– Благодарю вас, милорд. Я и в самом деле очень этим горжусь.

Дженевра смотрела на лицо Роберта, пока он говорил это, и заметила, что его затуманившиеся голубые глаза избегали встретиться с графом взглядом. Ему было неловко от поздравлений наставника. И Дженевра мысленно прокляла Дрого.

Нортемпстон ничего не заметил и продолжал:

– Значит, твой сквайр, Алан Харден, должен быть посвящен в рыцари герцогом, да? Ты доволен его службой и считаешь, что он достоин такой чести?

Роберт расслабился и снова улыбнулся.

– Да, милорд. Алан хорошо и преданно служил мне, он отлично владеет любым оружием. Из него получится отважный и галантный рыцарь.

– У него был превосходный учитель, Роберт. – Граф вздохнул. – О, если бы ты был моим сыном!

– Я всегда жалел, что это не так, милорд. И все же я не думаю, что вы стали бы ко мне добрее, чем сейчас.

Нортемпстон горько засмеялся.

– Валяй уж напрямик, Роберт! Я был слишком жесток с моими сыновьями, да? А с тобой обращался получше, потому что с возрастом обмяк? Они же были почти взрослыми мужчинами, когда ты пришел ко мне. Но у них не хватало твоего духа, мой мальчик. Я на них кричал, а они дрожали, ни разу не осмелились дать мне отпор! – Он помолчал, покачал Уилла на коленях и оглядел малыша оценивающим взглядом. – Но может быть, у меня еще есть время исправить некоторые мои ошибки. Скажи няне, чтобы она унесла ребенка.

Роберт позвал девушку, которая освободила Нортемпстона от гукающего Уилла и унесла его из комнаты.

Нортемпстон повернулся к Дженевре и указал на украшенный розой медальон, покоившийся у нее на груди.

– У вас необычное украшение, миледи. Могу ли я спросить, откуда оно взялось?

Отвечая, Дженевра прикоснулась пальцами к украшению. – Это медальон моей матери, милорд.

– Леди Маргарет Хескит. А у вас есть еще какие-нибудь ее памятные вещи, дорогая?

Дженевра замялась. Она привезла с собой ларец, потому что не собиралась скоро возвращаться в Мерлинскрэг и хотела, чтобы он был с ней. Она надеялась продолжить расследование о том, кто же был ее отцом, тем более что круг ее знакомых расширялся. Однако она пока не рассказала Роберту о своей находке.

Украшения, что она носила, – медальон и кольцо – вполне могли быть переданы ей дядей, лордом Хескитом, накануне свадьбы. А письма? Как быть с письмами? Она не говорила Роберту о них и боялась, что он обидится. Однако в глазах Нортемпстона было что-то такое, из-за чего она почти готова была признаться.

– Еще украшения, милорд, включая это кольцо. – Она вытянула правую руку и показала кольцо матери, возможно обручальное. – И письма. – Она быстро взглянула на Роберта, который замер и удивленно взирал на нее.

– Письма? – спросил он.

– Да, Роберт. Любовные письма. Они хранились в Мерлинскрэге, в ларце. Я обнаружила их случайно, и содержание писем так расстроило меня, что я не решилась тебе открыться. Видишь ли, это письма моего отца. Подписанные только буквой А. – Дженевра сглотнула, а потом еле слышно произнесла: – В них он называл себя ее мужем.

Роберт встал и положил руку ей на плечо.

– И от этого ты страдала, женушка моя? Ты установила, что родилась в законном браке, но не можешь доказать этого?

Дженевра благодарно улыбнулась ему.

– Да, Роберт. Я всегда желала принести тебе в дар мое незапятнанное происхождение, но… – голос ее задрожал.

– Дорогая моя, – вступил Нортемпстон, – достоинство определяется не только происхождением. Можно я взгляну на ваш медальон?

– С радостью передаю его вам, милорд.

Роберт расстегнул застежку и вручил графу цепочку и медальон. Нортемпстон повертел его в руках, с интересом рассматривая герб. Он слегка побледнел и взглянул на Дженевру заблестевшими глазами.

– Можно открыть его?

– Конечно. Там волосы моего отца. – А! Не миниатюра?

Дженевра улыбнулась.

– Нет, милорд. Я сомневаюсь, что он мог позволить себе заказать миниатюрный портрет.

– И всё же он позволил себе такой изысканный медальон.

Высказанное шутливым тоном замечание осталось без ответа. Дженевра не могла понять, что же интересует графа.

Он в последний раз пристально посмотрел на медальон, а потом протянул его Дженевре.

– А можно взглянуть на кольцо?

Она сняла с пальца кольцо и, не вставая, обменяла его на медальон. Роберт снова отошел к окну.

Нортемпстон рассматривал кольцо.

– Хорошие камни, – заметил он, возвращая его. – Оба эти предмета изготовлены золотых дел мастером в Лондоне. – Он криво усмехнулся. – Я сомневаюсь даже, что ему заплатили! Но жаловаться он не посмел. Последнюю фразу он произнес очень тихо. Роберт снова встрепенулся, Дженевра спросила себя, правильно ли она расслышала.

– Милорд? – осмелилась переспросить она.

Он задумчиво смотрел на нее.

– Вы никогда не интересовались, чья эмблема изображена на медальоне?

– Колесико шпоры? У меня есть кольцо-печатка, на которой выгравирована такая же. Я собиралась это выяснить.

Граф, похоже, принял решение.

– Подойдите сюда, Дженевра, – приказал он.

Дженевра поднялась и подошла к Нортемпстону. Он взял ее руки в свои. И улыбнулся. Дженевра задрожала.

– Дорогая моя, – сказал граф Нортемпстон, – эта эмблема была принята моим вторым сыном, Артуром. Ты – моя внучка.

Комната поплыла. Дженевра пошатнулась, и Нортемпстон вскочил на ноги, чтобы поддержать ее. Подбежавший Роберт обхватил жену руками. И заговорил первым:

– Ваша внучка, милорд?

– Да, Роберт. Теперь ты понимаешь, почему я так настаивал на этом браке. И я очень счастлив, что вы полюбили друг друга.

Дженевра высвободилась из объятий и опустилась на табурет.

– Но… – начала она.

– Откуда я узнал? Артур, разумеется, говорил мне, на ком хочет жениться. Я не дал разрешения, поскольку намеревался сам устроить его будущее. – Он помялся, потом пожал плечами. – Я отправил его в Аквитанию. Он умер там от ран, полученных в перестрелке. Господь отплатил мне сполна. – Нортемпстон не смог сдержать горечи, прозвучавшей в его голосе.

– Вот почему мама напрасно ждала, что он приедет за нами, – прошептала Дженевра.

– Боюсь, что так. Но у меня были другие сыновья и даже внук к тому времени. Тогда потеря Артура не показалась мне такой уж трагедией. Он угрожал отречься от меня, и в то время смерть сына виделась мне как наказание его за противление отцовской воле.

Он заметил на лице Дженевры страх и снова смягчился.

– Я буду молить Господа, чтобы ты смогла простить меня. Ты, моя дорогая, сейчас единственный мой прямой потомок. Других у меня нет.

– О, милорд!

Улыбка старика больше напоминала гримасу.

– Я знал о твоем существовании, поскольку мне всегда сообщали о жизни Маргарет Хескит. Разумеется, из-за тебя я стал интересоваться монастырем Пресвятой Девы в Дербишире. Артур мертв, но у него осталась дочь, моя родная внучка. Законная или нет, она – прямая и единственная моя наследница. Все мое состояние перейдет тебе, дорогая.

Ошеломленная, Дженевра еле перевела дух.

Нортемпстон взмахнул рукой.

– Конечно, кое-что я оставлю моей сестре, но ей много не надо. Я нарочно устроил твой брак с человеком, который сможет управлять поместьями, а теперь у тебя появился сын – мой наследник. Родовой титул и Ардингстон, разумеется, ему не достанутся, но состояние, которое он получит, весьма значительна. Итак, я признаю тебя моей внучкой и наследницей. Господь в милости своей наконец простил меня.

– Моя мать, – прошептала Дженевра, – говорила Мег, моей камеристке, а тогда она прислуживала матери и была моей няней… Так вот, она ей сказала, что втайне обвенчалась с молодым человеком знатного рода, у которого не было собственных средств и он боялся потерять наследство, выказав открытое неповиновение своему отцу. – Она заметила, как граф нахмурился, но поскольку старик промолчал, то продолжила: – Он надеялся смягчить отца, прежде чем открыто не покориться ему, – смело проговорила она и увидела, что граф вздрогнул. – По этой причине моя мать отказывалась вслух назвать имя своего возлюбленного и объявить, что она замужем. Она так и умерла с этой тайной, спрятанной в ее сердце. Мег, давшая клятву молчать, ничего мне не говорила до дня моей свадьбы.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: