Он выбрался, вытащил Жака — тот, конечно, давно приноровился ползать вниз и вверх по лестнице, но делал это жутко медленно. Довольный Жаба огляделся и принялся деловито обходить-осматривать асфальт. Искал что-то, а что — Джек сам понятия не имел. Но все же — Жак старался. Жаба...

Айзек, поднявшись, не спешил отходить от люка.

— Паршивое место, — поделился зомби. — Помнится, скрывался я в этом гипермаркете.

— И что?

— Не помню дальше. Как отрезало, — Айзек осклабился и чуть наклонил голову. — Только вот помню — что-то нехорошее.

Жак тем временем, кажется, пытался залезть под машину. Их, машин, здесь осталось всего три штуки — две разбитые в хлам тачки неподалеку от люка и грузовик со снятыми колесами у ворот центра.

«Вот же козлы, а? Джек, ну ты глянь — колеса слямзили! Зачем?.. А такая классная машинка была бы...»

— Ничего не могу вспомнить.

— А ты б под ноги поглядел.

Судя по темным брызгам крови, место его, Джека, смерти. Пуля прошла навылет, а значит...

— Кровь — веером, — вправо. Значит, стоял я вот так... Значит, пуля...

Пуля пробила боковое стекло развалюхи рядом и осталась в машине — довольно быстро Джек нашел то, что от нее осталось.

— Как не в первый раз, — настороженно сказал Айзек. — Ну-ка... С оружием хорошо обращаешься, про охотников много знаешь, опять же...

— Видать, охотник меня и прикончил, — Джек потер лоб и попытался улыбнуться.

— Охотники умнее поступают. Джек... А встань-ка вот так, — Айзек заставил Джека встать спиной к нему. — И обернись, через плечо.

Джек сделал, как он просил, мысленно молясь о... о чем-нибудь! Чтобы на Айзека свалился холодильник! Или чтоб рядом обнаружился охотник с огнеметом! Хоть что-нибудь, ну, пожалуйста!

— Ты... — выдавил Айзек. — Вот так помню...

— Айзек, да ты что...

Айзек с размаху ударил его в челюсть.

— Нравится?!

Завопил Жаба, Джек упал на асфальт. Не растерялся и врезал ногой по Айзековой коленке, но какое дело трупу до боли? Айзек заржал и кинулся на него.

— Что, — говорил он, не забывая бить Джека по лицу, — понял теперь, каково? Боли-то нет, но башку я тебе разобью, сам попробуешь...

Джек дрался и с каждой секундой, с каждым мгновением вспоминал больше и больше. Движения стали четче, удары сильнее и точнее, да и Жаба колошматил Айзека, не переставая что-то кричать.

— Тварь, — прошипел Джек, когда удалось придавить грудь Айзека коленом и перехватить руки. — Хоть и мертвый, но охотник-то всегда такого, как ты, уложит.

Айзек вновь рассмеялся, на этот раз беззвучно — только кривились разбитые губы, обнажая осколки зубов. Жаба опустил руки и растерянно взглянул на Джека.

— Видишь, жабомордый, какого дружка ты себе нашел? Охо-о-отничка. Славного такого малого, который стрелял и жег наших каждый день, а мне как-то и вовсе голову снес! С тех пор и провалы... А знаешь ты, охотничек, каково это — когда мало того что умер, так еще и ни прошлую, ни нынешнюю жизнь толком вспомнить не можешь?

— Ты меня сожрать хотел!

Айзек только ухмыльнулся — а что, Джек, разве не понимаешь теперь, какой голод нами движет?

— Выходит, вы квиты, — буркнул Жаба. — Что, придурки, полегчало?

Джек молча поднялся.

— Теперь он — наш, — продолжил Жаба. — Ведь так, Джек?

— Так... А что, незаметно? Ты мне руку вывернул, — сустав с хрустом встал на место.

— Если б сыт не был, сожрал бы.

— Силенок мало.

— И все равно, — Айзек упрямо мотнул головой, поднимаясь, — охотник, а значит — верить нельзя. Может... Может, он сам и застрелился, чтоб к нам попасть.

— Идиот ты, что ли? — охнул Жаба.

Джек молча показал ему свой револьвер с полным барабаном.

— Другого оружия не было. Жак докажет.

— Доказываю. То есть, нож был, но им же не застрелишься.

Джек вновь потер лоб — уже разбитый. Теперь он хотя бы был уверен в своем прошлом.

***

Охотников никто не ждал. Вот совсем. Эни и Чарли ждали Джека, Айзека и Жабу, а охотников — никто.

Да и они никогда не спускались под землю. Мертвые легко заметили живых. Последним было слишком тяжело и непривычно, а еще — они производили шум. Для существа, не дышащего и способного подолгу не шевелиться, — практически оглушающий шум.

Поэтому заметили их быстро. Натаниэль не успел далеко отойти от места стоянки — быстро вернулся и скомандовал уходить. Зомби переполошились, но обошлось без криков. На поверхность они вылезали на свой страх и риск, значит — охотники здесь тоже явно не в своей тарелке. Обыкновенное разделение — даже, в общем-то, логичное и справедливое.

— Как можно быстрее, — просто сказал Натаниэль. — Но тихо. Всем ясно? Кто с оружием — последними, прикрывать.

— Я не пойду.

— Ну и дурак, — Натаниэля ничто не могло удивить, так что на Джека он даже не взглянул.

Уходили и вправду быстро и тихо. Эни ничего не сказала на прощанье, Айзек, кажется, засомневался, стоит ли идти со всеми, но все-таки ушел.

Только вот Жаба... Жаба, на которого всем было плевать. Джек, привалившись к стене и зажав в зубах фонарик, наблюдал, как калека-зомби, на максимальной своей скорости, ползет до поворота — в то время как все остальные давным-давно за ним скрылись.

Жаба обернулся — Джек помахал ему рукой и отключил фонарик, окунувшись в темноту. Стоит пройти немного, свернуть, а потом включить его снова. Так он не выдаст сбежавших, если охотники и впрямь очень близко.

Темнота нравилась Джеку. В ней очень уютно было ему, такому, существовать. Так что он брел вперед, почти счастливый и почти беззаботный. И даже сказал, невольно копируя интонации Жабы: «Охо-о-отнички», когда услышал шум. И пошел на звук.

— А я говорил — зря...

«Не то слово», — домыслил Джек, выглядывая. Подземный тупик — нет выхода из лабиринта. И в этом тупике — всего двое. С тусклыми фонариками и без огнеметов. Мягко говоря, неудобное это место — канализация. Только стрелять, резать, бить, а потом тащить наверх, где уже можно разделаться с ходячим трупом.

— Спокойно, — осторожно проговорил Джек, выступая из-за стены. — Я сыт, и я всего лишь хочу вам кое-что сказать...

Прежде чем один из охотников вскинул ружье, Джек выхватил револьвер.

— И пули вам могут серьезно навредить, а вот мне — не очень.

Двое — и у одного дрожат руки.

— Новенький, что ли? — спросил Джек. — Из этих оболтусов, которые считают, что тут мир спасают, убивают тварей и подонков, да?.. Не могу судить. Тут логика простая — либо ты их бьешь, либо они тебя жрут. По-другому — никак. Да только с нашей стороны — все то же самое...

Он еще не договорил, когда второй охотник коротко и точно ударил напарника по голове, подхватил тело и опустил на пол. А потом сказал:

— Джек...

«Ро-о-об, мать твою! Неси бинт!.. Как врачи посмывались из города, так я и стал попадаться зомбякам в два раза чаще!»

«И ведь находят где-то оружие, Роб, ты только посмотри — горит, а пушку не бросает...»

«Слушай, а, Робби? Слышишь? Это у нее внутри что-то разрывается и лопается, ага? Забавный звук...»

Стало плохо. И не от того, что Роб находился прямо здесь, рядом, напротив, десять шагов — и вот он. От собственных слов, вскрывающих память, поплохело.

— Роберт? — Джек усмехнулся. — Так что, этот — и вправду недавно в городе объявился?

— Ага, приперся, в первый же день чуть не сдох, чушь всякую мне гнал, о спасении, о миссиях и всяком... Стоп, — Роберт замотал головой. — Так ты как...

Джек широко улыбнулся, подошел к Роберту и крепко того обнял.

А потом приставил к его груди дуло револьвера.

— Это ведь ты меня убил, верно, Роб?

— Ты что... Я бы никогда... — он не пытался ни отойти, ни потянуться за пистолетом, настолько был ошарашен.

— Да брось, Робби, кто ж еще? Мы ведь с тобой напарники, товарищи, никого другого с собой не брали, к бандам не присоединялись... Они все подыхали быстро, а мы везучие, мы — жили, — Джек подмигнул. — Так в чем же дело?