Строго запретив себе оборачиваться, она отчаянно хватила ртом воздух, будто пыталась преодолеть боль, и пустилась бежать по тропинке к воротам.

Нет, она не жалеет о том, что произошло прошлой ночью. Она жалеет лишь о том, что эта ночь больше не повторится.

Он не мог поверить, что она ушла. Нет, не ушла, а сбежала. Почему? Почему не разбудила его и не сказала, что торопится куда-то? Почему даже записки не оставила?

Нахмурившись, как грозовая туча, Риши ходил по комнате из угла в угол. Порой останавливался, нервно проводил пальцами по волосам, отбрасывая их назад, и снова принимался ходить.

Она ведь могла сказать, что ей утром куда-то нужно. Могла ведь. Он бы покормил ее завтраком и отвез куда угодно. Почему не сделала этого? Почему она не сделала этого еще ночью, когда они, сидя в постели, кормили друг друга чипсами и бургерами, или когда, отдыхая от любовных игр, болтали обо всем, что взбредет в голову, и дурачились? Почему?

А может, она просто забыла? Что ж, и это вполне возможно. Только отчего у него так неспокойно на душе? Откуда это странное чувство, что он потерял ее?

Пытаясь разогнать терзающие душу мысли, он вышел на крыльцо. Пасмурное, бесцветное утро обещало к полудню дождь. И как он мог проспать? Почему не проснулся, когда она уходила? Он ведь обычно так чутко спит! Почему теперь не почувствовал, что женщина, которая воскресила в его сердце и страсть, и любовь, и надежду на счастье, утром уходила от него?

Но нет, это все его глупые страхи. К часу дня он подъедет к Норбулингке, дождется ее и все будет хорошо. Она увидит его и засияет от счастья. Потом, смущенно и загадочно улыбаясь, подойдет. Ведь у них за прошлую ночь появилось много маленьких тайн, которые они без слов начнут вспоминать, стоит им снова увидеться. А потом он повезет ее обедать, и, наскоро перекусив, они снова будут искать возможности уединиться...

Он облегченно вздохнул. И правда, чего это он накрутил в своей голове? Зачем ей уходить от него, если вчера она сама его захотела? Сама соблазнила его, и когда они занимались любовью, шептала безумные слова любви, которые заставляли его неметь от счастья и пылать от страсти? И сегодня, как только они встретятся, он тоже скажет ей, что без нее не мыслит больше своей жизни, что любит ее и будет любить ее одну до конца своих дней. Он знал это уже тогда, когда впервые встретил ее, когда она села к нему в машину... Он назвал ее «дивани», потому что сердцем чувствовал, что эта женщина способна любить страстно и отчаянно, а так любить дано не каждому.

Теплая улыбка озарила его лицо. Любимая. Малышка. Нет, он не имеет права потерять ее, потому что она подарена ему судьбой.

Он метнулся в дом, схватил со столика ключи от джипа, сунул их в карман. Потом вытряхнул из вазочки, стоящей на столе, несколько сотен рупий – его последние деньги. Не беда. Сегодня он повезет ее обедать, а вечером отправится зарабатывать. И завтра будет работать целый день, чтобы вечер снова провести с ней. И ночь тоже. Теперь самое главное – это сказать ей, что он любит ее. Все остальное приложится. Главное – это она, главное – не потерять ее из-за глупого страха и сомнений.

– Ты какая-то сегодня совсем другая, Кристина.

Мечтательный голос Тензина заставил ее оторваться от работы и обернуться.

– Какая другая? – спросила она, рассеянно пожав плечами.

Тензин задумчиво подкатил глаза.

– Не знаю. Какая-то другая. Еще красивее и... что-то в тебе появилось... трагичное, – наконец решился договорить он, заглядывая ей в глаза.

Кристина вздохнула.

– Это тебе кажется. Ничего трагичного в моей жизни, Тензин, к твоему, возможно, разочарованию, не случилось, – ответила она легкомысленно. – Разве что жалею, что пропустила обед у тебя...

– Уж конечно, так мы тебе и поверили, – вмешалась в разговор Жозефин. – Небось, веселилась вчера со своим индийским красавчиком и ни разу не вспомнила о нас. Не говоря уж об обеде.

– Ну это ваше дело – верить мне или нет. – Кристина отложила кисточку и принялась закрывать флаконы с красками. – Кстати, как прошел званый обед?

Жозефин смачно облизнулась.

– Я бы, например, не отказалась от повторного, – сказала она, покосившись на Тензина.

– Не проблема, – оживился Тензин. – Если хотите, можно пообедать у меня и сегодня. – Он по очереди посмотрел на девушек.

Кристина удивленно взглянула на него.

– Ты это серьезно?

– Конечно. А почему бы и нет? – ответил он. – Ну что, идем обедать ко мне? Только, увы, угощение будет обычным. Моя сестра ничего особенного сегодня не приготовит.

Девушки переглянулись.

– Идея заманчивая, но... – Жозефин прикусила губу. – Боюсь, что это неприлично.

Тензин махнул рукой.

– Вы, западные люди, все как-то усложняете. Что может быть неприличного в том, чтобы вместе пообедать? У нас, тибетцев, принято готовить еду на несколько порций больше, в расчете на то, что могут неожиданно появиться гости. И если гости не появляются, то мы доедаем оставшуюся еду позже. Так что не стесняйтесь. И добро пожаловать.

Девушки снова переглянулись.

– Ладно, – сказала наконец Кристина. – Не знаю, как ты, Жозефин, а я согласна.

– Я тоже, – не заставила себя ждать с ответом Жозефин. – Только думаю, что было бы неплохо смотаться в кондитерскую и купить пирожных к чаю.

– Замечательная идея, – поддержала ее Кристина. – Итак, Тензин, мы съездим за сладостями, а потом появимся у тебя.

Тензин развел руками.

– Как хотите.

Кристина и Жозефин поднялись со своих табуретов и, следуя за Тензином, направились к выходу из студии.

– Знаешь, зря ты вчера не поехала с нами, – тихо сказала Кристина, обернувшись на лестнице к Жозефин.

Жозефин удивленно подняла брови.

– Тебе без меня было скучно? Некому было подкалывать тебя?

Кристина драматично вздохнула и скроила печальное лицо.

– Нет. Но он всю дорогу только о тебе и говорил. Просто прожужжал мне уши. Даже порывался на обратном пути заехать к тебе... – Она опустила глаза, почувствовав, что оказалось не так просто справиться с ролью, которую она собралась играть.

Воспоминания прошлой ночи накатили с новой силой, поднимая в душе бурю, в которой смешивались головокружительное счастье, восторг, благодарность, а также невыносимая боль потери.

– Ты врешь, – неуверенно проговорила Жозефин. – Ты ведь знаешь, что он никуда меня не приглашал, не так ли?

Не поднимая глаз, Кристина покачала головой.

– Нет, – соврала она. – Мы с ним об этом не говорили. Он просто так часто говорил о тебе, что мне хотелось сквозь землю провалиться. Так что... – Она снова вздохнула. – Чувствую, что придется мне посторониться. Похоже, подруженька, ты отбила его у меня.

Жозефин положила руку ей на плечо.

– Эх, мужчины... Непостоянные создания. И страшные вруны. А мне он всю дорогу жужжал о тебе, говорил, что ты самая... В общем, идеальная женщина. – Она попыталась заглянуть Кристине в глаза. – Кристина, надеюсь, ты не успела сильно влюбиться в него?

Кристина обвела печальным взглядом сад.

– Не знаю... – ответила она. – Надеюсь, что только слегка увлеклась. Хорошо, что у нас далеко не зашло. Даже не поцеловались. Думаю, потому что он успел влюбиться в тебя.

Наконец они заметили, что внизу у лестницы их ждет Тензин, и снова стали спускаться.

– А я думала, что у вас все сложится, – разочарованным голосом сказала Жозефин. – Может, это я во всем виновата? И зачем только мне надо было совать свой нос в ваши отношения? Я ведь, честно говоря, заигрывала с ним, когда он катал меня в Дхарамсалу и обратно. И вот, доигралась...

На последних ступеньках лестницы они снова застряли.

– Это потому что он нравится тебе, – со вздохом сказала Кристина. – И в этом не твоя вина. Он тоже не виноват в том, что ты ему нравишься больше, чем я. Такова жизнь.

Жозефин задумалась.

– А он все-таки чертовски красив и сексуален. Только не уверена, что с ним могут сложиться серьезные отношения.