Смесь нескольких лекарств, даже если действие каждого из них на организм было в точности известно (составители прописей не знают, тем не менее, и тысячной доли их свойств), соединение, я повторяю, в одном рецепте, несмотря на значительные различия их действий, нескольких, совершенно неизученных ингредиентов, часто обладающих довольно сложной природой, и назначение этой непостижимой смеси пациенту частыми приемами в больших дозах для достижения некоего, естественно, целебного эффекта, является безрассудством, отвратительным каждому здравомыслящему и непредубежденному человеку[54].
Результаты, естественно, не оправдывали ожиданий. Последствия такого лечения, конечно, были, но всегда не надлежащего характера, не только не полезные, но даже вредные, разрушительные!
Хотелось бы увидеть кого-либо, кто посмел бы назвать лечением эти недальновидно производимые с помощью таких прописей нападки на больной организм!
Нельзя рассчитывать на излечение, истощая, secundum artem, больного до смерти. Его можно добиться, только направив с помощью подходящего лекарства остатки жизненной силы на восстановление нормальных отправлений тела. Тем не менее, старая школа не знает, что еще можно делать при хронических болезнях, кроме как терзать страдальцев лекарствами, способными только мучить их, растрачивать их силы и жизненные соки и укорачивать жизнь! Можно ли назвать убиение спасением? Заслуживает ли это иного наименования, чем вредное (нелечащее) искусство? Оно действует, lege artis, наименее подходящим способом и производит (всегда целенаправленно) действие, прямо противоположное тому, что следовало бы. Может ли это быть рекомендовано? Можно ли еще терпеть это?
В последнее время врачи старой школы своими никчемными действиями превзошли самих себя в жестокости по отношению к больным собратьям. Это очевидно каждому непредубежденному наблюдателю и даже некоторым представителям старой школы, которые, терзаемые (как Крюгер Хансен) уколами совести, покаялись перед миром.
Это было самое время для мудрого и великодушного Творца и Спасителя человечества положить конец этим мерзостям, прекратить муки и показать искусство, совершенно противоположное; всему этому, которое не растрачивало бы жизненные соки и жизненные соки и жидкости при помощи рвотных, многолетнего очищения кишок, теплых ванн, возбуждения пото- и слюноотделения; а также не проливало бы человеческую кровь, не мучило и не ослабляло бы болезненными пластырями; и равным образом не превращало бы, вместо лечения больных, обычные заболевания в неизлечимые добавлением к ним новых хронических лекарственных болезней в результате длительного использования неподходящих, но сильнодействующих средств с неизвестными свойствами; оно не запрягало бы лошадь позади телеги, назначая, согласно своей старой излюбленной аксиоме, contraria contrariis curentur, сильные паллиативные средства; словом, которое оказывало бы больным помощь, а не подталкивало бы их, подобно бессердечным рутинерам, к смерти. Напротив, оно должно было бы, насколько возможно, сохранять силы больного, быстро и мягко производить истинное и окончательное исцеление, восстанавливать здоровье посредством мельчайших доз нескольких простых лекарств, тщательно подобранных гласно их проверенным свойствам на основании единственного терапевтического закона, соответствующего природе: similia similibus curentur. Это было самое подходящее время для того, чтобы Он позволил открыть гомеопатию.
При помощи наблюдения, размышления и опыта я обнаружил, что, в противоположность старому аллопатическому методу, истинное, совершенное лечение осуществляется согласно принципу: излечивать мягко, быстро, безусловно и окончательно, выбирая в каждом случае заболевания лекарство, которое само может вызвать страдание подобное тому, которое должно быть излечено!
До сих пор никто не учил гомеопатическому способу лечения и не применял его на практике. Однако, если только он является истинным, что я могу доказать, мы должны ожидать, что даже оставаясь неосознанным в течение тысячелетий, он, безусловно, находил применение в каждом веке[55], несомненные примеры чем еще будут обнаружены.
Таковы факты. Во все времена пациенты, которые были на самом деле быстро, окончательно и очевидно излечены лекарствами, а не просто выздоровели благодаря удачному стечению обстоятельств, или естественному прекращению течения острого заболевания, или благодаря тому, что силы организма постепенно взяли верх над антагонистическим и аллопатическим лечением — поскольку исцеление непосредственно достигающее цели, существенно отличается от следующего кружными путями выздоровления — такие пациенты излечивались (хотя врачи и не сознавали этого) исключительно благодаря лекарству (гомеопатическому), которое способно было вызывать подобное болезненное состояние.
Даже в истинных излечениях смесями лекарств, которые были очень редки, можно обнаружить, что лекарство, оказавшее основное действие, имело всегда гомеопатический характер.
Но особенно ярко это видно в тех случаях, когда врачи, вопреки обычному правилу назначать смеси нескольких средств, добивались быстрого излечения с помощью одного простого лекарства. Здесь мы видим, к своему удивлению, что это всегда происходило при помощи лекарств, которые сами по себе могли вызывать поражения, подобные случаям болезни, хотя врачи и не сознавали этого, а просто действовали, позабыв прямо противоположные наставления собственной школы. Они выписывали лекарства, совершенно противоположные тем, которые следовало бы назначить в соответствии с традиционными представлениями, и только благодаря этому удавалось быстро излечивать больных.
Если исключить случаи, когда специфические лекарства, с помощью которых непосредственно излечивались заболевания, имеющие постоянный характер, становились известными врачам старой школы (не благодаря их исследованиям, но) благодаря опыту обычных людей, как например лечение венерических болезней, характеризующихся наличием шанкра, ртутью или лечение последствий ушибов арникой, а также малярии хинной коркой, или недавних случаев зуда серным цветом и т. д. — если исключить эти случаи, то окажется, что все другое лечение хронических болезней старой школой практически во всех случаях без исключения состоит в ослаблении и мучении уже измученного больного и ведет к обострению заболевания и утяжелению участи пациента, доктор несмотря на разрушительное истощение больного демонстрирует чувство собственного достоинства.
Методом проб и ошибок они иногда наталкивались на гомеопатический способ лечения[56], но не могли осознать закона природы в соответствии с которым осуществлялось и должно было осуществляться лечение.
Поэтому чрезвычайно важно для блага человечества понять, что же происходило на самом деле в этих крайне редких, если уникальных, случаях исцеления. Ответ, который мы получим этот вопрос, имеет чрезвычайное значение. Эти исцеления никогда не достигались иначе, как назначением лекарства гомеопатического, то есть способного вызвать заболевание, подобное тому которое подлежало лечению. Исцеления достигались быстро и условно лекарствами, которые назначались случайно, часто вопреки доктринам существовавших ранее систем и методов (часто назначая их, врачи не осознавали полностью, что они делали), каким образом вопреки своей воле врачи на практике подтверждали необходимость единственного терапевтического закона, созвучного природе — гомеопатического — закона, который несмотря на множество фактов и бесчисленные намеки, указывавшие на него, не давали себе труда исследовать врачи прошлых эпох, ослепленные, как все представители профессии, медицинскими предрассудками.
Даже при домашнем лечении, осуществляемом людьми, не имеющими отношения к медицинской профессии, но наделенными способностями к наблюдению, много раз подтверждалось, что гомеопатический способ лечения является вернейшим, наиболее радикальным и надежнейшим при использовании на практике.
54
Абсурдность лекарственных смесей понятна даже представителям старой медицинской школы. Тем не менее, они продолжают, вопреки собственным убеждениям, придерживаться этого небрежного метода лечения. Так, Миркус Герц (в Hufeland's Journal, ii, стр. 33) следующими словами описывает уколы совести, переживаемые им: «Если мы хотим устранить воспаление, то не используем что-нибудь одно: либо селитру, либо нашатырь, либо растительные кислоты, но смешиваем обычно несколько, и часто слишком много, так называемых противовоспалительных средств, или назначаем их одно за другим через небольшие интервалы времени. Когда нам предстоит устранить нагноение, мы не довольствуемся назначением для достижения нашей цели больших доз одного из известных антисептиков, таких, как кора хинного дерева, минеральные кислоты, арника, и т. д., но предпочитаем назначить несколько из них вместе и рассчитываем на их совместное действие; или же, из-за отсутствия уверенности в том, действие какого лекарства наиболее всего подходит в конкретном случае, мы смешиваем вместе большое число разнообразных веществ и практически оставляем на волю случая достижение желаемого эффекта одним из них. Поэтому мы редко добиваемся потоотделения, очищения крови (?), преодоления закупорок (?), улучшения отхаркивания и даже удаления primae viae при помощи одного средства; наши прописи в этих случаях всегда сложны и почти никогда не бывают простыми и ясными. Следовательно, таковыми не бывают и наши наблюдения за действием каждого отдельного вещества, включенного в пропись.
Для того, чтобы обрести уверенность, мы научно присваиваем определенные ранги местоположению каждого лекарства в рецепте. Одному из них, эффекту которого мы приписываем основное действие прописи, присваивается наименование основного (basis), другие мы называем помогающими и поддерживающими (adjuvantia), корригирующими (corrigentia) и т. д. Однако очевидно, что эта классификация практически абсолютно произвольна. Помогающие и поддерживающие средства так же много значат для суммарного действия прописи, как и главный ингредиент, хотя из-за недостаточной стандартизации мы не можем определить степень участия каждого из них в достижении общего результата. Сходным образом влияние корригирующих средств на эффективность действия других ингредиентов не может быть совершенно безразличным; они должны усиливать или ослаблять их действие, или же придавать ему совершенно иную направленность. Поэтому мы всегда должны считать спасительные (?) перемены, которых мы добиваемся при помощи таких прописей, результатом совместного действия всех ингредиентов, и никогда не можем извлечь из такого действия чистого опыта об эффективности каждого отдельного средства из числа составляющих рецепт. В действительности наши знания всего того, что необходимо знать о лекарствах и о сотнях способов разнообразных взаимодействий между ними при смешивании, слишком малы для того, чтобы полагаясь на них, можно было с уверенностью говорить о степени и масштабах действия, самого, казалось бы, малозначащего вещества при его введении в человеческий организм в смеси с другими средствами».
55
Поскольку истина так же вечна, как и всеведущий великодушный Господь, она может долгое время скрываться от глаз человека, пока не настанет время, предначертанное Провидением, и тогда лучи её непреодолимым потоком рассеют облака предрассудков и возвестят рассвет нового дня, который просияет ярким и несказанным светом на благо человечества.
56
Так, они воображают, что могут изгнать из-под кожи застаивающуюся там после озноба потообразующую материю, назначив в стадии озноба при катаральной лихорадке настой цветов бузины. Последние способны устранить такую лихорадку благодаря подобию своего действия (гомеопатически) быстро и эффективно и добиться результата, не вызывая потоотделения, но только в том случае, если врач назначит небольшие дозы настоя и ничего не добавит сверх этого. К твердым, острым опухолям, интенсивные воспалительные процессы в которых не дают развиться нагноению и вызывают невыносимые боли, они прикладывают очень горячие и часто обновляемые припарки, в результате чего (смотри!) воспаление и боли быстро уменьшаются, и столь же быстро формируется абсцесс, узнаваемый легко по желтоватому блестящему возвышению и ощущаемому при пальпации размягчению.
В этом случае они полагают, что твёрдое затвердение было размягчено влагой припарок, в то время как избыточное воспаление было гомеопатически подавлено, главным образом, благодаря ещё большему жару припарок, таким образом, что могло, наконец, развиться нагноение. Почему они с успехом применяют при офтальмии бальзам св. Ива, главным ингредиентом которого является красный оксид ртути, если и способный чтолибо вызвать, то именно воспаление глаз? Или почему бы небольшое количество сока петрушки столь очевидно помогало в случаях (не таких уж редких) сильно беспокоящих, часто неэффективных усилий маленьких детей помочиться, а также при обычной гонорее, хорошо известной своими болезненными, частыми и безрезультатными позывами на мочу, если бы свежий сок этого растения не обладал бы силой вызывать у здоровых людей такие же болезненные и бесплодные позывы и, следовательно, излечивать их гомеопатически? Не осознавая гомеопатического закона исцеления, они при помощи корня очного цвета, вызывающего резкое усиление секреции слизи в бронхах и зеве, успешно лечили так называемую слизистую ангину, и подавляли некоторые вилы маточных кровотечений при помощи листьев сабины, которые сами способны вызвать метроррагию. В случаях непроходимости кишечника, в том числе при ущемлении грыжи, многие врачи находили, что отличным и наиболее верным лекарством являются небольшие дозы опиума, известного своим крепящим действием. При этом они были далеки от мысли, что эти случаи служат примерами эффективности гомеопатического закона исцеления. Они лечили невенерические язвы зева небольшими дозами ртути, являющейся гомеопатичной этим состояниям, останавливали некоторые виды поноса малыми дозами послабляющего ревеня, лечили водобоязнь белладонной, вызывающей сходное состояние, и, словно по волшебству, выводили больного из опасных коматозных состояний при острых лихорадках небольшими дозами согревающего, одурманивающего опиума. И, тем не менее, они отрицали гомеопатию и преследовали её с таким бешенством, которое могло развиться лишь в неспособных к совершенствованию сердцах от уколов нечистой совести.