-- Да, конечно, товарищ майор, все это так, -- Акимов, когда говорит, не смотрит на собеседника. -- Но, мне кажется, имея в виду почерк террористов, они пойдут по крупному. Сейчас важнее всего держать под наблюдением нефтеперегонный завод, дамбы водохранилища и, разумеется, подходы к плотине.. Я сейчас сам туда отправляюсь, ознакомлюсь с обстановкой на месте.

Майор подошел к карте, висевшей напротив его стола.

-- Я согласен с тем, что ты, Слава, говоришь, но к этому еще надо прибавить тракторный тире танковый завод, отделы милиции, воинские части, рынки и еще полторы тысячи разных объектов. А пока у нас нет даже маленькой зацепки...Вернее, она есть, но опять-таки лишь гипотетическая, -- Мороз имел в виду слово "ГЕС", которое было написано на карте, принадлежащей убитым террористам. -- Но версию плотины я поддерживаю, поэтому не медли, Слава, и отправляйся в этот район.

...Через полчаса Акимов уже проводил инструктаж со своими нештатниками, дворниками и участковыми милиционерами. Словом, с теми, кто непосредственно живет или работает поблизости с ГЭС. Потом они обошли весь жилмассив, не пропустив ни одного подвала и ни одного чердака. Затем начался обход квартир: кто что видел, что показалось подозрительным, какие посторонние люди появлялись возле плотины?

На саму станцию Акимов не поехал, ибо знал: ГЭС целиком взята под контроль людьми РУБОП.

Когда на уазике он подкатил к берегу Волги, начал накрапывать дождь, а со стороны Астрахани надвигалась еще более черная, беспросветная туча.

Акимов вышел из машины и направился в сторону видневшихся мачт лодочной станции. Берег был безлюден, он шел по слежавшемуся мокрому песку и вспоминал свое детство. Первые нырки в воду происходили здесь, первые лещи тоже ловились здесь... Кажется, и вода была чище и сама Волга -- шире. Но это, конечно, обман зрения, с годами так бывает...Он увидел валявшуюся на песке мертвую рыбку и едва не наступил на нее. Окушок с темными, опоясывающими спинку, полосами. Чуть ближе к откосу он увидел сигаретный окурок. Поднял -- "прима". Он осторожно завернул его в носовой платок и положил в нагрудный карман.

Откуда-то сбоку донесся звук мотора -- по дороге, в сторону реки, мчался синий "жигуленок", оставляя за собой шлейф пыли. Акимов его сразу узнал, в такой машине ездит его самый заядлый нештатник Шура Егоров. Сам он работает в Волгоград-газе дежурным слесарем, а в свободное время на общественных началах мотается вместе с участковыми.

Акимов развернулся и пошел к оставленному уазику. Егоров в машине был не один -- с уже немолодой женщиной, с аккуратно уложенным на голове седыми волосами. Она степенно вышла из машины, поправила цветастое платье и внимательно смотрела на приближающегося Акимова. Шура представил ему свою попутчицу:

-- Екатерина Васильевна, жительница с Покровской улицы, -- Егоров повернулся и указал рукой на белеющий вдали девятиэтажный дом. -- Ее окна как раз выходят на берег, впрочем, Екатерина Васильевна расскажите сами, что вы вчера видели здесь.

Женщина засмущалась. Легкий румянец подкрасил ее ровно загоревшее лицо.

-- Смелее, Екатерина Васильевна, -- ободрил ее Акимов.-- Вы, наверное, догадываетесь, что милицию интересуют некоторые детали...А точнее, любое событие, связанное с плотиной и вообще с этой частью прибрежной полосы.

-- Да я, собственно, мало что видела. У меня муж обычно рыбачит за дебаркадером и порой задерживается до темна. А я иногда беру его морской бинокль...сам он бывший моряк, и наблюдаю за ним...Беспокоюсь, он у меня не очень здоров, пережил войну, два инфаркта...

Акимов такие увертюры привык выслушивать и они его никогда не раздражали, потому что иногда в мешанине сердечных изливаний проявляется одно коренное -- определяющее слово.

-- Так, так, -- живо поддакнул он даме, -- и что же было дальше?

-- Да ничего особенного, но Саше Егорову показалось здесь что-то подозрительное. Примерно в три часа дня я видела, как мимо нашего дома в сторону реки проехал велосипедист...

-- Обрисуйте, пожалуйста, -- Акимов нутром ощутил какое-то важное предвестие.

-- Велосипед старый, с никелированными щитками, на том, кто ехал на нем, была черная шапочка с длинным козырьком и к раме привязаны удочки. А может, одна удочка только разложенная. И вот этот велосипедист, приехав на берег, сначала немного половил рыбу. А потом стал фотографировать и мне показалось, что фотографировал он в основном плотину и дебаркадер.

-- Как долго он этим занимался?

-- У нас тоже есть фотоаппарат и я скажу...если нормально снимать, за это время можно отснять целую пленку.

-- А вы, случайно, не заметили марку фотоаппарата?

-- Далековато он находился, но фотообъектив был удлиненный, это точно. Затем к нему подошел человек, вышедший из будки дебаркадера, и после переговоров он на велосипеде рыбака поехал в магазин. Почему я знаю...Он приехал в винно-водочный магазин, который на первом этаже нашего дома... И вернулся на берег с авоськой полной бутылок. Потом они долго сидели в сторожке дебаркадера и возвращался этот велосипедист в конце дня, под вечер, но еще было светло, солнце только-только зашло за дома...

-- Что вам еще бросилось в глаза?

-- Когда он фотографировал, все время озирался по сторонам, а главное домой ехал без удочек. Мой муж тоже рыбак. Но чтоб он когда-нибудь бросил свои удочки...Скорее меня где-нибудь забудет, чем снасти.

-- А ваш муж ничего не заметил, ведь он тоже неподалеку от дебаркадера ловил рыбу?

Женщина пожала плечами.

-- С рыбалки он приехал весь разбитый, плохо клевало да и зрение у него плюс четыре...

-- Тетя Катя, -- встрял Шурик, -- вы не сказали лейтенанту, что до сего дня этого парня вы никогда раньше не видели.

-- Ну, это, по-моему, неважно, район большой всех не упомнишь.

И снова в разговор вступил Акимов.

-- Давайте, Екатерина Васильевна, отойдем немного в сторонку и вы мне самым подробнейшим образом опишите этого рыбака-велосипедиста: рост, одежду, ее цвет и другие приметы...

Через полчаса, Акимов оставил наблюдать за дебаркадером Шуру Егорова, пообещав прислать наружников-профессионалов, а сам помчался в УВД города Волгограда, в уголовный розыск.