Вернувшись к реальности, Энжи задумчиво посмотрела на гордый профиль своего экс-мужа. Что он там сказал насчет аллергии на фамилию Боргезе? Он упоминал и свой офис в Милане.

— Почему ты работал в том банке в Мессине? — спросила она, стараясь проникнуть в личную жизнь человека, за которым когда-то была замужем.

— Я занимал пост менеджера. Отец всегда считал полезным лично поработать в банке, набраться опыта, прежде чем занять кресло директора. Мое желание стать менеджером маленького отделения нашего банка на Сицилии несколько удивило его. Но он не знал, с чем связан мой выбор, и уж никак не догадывался о «невесте-ребенке, затворнице гор».

«Наш банк»?! Она задохнулась от изумления.

— А этот проклятый замок на другом конце острова тоже твой?

— Я вступил в права владения им только год назад, — уточнил Лоренцо. — До этого он принадлежал моему отцу, сдававшему его в аренду на протяжении двадцати лет.

— Это неважно. Ты ничего не рассказывал мне о себе.

— Главное, я не лгал тебе, а давал лишь ту информацию, которую ты могла тогда переварить. В то время ты погрузилась в свой особый мир, ограниченный стенами собственного дома, — сухо парировал он. — Вспомни, как часто ты спрашивала меня о моей работе, в чем она заключается. Насколько я припоминаю, тебя волновало лишь то, что работа отнимает меня у тебя на целую неделю.

— А о чем, по-твоему, я должна была расспрашивать тебя? На тот момент я ни разу не была в банке, и мне не хотелось показывать свое невежество. Постой, а куда мы едем? — всполошилась она. — Мы приехали сюда по другой дороге!

— Мы направляемся в Мольфетте, чтобы встретиться наконец с семьей Аньези.

— Мольфетте?! — едва выдохнула Энжи, сраженная мыслью, что скоро увидит своих родных.

— Надеюсь, они никогда не узнают, что ты приехала на Сицилию не для того, чтобы навестить их, и вообще не собиралась этого делать, — жестко произнес он.

— Будь ты проклят! Не смей стыдить меня! — взорвалась Энжи. — Кому, как не тебе, знать, как мне жилось в этой деревне! Дед мог бы написать моей маме и сообщить, где я, чтобы она прилетела и забрала меня с собой. Но он не сделал этого, а мама не знала, где меня искать...

Машина внезапно остановилась. Лоренцо повернулся к Энжи. Его лицо дышало жгучей злобой. Губы были плотно сжаты.

— Больше я не произнесу ни слова, ни полслова в твою защиту. Ты уже взрослая, выпутывайся сама! Но тебе следует знать одно: твоя мать и пальцем не пошевелила, чтобы вернуть тебя!

— Но ведь она не знала, где я? Мой отец был в постоянных разъездах, и она полагала, что я с ним.

Лоренцо горько усмехнулся.

— После смерти сына твой дедушка разрешил мне связаться с твоей матерью...

— Лжешь!

— Он предложил ей приехать сюда и всем вместе обсудить твое будущее. Оказавшись в Дублине, я зашел к твоей матери и передал ей приглашение, рассказав о том, как ты сильно скучаешь. Маргарет не предприняла никаких шагов.

— Это неправда! Это не может быть правдой!

— Извини, но это так. — Лоренцо серьезно посмотрел на Энжи, отчаянно надеявшуюся, что все это просто плохая шутка. Затем, отвернувшись, прибавил: — Твоя мать с самого первого дня знала о твоем местонахождении. Твой отец позвонил ей в тот же день и сообщил, что отвез тебя к своим родственникам на Сицилию. У Маргарет слабо развит материнский инстинкт. Когда же я связался с ней по просьбе твоего деда, она была занята посещением бесконечных вечеринок со своим вторым мужем. А узнав о смерти твоего отца, она заявила, что не видит особых причин для твоего переезда к ней.

Энжи не смогла сдержать подступивших к горлу слез, и они бурным потоком хлынули по щекам. Лоренцо глубоко и тяжело вздохнул.

— Рассказывая тебе об этом сейчас, я выбрал меньшее из двух зол. В то время твой дед не мог набраться храбрости и открыть правду тебе, боясь причинить твоей нежной душе боль и страдания. Наградой ему стали отторжение и неприязнь с твоей стороны, потому что после смерти отца ты винила деда в том, что он насильно удерживает тебя в своем доме. Я не мог позволить тебе вернуться к тем людям, против которых ты затаила несправедливую обиду.

Да, Лоренцо коснулся самого больного в ее жизни, чего она боялась больше всего, — признаться, что ее мать никогда не интересовалась своей дочерью. Энжи пропала, а она продолжала жить как ни в чем не бывало, а может, даже вздохнула с облегчением, что избавилась от необходимости заботиться о своем ребенке. Когда Энжи вернулась, то сразу же почувствовала это. Ее детские мечты и устремления столкнулись с непониманием и равнодушием той, кого она идеализировала многие годы.

— Спасибо, что рассказал мне правду, — собрав остатки гордости, произнесла она. — Но тебе следовало сделать это много раньше.

— Не я принял такое решение.

Энжи всхлипнула, презирая себя за неумение контролировать свои чувства. К сожалению, она не могла совладать с собой и сейчас, в присутствии Лоренцо, когда поняла, что он прав — ее действительно никогда не любили... Ни Маргарет, олицетворение материнского равнодушия, ни нерадивый отец, увезший ее только из желания отомстить своей взбалмошной жене, ни родственники отца, которым она свалилась как снег на голову, ни, наконец, Лоренцо, женившийся на ней из жалости и чувства ответственности. Она всхлипнула еще раз.

— Поплачь, слезы облегчают душу, — посоветовал Лоренцо, видевший немало слез на своем веку.

— Ненавижу тебя, Лоренцо. — Энжи презирала себя за свою слабость.

— Однако ты смотришь на меня с таким же вожделением, как ребенок на конфету в кондитерской. Прошли годы, но все осталось по-прежнему. — Услышав возмущенный вздох, он саркастически произнес: — За исключением одного: теперь я не чувствую себя негодяем, лишающим невинную девушку целомудрия, о котором ты давным-давно забыла... — И он повернулся к Энжи, ожидая подтверждения или опровержения своих слов.

— А на что ты надеялся? Что твои тошнотворные лобызания с блондинкой навсегда отвратят меня от секса?

Лоренцо оцепенел. Она распрямила плечи и гордо подняла голову. Слез как не бывало.

— Полагаю, именно на это ты и рассчитывал. Думал, что навсегда разбил мое сердце... Ты ошибался! Я и глазом не успела моргнуть, как встретила человека, искренне желавшего меня и...

— Только давай обойдемся без натуралистического описания твоего грехопадения, — нетерпеливо перебил он.

Энжи покраснела и опустила голову, стыдясь своей несдержанности. И зачем она в очередной раз солгала?! Да, измена мужа нанесла ее самолюбию ощутимый удар и в корне изменила отношение ко всем мужчинам. Она попросту перестала им верить. У нее были друзья-приятели, но вопрос о физической близости ни разу не затрагивался. Энжи никогда больше не встречала мужчину, такого же желанного, каким когда-то был Лоренцо. Честно говоря, она особенно и не стремилась к этому.

— Твои родные уверены, что все эти годы ты продолжала учиться в Ирландии и за границей.

— Ты поддерживаешь с ними отношения? — изумилась она.

— Естественно, ведь, поскольку я твой муж, они считаются моими родственниками, да я и в действительности являюсь членом вашей семьи.

Господи! Он по-прежнему считает себя ее законным супругом! От воспоминания о заключенном ими ранее соглашении у нее похолодело внутри: три недели ей предстоит провести с Лоренцо. В голове все перемешалось, мысли путались. Она не может лечь с ним в одну постель! Он сам раньше этого не хотел, всегда держался на почтительном расстоянии и относился к ней, как к младшей сестре. Даже тогда, когда они полгода жили под одной крышей и для окружающих именовались мужем и женой.

В то время ее мучили сомнения, можно ли считать их брак полноценным. Спали они в разных комнатах, близости не было и, судя по настрою Лоренцо, не предвиделось. У Энжи не укладывалось в голове, почему он не спешит совершить то, что, по словам тетушки Лючии, любой мужчина старается сделать при любой подвернувшейся возможности. Ей стало казаться, что она непривлекательна, и, стыдясь признаться своим родным, хранила эту тайну в себе.