поступать как штатский.

- Генерал Пени звонил мне, - сказал он Дону. - Я должен оказать вам всяческую помощь. - Он уставился на Дона сквозь старомодные очки. - Чем могу служить?

- Один вопрос, - сказал Дон. - Как нормальному человеку поймать ясновидца?

- Вы, конечно, говорите о Клайгере?

- Да.

- Никак. Это невозможно. - Мэлчин откинулся в кресле, в глазах у него блеснула насмешка. - Есть еще вопросы?

- Пока нет. - Дон уселся напротив и протянул Мэлчину сигареты. Мэлчин покачал головой и сунул в рот свою трубку.

- Я охотник, - без обиняков сказал Дон. - Я охочусь за людьми, и мне это неплохо удается, потому что у меня есть чутье, талант, уменье называйте как хотите - разгадать ходы противника. Можете считать, что мне просто всегда везет. Каким-то образом, сам не понимаю как, я всегда знаю, что он сделает в следующую минуту, где и когда я его найду. Еще ни один от меня не ушел.

- Но Клайгер от вас уходит. - И Мэлчин кивнул.

Казалось, он давно ждал появления Дона и этого разговора. - И вы хотите знать, в чем секрет.

- Это я знаю, он ясновидец. Мне надо знать - как? Как это у него получается? Как он действует? И насколько точно он все предвидит?

- Очень точно. - Мэлчин вынул трубку изо рта и уставился на нее. - Он у нас... Вернее, он был у нас звездой первой величины. Он видит дальше всех, кого я когдалибо наблюдал, а я наблюдаю и изучаю пси-поле человека всю свою сознательную жизнь.

- Так-так, я слушаю.

- Мне кажется, вы не вполне понимаете, с чем вы тут столкнулись. Он, конечно, не сверхчеловек, ничего похожего, но у него есть особый дар. А вас можно сравнить со слепцом, который пытается поймать зрячего. И поймать средь бела дня, на открытом месте. Вдобавок вы еще надели на шею колокольчик, чтобы он вас постоянно слышал. По-моему, у вас нет и тени надежды на успех.

- И все-таки, как проявляется этот его дар? - настаивал Дон.

- Не знаю. - Мэлчин не дал Дону задать новый вопрос. - Вы, верно, не то хотели спросить, вас интересует, как он им пользуется. Если б я это знал, я считал бы себя счастливейшим из смертных. - Мэлчин нахмурился, подыскивая слова. - Это очень трудно объяснить. Как бы вы объяснили слепому от рождения, что такое свет и краски? Или глухому, что такое звук? А ведь там по крайней мере вы могли бы рассказать, как действуют глаз и ухо. Впрочем...

Дон снова закурил, вслушиваясь в объяснения Мэлчина, и в голове у него начали вырисовываться смутные образы. Кусок грубой ткани, каждая нить ее чья-то жизнь, она тянется в будущее. Одни нити коротки, другие длиннее, и все они сплетены и перевиты так, что каждую в отдельности проследить очень трудно. Но при известном навыке и ловкости это все-таки возможно. Тогда поступки человека становятся ясней, и можно составить план действий.

Банк, у кассира внезапный приступ аппендицита как раз в ту минуту, когда он пересчитывает пачку денег, - и человек спокойно берет их и уходит, словно только что получил их по чеку...

Магазин, оставленный без присмотра как раз на эти необходимые несколько минут...

Узилище, и часовой чихает в ту самую минуту, когда беглец проходит мимо...

Антикварная лавка - и катастрофа на улице, которая отвлекает внимание, как раз когда надо...

Все это так просто, когда точно знаешь, что случится и как этим воспользоваться...

Как же поймать Клайгера?

Дон резко выпрямился - сигарета обожгла ему пальцы - и увидел, что Мэлчин смотрит на него в упор.

- Я обдумал ваш пример, - сказал он. - Ну тот, когда слепой пытается поймать зрячего. Я знаю, как это можно сделать.

- Как же?

- Слепец прозревает. Им живется преуютно. Мягкие постели и вкусная еда, пластинки, телевизор, библиотека, и фильмы привозят. Есть спортивные площадки, бассейн для плавания и даже кегельбан. Они хорошо одеты, недурно себя чувствуют и недурно выглядят, но они умны и все понимают. Если нельзя выйти из дому когда вздумается, это уже не дом, а тюрьма - и они живут в тюрьме.

Конечно, это все только ради их же собственной безопасности. Охрана, тайная сигнализация, всяческие ограничения существуют единственно для того, чтобы оберегать их от непрошеных гостей. Секретность продиктована страхом перед шпионами, и все это оправдывается патриотизмом. Но ведь у всякой медали есть оборотная сторона: раз нельзя войти, значит, нельзя и выйти.

И патриотизм иной раз - довольно жалкое оправдание.

- Приятно видеть новое лицо. - Сэм Эдварде, пятидесяти лет от роду, сухощавый как мальчишка, но с физиономией боксера, широко улыбаясь, тряхнул руку Дона. - Нашего полку прибыло?

- Это гость. - Сморщенный старик, совсем потонувший в кресле, почмокал губами, пристально разглядывая Дона. - Послушайте, Грегсон, если вы не прочь после сыграть в покер, мы вам доставим это удовольствие.

Он хрипло засмеялся, потом нахмурился и сухонькой ладошкой хлопнул себя по коленке.

- Ах, черт! Соскучился я без покера.

- Они тут все телепаты, - шепнул Дону Мэлчин. - И у них постоянная связь с другими, которые находятся сами понимаете где. Здесь мне незачем вас представлять.

Дон кивнул, смущенно глядя на окружающих. Были тут и старики, и несколько юнцов, но большинство - средних лет. Они в свою очередь разглядывали его, и глаза их насмешливо поблескивали.

- Любопытно, что рыбак рыбака видит издалека, - задумчиво заметил Мэлчин. - Там собрались телепаты, а в этой комнате - телекинетики. Они пока не совершили ничего выдающегося, хотя кое-какие успехи уже есть. А вот тут - ясновидцы. Ясновидцев было пятнадцать. Дон удивился, что так много, но тотчас подумал: чему ж тут удивляться?

В таком огромном людском котле, как Соединенные Штаты, всякое отклонение от нормы уж конечно повторяется много раз. Он догадывался, что это далеко не все, что таких домов, как Дом Картрайта, существует еще немало, только названия у них разные.

- Мы установили, что, когда они объединяют свои таланты, это благотворно действует на каждый в отдельности, - прошептал Мэлчин. - Прежде чем прийти сюда, Клайгер был всего-навсего предсказателем судьбы в какомто балагане; за десять лет он стал творить чудеса.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: