А вот так, прямо, -- большой лес... Там вурдалак живет. Микола сам его видел... Рыжий такой и, как заметил Миколу, мекнул да в лес... Только шорох пошел...

А справа от леса -- на вырубке -- молодая поросль, дубки густые шелестят, ясеньки поскрипывают... И пахнет-пахнет! И клубникой, и земляникой, и чабрецом, и душицею...

А дорога упала промеж леса и вырубки, упала и покатилась вниз, туда, туда, где орешник толпой, как на митинге, руками-ветками голосует...

Что, если б на то место, где я стою, да поставить какого-нибудь поэта?! Да он бы вам таких "образов" настрогал, левый глаз прищурив, что не приведи господи!

Потому что -- таки красиво!

-- Ну до того ж у нас за селом ладно, -- сказала мне вчера Христя...

И правда ладно! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

-- Что так смотрите? Может, козу дикую увидели? Они у нас тут есть! Здравствуйте!

-- Да так, задумался! Доброго здоровья!

-- На Гомельшу?

-- Туда.

-- Идем вместе... веселей будет!

-- Идем! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Дошли до орешника... Гущина -- взглядом не пробьешь... Аллея зеленая и затишная!

-- Ну и хорошо же здесь! Смотрите, словно живая зеленая стена!..

-- Неплохо! Чаща какая! Прошлый год тут один поляк, беженец, детей своих и жену топором зарубил! Местечко, что и говорить, примечательное... Хорошее место! Год ищи, черта лысого найдешь...

Дальше -- дубняк молодой. Непрочищенный, с орешником переплетается... Шумит, шумит...

-- Эх и лесок! Лет через двадцать -- тридцать какие богатыри будут! Хоть корабли строй!

-- Подходящий лесок! Два месяца назад гомельшанского мужика с перерезанным горлом нашли! И лошади пропали и подвода! На железном ходу! С мельницы муку вез... За таких лошадей теперь миллиардов пятьдесят отдай! Да и то еще купишь ли! Хороший лесок! Важнецкое дерево!

-- А хлеба, хлеба! Ишь как волнами перекатываются... Прямо хоть броненосец пускай! Скоро-скоро уже косы зазвенят! Смотрите, как славно, когда под лесом нива! Тени какие! Цвета!

-- Да что тут говорить?! Залюбуешься! Здесь всегда хлеба хорошие... Земля тучная. Это на раскорчевках, когда-то леса большие стояли!.. Земля тут добрая. В этом году еще дождей у нас маловато, а в хорошее дождливое лето, так хлеба до ветвей добираются... Да густые-густые, что камыш... Ступил шаг, и никто тебя не найдет... Прошлый год как косили, так на два тела наткнулись зарубленных... Когда б не жнива, вековать бы им там! Где ж в такой гущине их углядеть?.. Добрая земля, добрые места... красивые места!..

Дальше молодая поросль...

-- Ох и земляники! Глядите, дядько... Вон! Вон! Вон! Все усыпано... Вот, верно, бабам работы! А почему не видно никого?.. Не собирают, что ли?!

-- Да-а-а! Ягод, ягод! Как травы! Почему не собирают? Собирают! Да вот на прошлой неделе пошли из Гомельши по ягоды, так к вечеру прибежали голехоньки. Что смеху было?! И сорочки поотбирали!.. Раздели в лесу. А ягод у нас очень много... и хорошие ягоды! Эх, и места тут у нас! Благословенные места! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вот и Гомельша!

Высокая-высокая гора, за ней шпили церковные торчат...

Подымаемся...

Думается:

"Чьи руки эту гору сложили? Сколько их было? Немало видела она слез, плетей, крови! А теперь свободные гомельшане на свободной земле... И даже с такой высокой горы нигде ни единого пана не углядишь... Сколько глаз хватает -- все наше!" . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Под вечер назад!

Лес, вырубки, хлеба, орешник...

Попутчик на Пасеки...

-- Что это вы так крепко нажимаете? Краса какая! Глядите, дорога, как в пасть какого-то черного зверя, скатилась... Садитесь, отдохнем!

-- Нет, дядечка, давайте лучше поскорее домой... Красивые места... Благословенные места...

-- Да не бегите так! Боитесь, что ли?!

-- Это кто боится?! И чего бы мне бояться?! Спешу, очень спешу! Ждут меня. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Хоть бы орешник проскочить!

P.S. Банды, которые бесчинствовали в этих местах, теперь уже уничтожены...

1923 ______________________________________________________________________

В хвосте сила

Жарит...

До того жарит, что дед Панас, тот, что ни за что в жизни без шапки за ворота не выйдет, стоит сегодня за воротами, рукой глаза заслонив, без шапки и кличет:

-- А-ця-ця-ця-ця-цю!

Куры на погребице. Гуси в холодке, под "потребиловкой" (уже четыре года запертая стоит!), а Иванов стригунок, рыженький, что:

-- Ну и конь будет! Во, брат, конь! Да и не удивительно: с заводским случал -- вот оно и жеребец как жеребец!

Так тот стригунок стоит на выгоне, солнечными копьями пронзенный, да головкою только:

Так-так! Так-так!

"На все, мол, согласен".

Выскочишь из хаты (выскочишь, само собой, в таком виде, как только на селе это можно себе позволить), да и то, в чем выскочишь, хочется с себя содрать... Дерешь шкуру и ругаешься, что грудь у тебя не на пуговках. Расстегнул бы этак все сразу, распахнулся, чтобы дунуло туда и выдуло из тебя эти сорок градусов реомюровых.

К одиннадцати время идет...

В воздухе камертоны золотые:

Дз-з-з! Дз-з-з! Дз-з-з!

Медовые камертоны, что на спаса бабе Мелашке коржи подсластят, а на "страсть" свечку слепят.

Будет трещать и плакать перед "всех свербящих радости" та свечка желтая, старческими бабы Мелашки руками скатанная, а баба Мелашка будет стоять на коленях, бить поклоны:

-- Покрой нас, заступница, честным твоим семафором...

И прольет слезу баба Мелашка, моля у "заступницы" "семафора" на свою седую голову, преклоненную, ибо отколь знать бабе Мелашке, "семафор" ли у "заступницы", а "омофор" на железной дороге, или "омофор" у "заступницы", а "семафор" на железной дороге...

Камертонам медвяным нет до того дела:

Дз-з-з! Дз-з-з! Дз-з-з!

Они трудятся...

В лес! Под грушу, под дуб, под орешник!.. Под черта, под дьявола... Под что угодно, а то жарит!.. А то сверлом раскаленным голову тебе просверлит насквозь огненный глаз, что проткнул голубую перину меж двух пуховых облачков-подушечек! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

...В лесу... Фу! Словно веером опахнуло...

Лежишь, и ни до чего тебе дела нет...

Убьет ли Пилсудский Шептицкого в их поединке или Шептицкий Пилсудскому черепную расколет коробку... Только иногда мыслишка в голове, как кирпич, тяжело повернется: "А лучше, чтоб этот того, а тот этого... Обоюдно".

...Жарит...

-- Тпр-р-р!.. Куда, Рябая?! Да куда ж это ты, Рябая? Скажи, а?! Тпр-р-р! Тпр-р-р! Да чтоб ты ж ему сдохла! Тпр-р-р!

В лесу содом... Трещит орешник, летят сухие ветки... Какая-то бешеная лавина мчится лесом к опушке...

И в этом шуме, в этой буре треска и топота, то и дело взрывается зло, встревоженно, со слезами:

-- Куда, Манька?

-- Куда, Мура?!

-- Куда, Рыжая?!

-- А подохла б она тебе?!

-- Тпр-р-р! Тпр-р-р! Тпр-р-р!

А лавина несется...

Вот выскочила Мура на опушку... Глаза дикие, красные... Вся дрожит... Стала...

Хвост автомобильной шиной...

-- Пр-р-р, Мура!

...Что раскаленным железом жигануло!..

Мячиком пляшет на месте, подскакивает, как молодая серна, яростно вскидывает задними ногами, хвост свернулся еще круче...

М-м-му!

И стрелою в яр!..

Берет барьер, как премированный скакун, и катит рожью, просом, огурцами к колодцу...

За ней "колбасой" лупит Кондратов третьяк половый...

Он идет как-то с вывертом. Голова набок, передними ногами загребает так, словно хочет схватить что-то впереди, прижать к себе, стиснуть и переть дальше... У него "м-м-м-у" мужественное, злобное и угрожающее... Хвост обручем...