Если вы падете в битве, сражаясь до последнего издыхания за лучшие свои стремления, то закончите жизнь, как подобает храбрым бойцам, без всяких страданий. Напротив, если в случае поражения вы из жажды жизни предпочтете бежать или каким-нибудь иным способом сохранить себе жизнь, то на вашу долю выпадут одни лишь беды и страдания. Ибо нет между вами такого безумца или глупца, который мог бы льстить себя надеждою возвратиться на родину бегством, если вы только вспомните длину пути, пройденного от родных мест, если вспомните величину рек, через которые переправлялись.

Всецело откажитесь от подобной мечты и настройте себя по отношению к своей доле совершенно так, как вы были только что настроены видом чужих бедствий.

Ведь вы благословляли одинаково судьбу победителя и павшего в бою противника; те же чувства должны вы испытывать и относительно самих себя: все должны идти на борьбу, с тем чтобы победить или, если победа будет невозможна, умереть. О том, чтобы жить после поражения, вы не должны и думать.

Если таковыми будут ваши намерения и помыслы, за вами последует и победа, и спасение. Никогда еще люди, принявшие такое решение добровольно или по необходимости, не обманывались в своих надеждах одолеть врага. Пусть неприятели питают надежду, что большинство их найдет спасение в бегстве благодаря близости родины; зато несокрушима должна быть отвага людей, лишенных такой надежды.

Таким был урок мужества от Ганнибала в изложении Полибия; насколько он был действенным, узнаем из дальнейшего повествования.

Путь от Испании до Италии казался неодолимым для всех, кто приблизительно представлял его. Даже многие из друзей Ганнибала сомневались не только в успешном завершении войны – они не верили, что возможно довести войско до самой Италии. Карфагеняне должны были пройти через территорию многих враждебных племен, одолеть Пиренеи и Альпы. Не только враги и природа представляли опасность для войска Ганнибала: очень остро стоял вопрос обеспечения армии продовольствием.

«Предстоявшие трудности много раз обсуждались тогда в совете, – рассказывает Полибий, – и вот один из друзей Ганнибала. заявил, что, по его мнению, есть одно только средство пройти в Италию. Ганнибал предложил высказаться; друг его на это отвечал, что необходимо научить воинов питаться человеческим мясом и позаботиться о том, чтобы они заранее освоились с этой пищей. Ганнибал не мог не признать всей пригодности такого смелого предложения, хотя не мог ни сам последовать совету, ни склонить к тому друзей».

Сын Гамилькара ясно видел свою цель и шел к ней, не считаясь ни с какими условностями и нормами человеческого бытия; ради ее достижения он был готов превратить войско в подобие волчьей стаи.

В этой войне, как ни в какой другой, римляне совершили множество ошибок. Плата за них была очень высока – кровь сотен тысяч граждан, разрушенные города и прочие бедствия. Римляне, по мнению Моммзена, знали, что им нужно для победы над Ганнибалом, и даже многое делали, но ничего не делали как следует и вовремя.

То, что Рим позволил растерзать Сагунт, стало первой серьезной ошибкой. Оправданием не может служить ведение войны в Иллирии. Слишком неравноценны были ставки – Фар и Сагунт, слишком дорого обошлась Риму легкомысленность в расстановке приоритетов.

Блестящая победа в 1-й Пунической войне, бесцеремонный захват островов – все это позволило думать о Карфагене как о слабом противнике.

Итак, новая война объявлена, и римляне неторопливо принялись готовиться к ней. Воевать планировалось на территории противника. Самое большое войско (более 26 тысяч легионеров) переправили на Сицилию, чтобы позже на 160 кораблях перебросить в Африку. Второе войско (23 800 легионеров) готовилось высадиться в Испании. И наконец, 23 600 воинов отправились в Цизальпинскую Галлию – для того чтобы держать в повиновении покоренных галлов.

Никому даже в голову не пришло, что Ганнибал может появиться в Италии. Римляне не видели иного пути к их отечеству, кроме морского, а он полностью находился в их руках. У Ганнибала имелось только 40 пятипалубных судов против римского флота из 220 кораблей.

Пока римская военная машина приходила в действие согласно утвержденному плану, Ганнибал весной 218 года до н. э. перешел Ибер и устремился к Пиренеям. В боях с местными племенами Ганнибал потерял четверть войска. Риму бы оказать помощь испанцам и закончить войну, едва начавшуюся. Опять не успели.

Ганнибал обманул римлян, избрав сухой путь в Италию, но этот путь был едва ли не самым трудным испытанием для карфагенян за всю войну, а переход через Альпы стоил Ганнибалу гораздо больших потерь, чем всем известная битва при Каннах.

Когда карфагенское войско вошло в узкие альпийские проходы, горцы напали на них «и с фронта, и с тыла, то стреляя в него издали, то вступая в рукопашный бой, то скатывая на идущих громадные камни. Главные их силы беспокоили задние ряды войска» (Ливий). По словам Полибия, «в это время все войско Ганнибала было бы истреблено совершенно, если бы он не послал вперед вьючного скота и конницы и не поставил тяжеловооруженных в тылу». Потери были уменьшены, но галлы продолжали следовать по горным склонам параллельно пунийскому войску и при удобном случае то скатывали на него огромные глыбы, то метали камни.

На девятый день пути африканское войско достигло перевала Малый Сен-Бернар. Ганнибал дал своим измученным воинам два дня отдыха. Впрочем, отдых на горных вершинах был малоприятным, а ночью, к ужасу теплолюбивых пунийцев, выпал снег. «На рассвете, – сообщает Ливий, – лагерь был снят, и войско лениво двинулось вперед по дороге, на всем протяжении занесенной снегом; у всех на лице лежал отпечаток тоски и отчаяния. Тогда Ганнибал, опередив знамена, велел воинам остановиться на горном выступе, откуда можно было обозревать широкое и далекое пространство, и показал им Италию и расстилающуюся у подножия Альп равнину Пада.

– Теперь вы одолеете стены не Италии только, но и Рима. Отныне все пойдет как по ровному, отлогому склону. Одна или две битвы отдадут в наши руки, под нашу власть крепость и столицу Италии.

Это сказал войску Ганнибал».

Что ж, Ганнибал умел воодушевить воинов в критической ситуации, но спуск с Альп оказался более трудным, чем подъем, – невероятные мучения карфагенян продолжались целых 15 дней. На италийской стороне горные склоны оказались гораздо круче, а тропинка «узка и скользка, так что воину трудно было не поскользнуться, а раз, хотя и слегка, поскользнувшись, – удержаться на ногах». Один за другим скатывались воины и животные к подножию Альп. Дальше – еще хуже.

О мучениях карфагенян читаем и у Тита Ливия.

«Но вот они дошли до скалы, где тропинка еще более суживалась, а крутизна была такой, что даже воин налегке только после долгих усилий мог бы спуститься, цепляясь руками за кусты и выступавшие там и сям корни. Скала эта и раньше по природе своей была крута; теперь же вследствие недавнего обвала она уходила отвесной стеной на глубину приблизительно тысячи футов. Пришедшие к этому месту всадники остановились, не видя далее перед собой тропинки, и когда удивленный Ганнибал спросил, зачем эта остановка, ему сказали, что перед войском неприступная скала».

Переход Ганнибала через Альпы (Со старинной гравюры)

Ганнибал лично принялся искать обходной путь, но все тщетно: нигде не было ни тропинки, ни даже следа человеческих ног – всюду отвесные скалы, а под ногами припорошенные снегом опасные ловушки. «Сначала, – повествует Ливий, – пока старый снег был покрыт достаточно толстым слоем нового, ноги идущих легко находили себе в нем опору вследствие его рыхлости и умеренной глубины. Но когда под ногами стольких людей и животных его не стало, им пришлось ступать по голому льду и жидкому месиву полурастаявшего снега. Страшно было смотреть на их усилия: нога даже следа не оставляла на скользком льду и совсем не могла держаться на покатом склоне, а если кто, упав, старался подняться, опираясь на руку или колено, то и эта опора скользила, и он падал вторично. Не было кругом ни колод, ни корней, о которые они могли бы опереться ногой или рукой; в своей беспомощной борьбе они ничего вокруг себя не видели, кроме голого льда и тающего снега».