— Через четыре или пять месяцев после тво­его ухода я поехал на конференцию в Канаду. Там я встретил Александра Монта — помнишь, кардиолог, он плавал с нами на «Марине»? Он вытянул из меня все и прочитал лекцию о докторах, раздавленных депрессией. После это­го ко мне потихоньку стали возвращаться жизненные силы.

Кэтти, всегда отличавшаяся способностью ух­ватить самую суть дела, сказала:

— И когда ты больше всего нуждался во мне, меня рядом не оказалось.

Рей мог бы солгать, но он ответил:

— Нет, не оказалось.

— Как я вообще могла просить у тебя проще­ния? Мне не удастся заслужить его! Почему ты не разлюбил меня, Рей?

— Почему восходит солнце? Не знаю, Кэтти! Боже правый, временами я пытался. Когда ты уехала, отчасти мне стало легче: невмоготу было находиться рядом с тобой, зная, что не могу тебе ничем помочь, а своим присутствием лишь все усугубляю. — Он опустил глаза. — Видеть тебя и знать, что ты не хочешь заниматься со мной любовью, было пыткой для меня.

— Душа моя разрывалась, но я ничего не могла с собой поделать. — Она глубоко вздохну­ла. — Давно мы не говорили так откровенно.

— Больше всего меня угнетало то, что наши отношения изменились. Мы следили за каждым словом, чтобы не причинить друг другу новой боли, были подчеркнуто вежливы друг к другу. Мы напоминали двух незнакомых людей, вынуж­денных жить под одной крышей.

— С того момента, как ты появился здесь, наши беседы не назовешь вежливыми,— усмех­нувшись, сказала Кэтти.

— Маленькое достижение,— улыбнувшись, ответил Рей.— Мне приснилось или это дейст­вительно так? Ты вроде употребляла слова «ми­лый» и «дорогой»?

Кэтти покраснела. На плите зашумел закипев­ший чайник. Рей оглянулся, он совсем забыл о присутствии Юстина. Тот наполнял кипящей водой кофеварку. Из раковины исчезла гора гряз­ной посуды, а рядом на полке сушились добрых две дюжины кружек. С неподдельным любопыт­ством Рей спросил:

— Как часто вы моете посуду, Юстин?

— Когда у меня кончается чистая. Или когда запах становится немного резковат.

— Так о чем ты хотела посоветоваться с Юстином, Кэтти?

— Как мне жить дальше.

— Похоже, мы сами во всем разобрались.

— Извини, что мне потребовалось столько времени, чтобы спросить о твоих переживаниях, Рей. Я отдалилась от тебя... но сделала это бессо­знательно, клянусь.

— Нам обоим пришлось несладко,— ска­зал Рей.— Мы старались изо всех сил, но каж­дый сам по себе, а этого порой было недоста­точно.

— Я действительно люблю тебя,— с жаром воскликнула Кэтти.

— Кому кофе? — послышался голос Юстина.

Чтобы окончательно сбросить с себя груз пе­режитого за последние минуты, Рей заключил Кэтти в объятия, приподнял ее в воздух и закру­жил по комнате. Потом поставил на пол и страст­но поцеловал в губы.

— Пожалуй, я выпью кофе. Вы нашли булоч­ки, Юстин?

— Они лежали рядом со скипидаром, — рас­смеялся Юстин. — Так что за их вкус не ручаюсь.

— Я все же рискну, — сказал Рей. — У меня разыгрался волчий аппетит.

Тем же веселым тоном Юстин продолжал:

— Рей, вы должны знать, что я не пытался ухаживать за Кэтти. Ваша жена очень красивая женщина, к тому же она прекрасный человек, это довольно редкое сочетание. Но я сразу понял, что она не испытывает ко мне ни малейшего интереса. Ей нужны только вы.

Он добавил себе в кофе молока и попытался зачерпнуть ложкой сахар, приобретший твер­дость камня.

— Всегда забываю положить крышку на мес­то, — проворчал он. — О чем это я? Ах да, Кэт­ти... Ей и впрямь пришлось туго. Приехав сюда и увидев, что Салли беременна, она в первый момент была готова уехать обратно. Задержитесь здесь еще, приятель, — вот мой вам совет.

— Вы закончили обсуждать меня? — раздражен­но спросила Кэтти. — Я словно... тюбик с краской...

— С ярко-красной краской, — добавил Юстин и расхохотался во все горло.

Не обращая на его смех внимания, она вос­кликнула:

— Весь ужас в том, что мне не нужен никто, кроме Рея, и в то же время я страшусь совместной жизни. Я живу в постоянной борьбе с собой. Мне казалось, стоит оказаться в незнакомом месте, назвать себя Кэтти Верт, снять обручальное коль­цо, как все изменится и я почувствую себя свобод­ной. Увы! Ни черта не изменилось. Рей снился мне каждую ночь.

Вне себя от нахлынувших эмоций, Рей воскликнул:

— Как только ты захочешь превратить сны в реальность, я к твоим услугам.

— Так сразу? — Она хмуро взглянула на не­го. — Пока я хочу булочку.

Рей с готовностью подал ей булочку и про­вел рукой по краю ладони Кэтти — условный знак, понятный только им двоим, означал: хочу в данный момент оказаться с тобой дома в по­стели.

Кэтти сильно покраснела. Хохот Юстина при этом перешел в кашель, а Рей продолжал:

— Между прочим, я польщен, Кэтти. Не вся­кая женщина устояла бы перед Юстином.

Кэтти помрачнела еще сильнее.

— Я люблю своих сестер, но мне всегда не хватало брата... именно так я отношусь к Юстину.

Юстин в порыве веселья тряхнул головой:

— Когда слышишь такое признание от краси­вой женщины, то с горечью понимаешь, что тебе уже тридцать пять, что время прошло, привлека­тельность исчезла, тело состарилось, а твоя индивидуальность никому не нужна... О, Кэтти, я счастлив стать тебе братом.

Он театрально приложил руку к груди и поклонился ей.

Кэтти переводила взгляд с одного мужчины на другого.

— Мне никогда не понять мужчин, даже если доживу до ста лет, — заявила она и спохвати­лась. — О Боже, через полчаса я должна быть на работе. Рей, доедай скорее булочку и идем.

— Слушаюсь, мэм,— ответил Рей, замечая веселые искорки в серых глазах Кэтти. Оконча­тельно стать самим собой ему пока не удалось, но он уже весьма близок к этому.

Булочки оказались вполне съедобными, хотя и отдавали скипидаром, а крепкий черный кофе был просто превосходным. Им было хорошо вместе. Как старые приятели, которые давно не виделись, они перескакивали с темы на тему — говорили о последней выставке картин Юстина в Канберре, потом о сове редкого вида, чей крик Юстин слышал прошлой ночью в сосняке, а когда Рей допил кофе и поднялся с места, Юстин сказал:

— Заходите ко мне, Рей. Если я работаю, на двери будет висеть табличка, а в остальное вре­мя — буду всегда рад вам.

Рей тоже был рад знакомству с Юстином.

— Обязательно зайду, — сказал он. — Кэтти, ты готова?

В дверях он пропустил Кэтти вперед и после­довал за ней. В лесу Рей взял ее за руку. Она тут же замедлила шаг, подняла на него глаза и про­бормотала:

— Кажется, я помню о тебе все. И в то же время словно впервые вижу тебя. Странное чув­ство.

Рей поднес к губам ее руку, поочередно поце­ловал каждый палец, затем, держа ладонью тыльную сторону руки, поцеловал в губы. Сво­бодная рука Рея нашла ее грудь. Завороженно лаская Кэтти, он прошептал:

— Я — тот, с кем ты спала три с половиной года. Все по-старому, дорогая.

— Не смешно! — В глазах Кэтти отражалась буря эмоций, желание исказило черты лица, она с силой прижалась бедрами к содрогаемому не­удержимой страстью телу Рея.— Я так скучала по тебе, Рей,— нетвердо произнесла она.— Но...

— Никаких «но».— Он нежно гладил ее по спине. — Я готов заняться с тобой любовью пря­мо здесь, на траве.

— На виду у Юстина? — Она освободилась от его объятий.— К тому же я уже опаздываю на работу.

Кэтти быстро пошла по тропинке.

Остынь. Именно это она хотела тебе сказать.

— Во сколько ты заканчиваешь?— спросил Рей, направляясь вдогонку за Кэтти, любуясь ее легкой походкой.

— Около двух.

— Мы могли бы навестить Гюнтера, — с хит­рыми нотками в голосе предложил он.

— И тогда тебе останется поцеловать меня только в присутствии Салли и Мела? — съязвила Кэтти. — Я вижу тебя насквозь, Рей Адамс. Твой план — скомпрометировать меня перед всеми.

— Ты столь же проницательна, сколь краси­ва, — согласился Рей.

— Кстати, сообщаю, что Мел отправился на пару дней в Хобарт. Так что тебе придется подо­ждать.— Она наморщила нос.— А что касается Гюнтера, то этот старый холостяк вообразил, что ему абсолютно все известно о браке. И без стеснения навязывает всем свое мнение. Вместо визита к нему лучше пойдем за малиной к боль­шому пруду.