- Долго спите, молодой человек, - укоризненно, но с улыбкой покачал головой Валентин Арсеньевич - румяный толстяк в ватнике, плотно облегающем его полное тело. - Так всю красоту можно проспать. Посмотрите, утро-то какое! Такое в большом городе не увидите.

Дима поднял голову и замер от восхищения. Из-за кромки расписанного всеми цветами красок леса вставало огромное золотистое солнце, покрывая охряно-розовым, ослепительным ковром серую, но спокойную, без единой морщинки гладь воды и озаряя мягким светом многочисленные колокольни и монастырские стены древнего Свияжска. Тальники, росшие на островках, казались нарядными новогодними елками - все в блестках и крохотных разноцветных фонариках радужно переливающихся на солнце каплях росы. А тишина-то какая стояла вокруг! Даже был слышен взмах белоснежных, с розовым отливом крыльев первой чайки, пролетающей мимо в глубь залива.

- Поехали, - сказал подошедший отец. - Вроде ничего не забыли. Сейчас посмотрим, чем порадует нас сегодняшний день.

Он сел за весла, и лодка рывками двинулась от берега, рассекая зеркальную гладь воды.

- Пап, а вентерями ловить нельзя, - вдруг забеспокоился Дима. - Нам не попадет от рыбнадзора?

Широкое лицо Снегирева расплылось в улыбке.

- Не попадет, сынок, - успокоил он. - Мы же отлавливаем рыбу для научных целей и имеем на то специальное разрешение. Это браконьеры используют такие запрещенные снасти для личного обогащения и тем самым наносят большой ущерб рыбным запасам водохранилища. Мы же с помощью вентерей узнаем, куда и зачем перемещается рыба, чем она питается, как чувствует себя в условиях водохранилища... Готовься, Валентин Арсеньевич. Вон уже виден буек.

Лодка остановилась. Валентин Арсеньевич, перегнувшись через борт, с усилием начал выбирать прочный капроновый шнур и вскоре втащил в лодку большой, похожий на нитяной мешок, вентерь. В нем что-то отчаянно забилось, обдавая борта и людей жемчужными брызгами.

Валентин Арсеньевич протянул было руку к шнурку, чтобы развязать вентерь, но она замерла на полпути.

- Позвольте, позвольте, - растерянно забормотал он. - По-моему, в нашу ловушку угодил уж.

- Так вытряхивайте его живее. Он не ужалит, - подбодрил со смехом Валентина Арсеньевича Снегирев. - Поглядим, полюбопытствуем, что он поделывал в этом заливе на такой глубине.

Валентин Арсеньевич вытряхнул на дно лодки пойманную добычу, и оба ихтиолога застыли от изумления. И Дима тоже. На дне лодки лежала длинная, похожая на змею рыба с мелкой чешуей, отливающей металлическим блеском.

- Да ведь это угорь, - взволнованно выдохнул Валентин Арсеньевич. - Самый настоящий угорь, каких мне когда-то немало доводилось встречать в Прибалтике. Я, откровенно говоря, не верил, когда недавно услышал от рыбаков промышляющей здесь артели, что они поймали угря. Просил их показать, но рыбаки оказались недогадливыми. Поместили угря на берегу в яму с водой, чтобы сохранить до моего приезда, а он, разумеется, не стал ждать и уполз. Я, признаться, тогда не поверил в эту историю. Посчитал обыкновенной рыбацкой байкой. И вот вам, пожалуйста! Еще один угорь. Да какой!

- Ну и бродяга! - покрутил в восхищении головой Снегирев. - Надо же куда забраться! Чтобы в наших краях - да угорь?! Подобного я что-то в своей практике не припомню. Валентин Арсеньевич, берите линейку, весы. Надо обмерить, взвесить, оформить все, как полагается.

Валентин Арсеньевич привычно взялся за дело, Снегирев стал записывать, недоверчиво переспрашивая:

- Сколько, говорите, длина? Семьдесят четыре сантиметра? Ого!.. Весит один килограмм сто пятьдесят два грамма! Ну и ну!..

Дима слушал их, смотрел на угря и недоумевал.

- Папа, а чему вы все удивляетесь? - не выдержал он. - Рыба, конечно, необыкновенная, не похожая на других, но что особенного в том, что она вам попалась в вентерь?

- О-о... В том-то и дело, что тут много особенного, удивительного и пока малопонятного, - оживился отец. - Ты же географию в школе изучаешь? Хорошо помнишь стороны света, моря, океаны и реки?

- Вроде бы помню, - не совсем уверенно протянул Дима.

- Ну так вот вообрази, что перед тобой географическая карта мира. Представь себе Атлантический океан. Ярко светит солнце. Высокие гребни волн, шум которых не смолкает ни на минуту, вздымаются изо дня в день, из ночи в ночь. А в это же самое время к юго-западу от Бермудских островов стоит тишина. Здесь, в пяти с лишним тысячах километров от берегов Европы, в тихом и спокойном месте плавают громадные скопления бурых водорослей и почти не бывает штормов и бурь. Называется это место Саргассовым морем. В нем-то на глубине в несколько сот метров и мечут свою икру угри. Как мечут, к сожалению, еще никто не видал... Проходит несколько дней, и из этой икры вылупляются личинки, похожие на крохотный листик тальника, прозрачные, словно крылышко стрекозы. Вначале они питаются желтком, находящимся под кожицей у брюшка, потом начинают уже сами добывать себе пищу, состоящую из разных микроорганизмов. А тем временем теплый поток Гольфстрима несет и несет их к Ньюфаундленду. Тут мощное Северо-Атлантическое течение подхватывает странников и доставляет к берегам Европы. Отсюда маленькие угрята, выросшие из личинок в течение нескольких лет длительного путешествия, разбредаются кто куда. Одни в Средиземное море, другие в Баренцево и Белое, третьи, как этот, нами пойманный угорь, в Северное море, а затем через проливы в Балтийское, из которого и расселяются по рекам и озерам западной части нашей страны. Там они обычно живут до возвращения на родину. Вот и представь себе, Дима, какой длительный и полный опасности путь проделал этот пришелец! Но ему, как ни странно и удивительно, даже этого показалось мало. Вместо того, чтобы остаться в реках и озерах Балтийского бассейна, он, судя по всему, проник через систему каналов в Волгу и спустился сюда, к устью Свияги. А ведь на его пути были водохранилища, плотины! Просто диву даешься, как только он преодолел их и оказался здесь. Не-ет, подобный экспонат нужно во что бы то ни стало сохранить, поместить в музей, - с воодушевлением закончил свой рассказ отец.

- Папа, а мне можно подержать угря? - возбужденно попросил Дима.