Говоря себе, что это обычное любопытство и что она не ищет никого конкретно, Грир прошлась взглядом по полудюжине собравшихся господ, расположившихся в задымленной комнате. Принц стоял около камина. Несмотря на свой угрюмый, неулыбчивый характер, он казался расслабленным, и в мужском обществе как будто даже и не скучал. 

Скрипучий голос отца невозможно было не узнать. Грир поискала его взглядом и нашла в тот самый миг, когда и он заметил ее. Она отпрянула и поспешила по коридору, но не успела далеко уйти, как услышала свое имя. 

Глубоко вздохнув, она повернулась к Джеку. 

Он подошел и, трясясь от злости, заговорил: 

– Грир? Ты что творишь? Куда собралась? Почему ты не с остальными дамами? 

– Я устала, – тяжело вздохнула она. 

Глаза Джека зажглись недобрым огоньком. 

– Устала? Сможешь поспать позже. Ты согласилась… 

– Да, – прервала она. – Ни к чему напоминать мне. Я должна охмурить внука вдовы или любого другого достойного джентльмена, – сказала Грир вялым голосом, по которому было ясно, что ей действительно стало нехорошо. – Я могу и завтра этим заняться. В любом случае джентльменов до утра я уже не увижу. В гостиной остались одни лишь дамы. 

Джек дико жестикулировал. 

– Ты должна быть там с Клео и втираться в доверие к вдове. Суметь так ее обаять, чтобы она подтолкнула своего внука сделать предложение! 

– Не беспокойся, – отчеканила Грир, чувствуя, как лицо заливает румянец. – Получу я предложение. Какой-нибудь милый лорд, отчаянно нуждающийся в средствах, не откажется от приданого, что ты сулишь. Кто я, что я или как себя веду особо не будет его волновать. В противном случае нас и к воротам бы не подпустили. 

Джек потер руки от волнения, не замечая ее горького тона. 

– Как же замечательно! Мы в самом деле на загородном приеме с наследным принцем Малдании! Никогда не думал, что настанет такой день. – Отец окинул Грир оценивающим взглядом. – Покажи свои лучшие качества. Таким важным индюкам одного жирного приданого будет мало. Прибегни к своим женским хитростям. Ты же дочь своей матери. В умении соблазнять у тебя должны быть кое-какие навыки. 

На лице Грир снова вспыхнул румянец. Слова Джека не должны были ранить ее – слишком толстой стала шкура, – однако ранили. 

– Не говори о моей матери. 

Он пожал плечами: 

– Имею право. В конце концов, мы же с ней были… 

– Еще одно слово на эту тему, и я уйду. 

Об отношениях матери с Джеком Хадли Грир почти ничего не знала и предпочла бы, чтобы так и оставалось. Достаточно было того, что они зачали ее. Она хотела бы придерживаться версии папы и верить его рассказам о матери, а не выслушивать грязные истории Джека. 

Джек выпятил грудь и одернул жилет. 

– Тебе пора свыкнуться с этой мыслью, если на самом деле хочешь заполучить стоящего жениха. 

– И получу! 

– Тогда будь ответственнее и прекрати так упираться. – Отец оглядел Грир сверху вниз. – Помимо моего состояния, преимуществ у тебя не так много. 

– Как и у тебя, – парировала она. – Ты ешь суп, как свинья в корыте. 

Какое-то мгновение казалось, что Джек ее разорвет, но затем его обветренное лицо расколола ухмылка. 

– Да, у меня немало недостатков. Быть может, как раз в них и проявляется наше родство. Сами по себе мы неполноценные. – Не говоря больше ни слова, он развернулся и оставил дочь стоять в коридоре. 

Неполноценная. Слово валуном упало в душу. Да, возможно, именно так принц и смотрит на нее. В эту минуту Грир хотела никогда не встречать своего отца. Никогда не узнавать, какой он. Неведение, с которым она жила большую часть жизни, было во много раз лучше действительности. 

Но тут перед мысленным взором предстал Тревис, и Грир поняла, что она сейчас тут, потому что ей пришлось уехать. В Уэльсе для нее больше ничего не осталось. После всего она не могла продолжать работать у Тревиса распорядителем игр. 

Теперь Грир взяла судьбу в свои руки. 

Повернувшись, она побежала по коридору подальше от отца, подальше от библиотеки и низких мужских голосов. 

Она сама выкует свою судьбу, как и когда захочет. А не потому, что от нее чего-то требовал Джек Хадли. 

Сев вышел из тени, задумчиво глядя вслед убегающей по коридору мисс Хадли. Его возмутило, что ее отец вел себя так грязно и грубо, словно самый низший торговец рыбой. И все же мисс Хадли бесстрашно вела себя с ним. Даже достойно. Царственно, будто королева. 

Севастьян вздрогнул и потряс головой, отгоняя последнюю мысль. Он видал королев. Знал несколько, включая собственную мать и бабушку. Мисс Грир Хадли не имела с ними ничего общего. Не было в ней ни капли утонченности и изящности. Она никогда не будет почтительно относиться к своему мужу. Никогда не будет разговаривать неторопливо и с нежными интонациями, очаровывая слушателей. 

Севастьян продолжит свои поиски, пока не найдет такую женщину. Он обещал дедушке. Будет искать, пока не преуспеет и не найдет подходящую девушку, будущую королеву Малдании. Вот главная забота: кто станет будущей королевой. Искать же ту, с которой он захочет связать свое тело и душу перед Богом, принц и позволить себе не мог. Он сомневался, что последняя вообще существует. 

Даже осознавая эту истину, веря в нее всеми фибрами души, Сев обнаружил, что вышел из затененного угла прочь от библиотеки, полной мужчин, ищущих его общества. 

И твердым решительным шагом направился вслед за мисс Хадли.

Вскоре после бегства от отца Грир поняла, что потерялась в бесконечном лабиринте коридоров. С рассеянной от пережитых негодований головой, она особо не запомнила, который проход вел в ее спальню. 

Закусив губу, Грир рассматривала каждую дверь. Кажется, ее спальня находится в конце коридора по правую сторону. Да, точно. Выбрав дверь, которая показалась знакомой, Грир приоткрыла ее и заглянула внутрь. 

Ошиблась. Это не ее спальня. 

Вообще-то это даже не жилая комната. На вошедшую гостью смотрело несколько инструментов, расположенных между мебелью с выцветшей и потертой тканью. 

Лунный свет заливал комнату, пробиваясь между раздвинутых штор. Грир ступила под жемчужные лучи. Шаги заглушал ковер. В комнате висела благоговейная тишина, словно позабытые инструменты жили в ожидании того, что придет Грир и сотворит с ними музыку. Словно они много лет ждали кого-то, кто снова позаботится о них. 

Задумчивая улыбка тронула губы. Грир двинулась вглубь обездоленной комнаты, позволив пальцам пробежаться по струнам прекрасной арфы. Почти в каждой семье в Уэльсе была арфа. А папа обожал музыку. Он часами сидел у камина и играл для своей приемной дочки на арфе или волынке. 

Улыбка дрогнула, когда нахлынули мысли о папе. Грир скучала по нему. Особенно в такие вечера – когда сталкивалась с Джеком Хадли и вопиющей действительностью, напоминающей о том, что Джек никогда не будет для нее таким отцом. Заботливым и ласковым. Настоящего папу она потеряла и никогда не обретет снова. 

В горле образовался ком от понимания, что такая безусловная любовь больше никогда не встретится. Грир изо всех сил пыталась проглотить комок, но безуспешно. 

Не поднимая инструмент, она с прикрытыми из-за всплеска чувств глазами сыграла пару аккордов на арфе. 

«Папа, если бы ты по-прежнему был здесь, со мной ничего бы не случилось. Я была бы в безопасности дома с тобой и не искала бы так отчаянно признания и респектабельности, поскольку любовь, которую ты дарил мне, всегда значила много больше. Я все могла выдержать, когда у меня был ты». 

Грир не могла прогнать грустные мыли. И пусть сейчас уже бесполезно о чем-то жалеть и чего-то хотеть, она позволила себе минуту слабости. Пока. Завтра она снова будет сильной и забудет, что в глубине души жаждала чего-то столь эфемерного, как любовь. 

За спиной раздались шаги. Грир обернулась, ожидая, что это Джек вернулся, чтобы снова критиковать ее.