Но ей и в голову не приходило, что ее муж мог удовлетворять свои плотские потребности где-то на стороне. Энжи твердо и безоговорочно верила мужу и никогда не узнала бы о его шашнях на стороне, не реши она преподнести ему сюрприз, неожиданно появившись перед входом в банк в Мессине. Когда она увидела Лоренцо с очаровательной блондинкой, их страстный, нетерпеливый поцелуй, не оставлявший никаких сомнений о последующих действиях, то все поняла. Боже, как же больно ей было в ту минуту...

День постепенно уступал место вечеру. Они ехали мимо сонных деревень, оливковых рощ и виноградников, прижимавшихся к плетеным изгородям. Дорога поднималась в горы. Пейзаж постепенно менялся. Живописные рощи уступили место бескрайним пастбищам, по которым понуро брели похожие на маленькие облака овцы. Вскоре шоссе сменилось грунтовой дорогой: они подъезжали к Мольфетте.

Энжи сидела в машине, завороженно глядя на знакомые до боли места. Яблоневые сады, орешник и вековые дубы по-прежнему плотным кольцом окружали деревню, расположенную в живописной долине. Аккуратные домики, увитые виноградом, выстроились в ряд, образуя улицу. Лоренцо остановил джип у дома Карло Аньези и повернулся к своей спутнице.

— Ну вот, мы приехали. Что же ты ждешь?

Энжи неохотно вышла из машины. С крыльца навстречу ей заторопилась маленькая сухонькая женщина — тетушка Бьянка. Мгновенно забыв обо всем на свете, Энжи бросилась ей в объятия, захлебываясь в противоречивых эмоциях, переполнявших ее душу. Обливаясь слезами, она неожиданно заговорила на том языке, который, по ее твердому убеждению, был ей чужим и давно забытым.

— Входите. Нечего торчать посреди улицы, — послышался голос Лючии, появившейся из-за спины сестры. — Все соседи и так уже глазеют на вас.

Затем перед ней возник и дедушка. Он скупо поцеловал внучку в лоб, и, нахмурив густые седые брови, критически оглядел ее с ног до головы.

— Если бы не твой Лоренцо, я не пустил бы тебя на порог своего дома, — изрек он, намекая, что знает об истинной причине ее столь долгого молчания. — Но сейчас ты здесь, в своем доме, рядом с мужем.

Энжи позабыла обо всех стычках и размолвках между ней и дедом и пристыженно покраснела, смущенная теплым приемом. Она никак не ожидала, что после пятилетнего молчания они так сердечно встретят ее. Такого радушия она не заслуживала.

Сейчас ей открылось то, что ранее ускользало от ее внимания и понимания, поскольку все помыслы были заняты Лоренцо и побегом из Мольфетте. Она увидела радость и удовлетворение на лице деда, спрятавшуюся обиду в глазах Лючии. Не сдержав волнения, Энжи порывисто обняла пожилую женщину.

— Угости Лоренцо вином, — подавляя смущение, Лючия обратилась к сестре, — а я тем временем покажу Анжелике дом.

Не совсем понимая, что происходит, Энжи слегка нахмурилась. Заметив, что Лоренцо и дед направляются в небольшой сад, примыкавший к гостиной, она подошла к двери и выглянула наружу. Там, в углу, где раньше стояла кособокая собачья конура, сейчас красовались стол и стулья, а стена была увита декоративными растениями.

— Когда соседи уехали, твой дед купил их дом и присоединил к нашему, — с гордостью сообщила Лючия. — Теперь у нас четыре спальни.

— Но откуда он раздобыл столько денег? — изумилась Энжи.

— Брат следит за работами на расположенных неподалеку угодьях Лоренцо, а мы с сестрой за вашим домом, — вмешалась подошедшая тетушка Бьянка и радостно прибавила: — Теперь мы живем много лучше, чем раньше.

Следующим пунктом экскурсии стали перестроенная и увеличенная кухня с новой современной плитой и ослепительно чистая ванная, гордость тетушки Лючии. Затем они прошли в спальни, маленькие, уютные, скромно обставленные комнаты.

— А вот здесь вы сегодня будете спать с Лоренцо, — застенчиво промолвила Бьянка, открывая дверь в одну из спален, почти всю занятую кроватью.

Переведя взгляд с красивых цветов на подоконнике на покрытую льняным покрывалом старомодную металлическую кровать в полтора метра шириной, Энжи решила воздержаться от комментариев. Перспектива делить это ложе с Лоренцо пугала ее.

— Ты краснеешь, как невеста, — покачав головой, сказала Лючия. — Так и должно быть. Не пора ли подарить своему мужу наследника?

— Лоренцо хотел, чтобы Анжелика окончила институт, — мягко напомнила сестре Бьянка. — Брат говорит, что все члены семьи Боргезе образованные люди?

Вспомнив о своем неполном высшем образовании, Энжи смутилась. Но она сразу же успокоилась, решив, что это не имеет большого значения, поскольку встреча с родными Лоренцо, живущими в Милане, никогда не состоится. Через три недели, а может быть и раньше, она вернется в Дублин и никогда больше не увидит своего так называемого супруга. И все же почему-то эта мысль угнетала ее.

— Когда ты росла и ходила в местную школу, вся твоя жизнь заключалась в Лоренцо. Ты постоянно спрашивала, нет ли от него писем или посылки, когда он вновь приедет, — вспоминала Лючия с некоторой ноткой неодобрения. — А когда он приезжал-таки со своим дедушкой, за тобой нужен был глаз да глаз, иначе ты просто прилипала к нему как пиявка. Господи, Анжелика, каких только сплетен не ходило про вас! Как нам повезло, что Лоренцо женился на тебе. Никто другой не взял бы тебя в жены после всех этих слухов.

Энжи покраснела до корней волос. Внезапно она почувствовала себя снова четырнадцатилетней девочкой, загнанной в угол разъяренной тетушкой Лючией и выслушивающей нотацию о своем бесстыдном поведении.

— Но ведь они поженились, и у них все в порядке, — мягко возразила сестре Бьянка.

Все в порядке, куда там! Что может быть страшнее брака поневоле?!

Все трое спустились вниз и занялись приготовлением ужина. Мужчины сидели в саду, потягивая молодое вино. До Энжи наконец дошло: ее родные свято уверены в том, что тогда, пять лет назад, Лоренцо поехал за ней в Ирландию и они помирились. Все это время она жила с матерью, чтобы иметь возможность окончить институт. Самое страшное было то, что и он думал так же.

Надо отдать ему должное. Именно его забота и поддержка помогла ее родственникам не только удержаться на плаву, но и упрочить свое положение. Ей стало вдруг стыдно. Лоренцо не только не продал купленного для них двоих поместья, но и сумел уговорить дедушку в необходимости его услуг по ведению хозяйства, а тетушек попросил приглядывать за домом. Так, не задевая их гордости, он материально поддерживал ее родных, проживших большую часть жизни в нужде и знавших цену заработанным деньгам.

Стоя на пороге гостиной, она поймала себя на том, что пристально наблюдает за Лоренцо. Его иссиня-черные волосы блестели в лучах заходящего солнца, гордый профиль был исполнен благородства и величия. Неужели этот привлекательный, необыкновенно сексапильный мужчина действительно ее муж?

Лоренцо повернул голову и посмотрел на нее. Энжи будто прожгло насквозь и приковало к месту. Не в состоянии сопротивляться этому магнетическому взгляду, она отвела глаза. Лоренцо встал с кресла и, сказав что-то деду, направился к ней.

— Я принесу твой чемодан из машины, — хрипло пробормотал он.

— Разве мы не можем переночевать в нашем поместье? — шепотом спросила она.

— И оскорбить твоих родных в лучших чувствах? — Лоренцо буквально ел ее глазами. Он неожиданно рассмеялся, словно догадавшись, о чем она думает, и сказал: — Полагаю, ты сама знаешь, что это не подлежит обсуждению.

— Пожалуйста, Лоренцо...

Он нежно погладил ее по подбородку, наполняя тело Энжи приятным возбуждением.

— Я принесу твой чемодан, — тихо повторил он и направился к машине.

Лючия вручила растерявшейся Энжи скатерть и корзину с продуктами и выпроводила в сад, чтобы та накрыла стол.

— У тебя хороший муж, — довольным тоном произнес дед, глядя на раскрасневшуюся внучку. — Хороший муж и хорошая жена делают брак крепким.

— Наверное, — сжав губы, согласилась она.

— О, ты умеешь владеть собой! Значит, Лоренцо не грозят истерики.

Энжи сжала губы плотнее. Если уж Лоренцо настроился на что-то, то его не сдвинуть с места и краном. Она столкнулась с этой чертой его характера в первый же месяц их супружеской жизни, когда заявила о своем желании жить вместе с ним в Мессине. Он же считал, что ей лучше оставаться в Мольфетте, поближе к своим родным. И ничто — ни слезы, ни уговоры, ни споры — не подействовало на него.