И это было само по себе достижением.

Истощение брало надо мной верх. Я не могла спать. Не могла есть. Я едва могла мыслить. Меня не отпускало лицо Джесси, его глаза, прикосновения.

Что было страшнее всего? Каждый раз, когда я смотрела на Мэдди, я видела его. Я едва могла найти в ней утешение, потому что все, что я могла видеть - как в ее глазах на меня пялится он. Его глаза. Они были такими же. Единственное, что ей досталось от меня - кудри. Даже цвет ее волос был как у него, она жестикулировала как он и, клянусь Богом, она даже моргала как он. Это было жутковато.

Они никогда не виделась, но она была его точной копией. Он был ее частью.

Было ошибкой позволить всему этому так далеко зайти. Огромная ошибка, после которой кто знает, как долго я буду восстанавливаться.

Его комментарий, что он не пытается быть отцом для Мэдди, лишь укрепляется у меня в голове. Как напоминание о том, чем все это действительно было.

Я сходила с ума, момент временного помешательства... прелестное временное помешательство, да, но я все равно была безумна. Я надеялась, что приду в себя прежде, чем станет слишком поздно.

Прежде, чем будет нанесен какой-то непоправимый вред.

Время покажет. Прямо сейчас у меня такое чувство, что кто-то вырвал мое сердце из груди, распотрошил его и засунул обратно.

Сыро. Именно это слово. Все казалось сырым и непривычным. Его слова все еще жгли, как если бы он налил спирт на мое распотрошенное сердце.

Я позволила ему проникнуть слишком глубоко. Я должна была убежать от него намного раньше, а не сейчас. Все, что мне нужно было сделать, это упаковать вещи и послать к чертям работу вместе с этим городом.

Вместо этого я побежала прямо к нему, и это сожгло меня. Я знала, что так и будет. Даже зная что от этого навсегда останется шрам, меня все равно тянуло к нему.

Я вышла из его пентхауса и поехала в школу Мэдди. Слезы текли по лицу. Я повернула через квартал и взяла себя в руки, насколько это было возможно. Когда я подъехала к ее школе, она вприпрыжку вышла из парадного входа, и мое сердце одновременно наполнилось любовью и отчаянием.

Я стояла на распутье, как и много лет назад. Я была уверена, что сделала правильный выбор, но тогда я была такой молодой... Такой наивной, пугливой и готовой убегать от всех своих проблем... Вновь увидев Джесси, я начала сомневаться над каждым своим решением, которое я когда-либо приняла. Я чувствовала себя такой потерянной и запутавшейся, и единственный способ исправить это, оставить его в покое. Здесь не было других вариантов. Я боролась со своими эмоциями в течение всего вечера, делая все возможное, чтобы держать себя в руках во время ужина среди всех этих проклятых цветов.

Сейчас, лежа в своей постели, в моей голове была только одна реальная искренняя мысль.

Я любила Джесси.

В конце концов, это было правдой.

Все остальное было в полном беспорядке осложнений, предательства, лжи, растерянности, тревоги и боли. И я не могла их рассортировать. Наконец, я задремала, но это не был крепкий, сладкий сон. Скорее было похоже на перевернутые американские горки печальных снов, которые были настолько жуткими, что я забывала о них, как только открывала глаза.

Но в этот раз... Что-то было не так.

Я услышала звуки, доносящиеся из другой комнаты, и вскочив с постели в полнейшей темноте рванула туда, чтобы как можно скорее добраться до Мэдди.

Нервы. Какого черта? Раньше я никогда не нервничал. Не нервничал во время плей-оффа и трех Супербоулов (прим. пер. - в американском футболе название финальной игры за звание чемпиона Национальной футбольной лиги), которые я выиграл, черт, я даже не нервничал, когда был подростком в старшей школе.

Но из-за Мэйси меня переполняла тревога. На следующий день в ожидании ее я нарезал круги по комнате. Всю ночь она игнорировала мои звонки. Не отвечала на сообщения. У меня не было возможности должным образом извиниться перед ней, если не считать некоторого бессвязного потока голосовых сообщений, которые я ей оставил.

Вероятно, от этого я выглядел еще большим идиотом.

Драма.

«Именно поэтому я не вступаю в отношения», - напомнил я себе в сотый раз. Несмотря ни на что, отношения между двумя людьми, как правило, всегда были настоящей ловушкой. Все могло быть отлично (прямо как с нами и было) а потом бац! Как взрыв бомбы, вдруг все идет под откос, и ты как придурок со своими яйцами барахтаешься на ветру.

Это был я. Или, по крайней мере, так я себя ощущал. Барахтающимся дураком. Только не мои яйца были уязвимы, а мое глупое сердце, которое вдруг решило начать чувствовать что-то к людям, после перерыва длиною в жизнь.

«К черту», - проклял я мысленно свое сердце, пока оно продолжало стучать в груди, как у невинного мальца, пойманного с поличным. Одновременно, я тревожился, приедет ли Мэйси, и злился из-за чувств, что испытывал к ней.

В этом не было смысла.

Но ничего не имело смысла с тех пор, как она вернулась в мою жизнь.

Я почти выпрыгнул из кожи, когда раздался звонок в дверь. Пока медленно с улыбкой открывал дверь, я затаил дыхание, а мое сердце сжималось от тревоги. Я заготовил и отрепетировал речь, все что хотел сказать, когда бы она появилась... блять, я даже записал их и практиковался перед зеркалом. Я был готов. Я нервничал, как скакун перед забегом, но я был готов.

К чему я не был готов, так это к лицу, которое уставилось на меня, как только я открыл дверь.

Это была не Мэйси. Нет. Кто бы это ни был, она была полной противоположностью моей прекрасной Мэйси.

- Здравствуй, чем я могу помочь? - спросил я. Женщина, которая стояла передо мной, была самой упитанной женщиной, которую я когда-либо видел за всю свою жизнь. Ее волосы цвета соли с перцем были коротко подстрижены, ее огромная квадратная голова могла бы посоревноваться с полузащитником за все его деньги.

- Я Хельга. Из Стедман Хокинс, - ответила она с сильным акцентом, отсекая слова, как робот.

- Где Мэйси? - спросил я. Женщина проскользнула мимо меня, властно заходя в мой пентхаус. Я с недоумением уставился на ее спину, когда она начала что-то вытаскивать из сумки. Мое сердце пустилось вскачь, когда я посмотрел образовавшуюся на моем столе кучу. Она выстроила в линию черные кожаные ремешки и заостренные серебряные округлые инструменты. Все это выглядело как старомодное орудие пыток.

- Мисс Джейн не может сегодня лечить вас, по личным причинам. Я здесь, чтобы провести с вами сеанс терапии.

- Ох, - мое сердце рухнуло от разочарования. - Я понял. Ну, послушайте, все в порядке, сегодня я могу позаниматься самостоятельно, вам не обязательно находиться здесь.

- Глупость. Мисс Джейн может отсутствовать больше одного дня, - настаивала она. - Мы обязаны продолжать вашу терапию, мистер Коллинз.

- Джесси, - пробормотал я, пока просматривал ее растущую коллекцию средневековых орудий пыток.

- Вы можете называть меня Хельгой, Джесси, - заворчала она. - А теперь ложитесь. Я пользуюсь этими методами на протяжении сорока лет и могу заверить вас, что получала результат.

Я заворчал и лег на коврик, который она постелила, глядя на нее одним глазом, а другим на дверь. Грейди лучше быть рядом, потому что я уверен, что чертовски скоро буду звать его на помощь. Как только она зажимает какой-то тяжелый ботинок вокруг ноги, я сразу вспоминаю отрывки из романа Стивена Кинга.

Личные причины? Что за чертова отмазка? Она, действительно, была готова пойти на это только, чтобы избегать меня?

Чего я, на самом деле, ожидал? У меня не было права ожидать от нее каких-либо действий, когда я так и не поговорил с ней.

Блять...

Я посмотрел на Хельгу и понял, как все было символично. Я посеял семена и теперь пожинаю горькие плоды.