Майор Мороз был на месте. После того, как Акимов доложил ему о своих розыскных действиях, Мороз задумался. Курил, накапливая на конце сигареты длинный хвост пепла, затем стряхивал его в пепельницу и снова накапливал...Это игра "кто кого" его как-то успокаивала и помогала сосредоточиться.
-- То, что ты сейчас рассказал, о чем-то, конечно, говорит, но я не думаю, что те, кто готовит такой серьезный теракт, так бедно технически оснащены. Велосипед, какой-то фотоаппарат... Хотя могли быть джип "черокки" и стационарная телекамера с целым набором объективов...Потом эта пьянка...впрочем, подожди.
Мороз поднялся с места и, вытащив из стола видеокассету, подошел к стоящей в углу на небольшом столике видео-паре... Вставив в гнездо кассету стал ждать. Это была оперативная съемка, сделанная в аэропорту, после анонимного звонка.
Пошли первые кадры: общий план здания аэропорта, двери, из которых появляется двое в форме гражданской авиации -- мужчина и женщина. Затем камера съезжает на стоянку машин и -- газон, где раскинулся настоящий табор из пассажиров и персонала аэропорта. И тут оператор потрудился как следует: методически, метр за метром, лицо за лицом, он заснял все и вся, что присутствовало на тот момент на поле.
-- Стоп! -- воскликнул Акимов, -- можно немного прокрутить назад?
-- Я его тоже увидел, -- майор нажал на кнопку пультика и кассета крутанулась в обратную сторону. -- Вот он, голубчик...-- Кадр застыл на месте...
На газоне, возле поваленного велосипеда полулежал мужчина в черной бейсболке, из-под козырька которой смотрели внимательные глаза. Тут же рядом с ним лежала пачка "примы", накрытая газовой зажигалкой.
-- Как ты думаешь, Слава, что он тут делает? Явно не пассажир, ибо в самолет с велосипедом не сажают и не из персонала, опять же велосипед...
-- Но приметы один к одному, даже цвет брюк и крылья никелированные...Видите, как на солнце блестят? Да и окурок, который я подобрал на берегу, тоже "прима"...
Мороз не спуская глаз с экрана. С конца его сигареты упала длинная колбаска пепла, но он этого даже не заметил. Сказал:
-- Вот он мобильный анонимщик, который поднял на уши весь город. Минуточку, я сейчас...
Майор вернулся к столу и через селектор попросил зайти следователя, занимающегося этим делом.
В кабинет вошел еще молодой человек в гражданской одежде. Капитан Владимир Вронский. В Управлении его называли "князем", возможно, за его фамилию.
-- Володя, обратился к нему Мороз, тебе этот кадр ничего не говорит?
Вронский изучающе смотрел на велосипедиста и чем дольше он смотрел, тем ближе склонялся к телевизору.
-- Дворник, работающий на Центральном вокзале, пояснил нашему оперативнику, что никого подозрительного, кроме безобидного велосипедиста, возле телефонов-автоматов он не заметил...Возможно, совпадение...
-- Вот так безобидный, -- тихо сказал Мороз, -- совсем безобидный... Но мы не знаем, что он в аэропорту делал: или ждал кого-то, или любовался делом своих рук...
-- Точнее -- делом своего языка, -- сказал Вронский. -- Я дам задание оперуполномоченным, чтобы этого молодца во что бы то ни стало найти...
И Мороз преподнес сюрприз следователю: рассказал о донесении Акимова.
-- Идем, Слава, ко мне, сниму с тебя показания, -- обратился Вронский к Акимову и вместе с ним вышел из кабинета.
Мороз тут же позвонил в УФСБ, полковнику Гордееву. У них была договоренность сообщать друг другу о всех вновь открывшихся обстоятельствах расследовавшегося дела о терроризме.
8. Воронеж. На заброшенной армейской автобазе.
Бывшая автобаза находилась в нескольких километрах от окраины Воронежа и Воропаеву пришлось до автобусной остановки идти пешком. Чтобы не привлекать внимания, он надел на себя старую фуфайку, резиновые сапоги, а на голову -- потраченную молью шерстяную кепку. В руках у него была авоська с демонстративно торчащими из нее горлышками бутылок. Ну, шагает себе человек, возможно, с дикого бодуна, идет сдавать стеклотару и нет до него никому никакого дела. Однако всю дорогу он присматривался к местности, особенно к открытым пространствам -- не появится ли где-нибудь очертание или дымок уборочной техники...Но поля были, как назло, пустынны, словно поспевшие зерновые здесь оставлены на веки вечные и нет к ним у человека никакого интереса.
Когда он пришел на автобусную остановку, начал накрапывать мелкий дождь, и Воропаев встал под дырявую крышу давным давно неремонтированной остановки.
Подошли две женщины, тоже в фуфайках, в косынках, с цинковыми ведрами. Из разговора он понял -- женщины направляются на животноводческую ферму. Когда подъехал автобус, Воропаев пропустил вперед своих попутчиц, а сам, оглянувшись и не увидев за собой слежки, забрался в пахнущий соляркой, добитый сельскими дорогами автобус. И каково же было его удивление, когда, между пятой и шестой остановками он увидел за окнами высокий забор с огромным фанерным щитом над ним: "Здесь трудится коллектив СУ-126, тел. 765430, прораб Ахтырцев П. Д."
Воропаев сошел с автобуса и направился назад, в сторону строительного объекта. Конечно, никаких сторожей на стройке не было, он свободно прошел на территорию и слева, в глубине разворошенной площадки, увидел вагончик-времянку, где обычно получают наряды строители. Справа застыли в лени трактор "Беларусь" и два МАЗа, нагруженные кирпичами.
Теперь ему авоська мешала, могла вызвать недоверие и он засунул ее между двумя панелями, прислоненными к забору.
Постучав и не получив ответа, вошел в вагончик. Там стояла удушливая атмосфера -- табачный перегар, смешанный с человеческим потом и долго не стиранными спецовками. За столом сидел человек и что-то писал в толстый журнал.
-- Вы не скажете, где я могу найти Ахтырцева? -- спросил он у пишущего. И тут он заметил, что у незнакомца волосы слегка курчавятся и имеют симпатичную проседь.
Не поднимая головы, человек ответил:
-- Я и есть он...Привезли, наконец, цемент?
Воропаеву очень хотелось на этот вопрос ответить утвердительно, тогда бы разговор меду ними был совершенно определенный...
-- Нет, я хотел бы на пару часов у вас арендовать трактор. У нас в совхозе молоковоз застрял в кювете...дожди, развезло землю...