Каролина вернулась к себе и встретила там баронессу де Бодэ, которая чувствовала, что происходит что-то важное. Она видела гонцов из Англии и догадывалась, что речь, пожалуй, идет о замужестве принцессы.

– Вы пришли узнать новости, – сказала Каролина.

– Я надеюсь, это хорошие новости.

– На это я не смогу ответить, пока не буду лежать на смертном одре, – ответила Каролина.

– Что Ваше Высочество имеет в виду?

– Только в конце замужества можно сказать, было оно хорошим или плохим.

– Замужество?

– Не пытайтесь изобразить удивление, ведь вы вовсе не удивлены. Вы догадывались, что речь идет о предложении?

– Из Англии?

– Как странно, что всех волнует моя свадьба больше, чем меня.

– Умоляю, скажите мне, который из сыновей английского короля?

– Старший, мадам. Не стоило бы вам, между прочим, так выкрикивать вопросы, ведь я – будущая принцесса Уэльская и королева Англии, относитесь ко мне с большим почтением, мадам.

– Так это правда? О, какой великий день!

– Все вы вздохнете с облегчением, когда избавитесь от надоедливой принцессы.

– Я не это имею в виду. Я хотела сказать, что у вас прекрасное будущее. О Ваше Высочество, будьте… осторожней. Вы должны извлечь пользу из ваших былых ошибок.

Принцесса посмотрела на гувернантку с хитрецой.

– Что было, то прошло, – сказала она, – прошлого не вернешь. А что должно случиться, то и случится. Как ни старайся.

Баронесса хотела возразить, но Каролина подняла руку и остановила ее.

– Я хочу остаться одна и подумать, – сказала она. – Я приняла предложение принца Уэльского, которого никогда не видела, но о котором много слышала. Я приняла его, потому что начинаю уставать от жизни в Брунсвике.

– Ваше Высочество… Принцесса покачала головой.

– Я хватаюсь за корону и скипетр, как утопающий хватается за соломинку.

– Не говорите так. Это опасно… Если это дойдет до принца…

– Принца Уэльского, – Каролина внезапно рассмеялась своим обычным буйным смехом. – Он меня никогда не видел… но хочет взять меня в жены. Не кажется ли вам, баронесса, что его отношение к женитьбе похоже на мое?

Баронесса молчала. Каролина воскликнула:

– Не будьте такой угрюмой! Настало время радоваться. Принцесса Брунсвикская помолвлена с принцем Уэльским.

Фредерик, герцог Йоркский, приехал к принцу Уэльскому в Карлтон-хауз, где его принимали в апартаментах, выходящих окнами на Сент-Джеймский парк.

Принц был элегантен, в жемчужно-сером костюме, с бриллиантовой звездой на груди, лосины облегали стройные, хотя и полные ноги, на шее повязан по-особому шарф серо-голубых тонов, потому что у него была толстая шея и этот изъян принц пытался скрыть, светлые волосы тщательно завиты и напомажены, на пальцах сияли бриллиантовые перстни, от него исходил запах изысканных духов.

– Ну, Фред, – допытывался принц, – скажите правду, как она выглядит?

Фредерик пытался припомнить свой визит ко двору в Брунсвике, воскресить в памяти кузину Каролину. «Очень милая, – думал он, – я тогда не захотел жениться на ней, но, если бы вдруг решился, это не было бы трагедией. Хуже, чем сейчас, не было бы». Когда он думал о женщине, с которой он очертя голову вступил в брак по той же причине, по которой Георг сейчас замышляет это сделать – ох уж эти вечные долги, – любая женщина казалась ему необычайно привлекательной.

– Она милое создание, насколько я помню.

– Но вы ведь могли жениться на ней, однако не женились почему-то.

– Умоляю, не напоминайте мне о женитьбе, я потерпел фиаско с самого начала.

– И все-таки вы решили этот вопрос к взаимному удовлетворению обеих сторон.

– Просто отказался жить с этим вздорным существом.

– И все же, – не отставал принц, – вы предпочли сделать это, следовательно, ваша затея с браком останется без последствий, а меня вынуждают считаться с государственными интересами.

Фредерик рассмеялся.

– Вы должны признать, Георг, что это скорее ваша забота, а не моя.

– Я думал, кто-нибудь из вас даст мне толковый совет.

– Конечно, после того, как я вступил в брак с женщиной, которая превратила наш дом в зоопарк. Вот что я скажу, Георг, Оутлэнд-Парк больше не пригоден для жизни нормального человека. Это какой-то зверинец. Суки со щенками во всех постелях, обезьяны бегают по перилам, попугаи кричат. Кошмар, Георг, сущий кошмар. А блохи… а запах…

– Пощадите меня, – взмолился принц, вынимая белоснежный платок из кармана и прикладывая его к носу. Он наслаждался запахом духов.

– Вот я и объясняю, Георг, что после женитьбы на моей герцогине любая женщина покажется желанной.

– Даже Каролина Брунсвикская?

– Этого я не говорил. Я думаю, она довольно приятное создание. Немного ноги коротковаты, может быть, походка не такая изящная… Но она была тогда молода и слегка походила на сорванца. Безусловно, она изменилась. У нее прекрасные волосы, чудесные глаза, помнится мне. – Фредерик почувствовал заметное облегчение, высказавшись начистоту. – Так что, Георг, – продолжал брат, – вы неплохо устроились.

– В душе моей одно желание, чтобы этот брак расстроился.

И братья печально посмотрели друг на друга.

Предстоящая женитьба сблизила их. Когда они были мальчишками, то были неразлучны. Они заступались друг за друга, у них были одни приключения, и наказывали их вместе. Фредерик терпеливо охранял принца во время свиданий с госпожой Робинсон. Много раз он терпел гнев отца, пытаясь заступаться за брата. Их узы крепли. Главной причиной, по которой они не хотели, чтобы Фредерик уезжал в Европу, была боязнь разлуки. Когда же он вернулся, их дружба возобновилась, как будто они никогда не разлучались.

Принц познакомил брата с Марией Фитцгерберт, к которой относился, как к принцессе Уэльской, и Фредерик был очарован этой дамой. Он тоже нравился ей, хотя она не одобряла их с принцем общую страсть к лошадям, в ней она прежде всего винила Фредерика, кроме того, с его возвращением у принца вновь появились буйные наклонности, от которых он избавился, познакомившись с ней.

Трения начались из-за жены Фредерика, германской принцессы Фредерики Шарлотты Ульрики, которая хотя и заполнила дом собаками всех пород и была безразлична к их дурным привычкам и блохам, слыла очень высокомерной особой и гордилась своим положением герцогини Йоркской. Она с вызывающим упорством продолжала считать Марию Фитцгерберт всего лишь любовницей принца Уэльского. Это унижало Марию и злило принца. А так как принц был сильно влюблен в Марию, он мелочно обвинял брата в том, что королевский отпрыск не может справиться со своей женой.

Фредерик считал, что это несправедливо, потому что сам он с глубочайшим уважением относился к Марии. Но трещина в отношениях между братьями расширялась, это показывало, как глубоки чувства принца к госпоже Фитцгерберт, если из-за них рушилась многолетняя дружба с братом.

Теперь, когда Фредерик не жил больше с женой, принц перестал винить его, и их отношения восстановились, хотя обоим было ясно, что дружба не будет такой, как раньше.

– Не расстраивайтесь, Георг, – сказал герцог, – леди Джерси вас утешит.

– Это правда, – сказал принц, но в голосе его прозвучало сомнение. В его жизни все запуталось. Леди Джерси – само изящество, овод, а не женщина, она и очаровывала, и отталкивала одновременно. Она была его утешением, особенно теперь, когда впереди ожидала женитьба на этой немецкой женщине и когда он вот-вот потеряет Марию.

Ах, Мария! Он никогда не сможет изгнать ее из своих мыслей.

Он думал теперь, что если бы вместо женитьбы на иностранке он вернулся бы к Марии, как это было бы восхитительно. Но сделать подобный шаг нельзя: он не волен в своих поступках; и другая мысль повергла его в ужас – что скажет Мария, обвенчанная с ним, когда услышит, что он собирается жениться на другой?

Он присел на золотую кушетку и, закрыв лицо руками, заплакал. Фредерик не удивился, как и все друзья принца, он был привычен к его слезам. «Принц всегда эффектно плачет. Вообще-то, – цинично подумал герцог, – это семейное достижение. Мы, Гвельфы, плаксивая семья, но никто из нас не может сравниться в артистизме с Георгом».