— Ты что-то сказал? — спросила Варька.

— Я? Тебе показалось, — смутился Алексей. Он посмотрел на часы. — Ну, мне пора. Иди домой, и не глупи… До вечера.

— До свидания… Ты извини меня…

Варька быстро повернулась и побежала по тротуару, «Что я наделала? Что я наделала? — спрашивала она себя. — Он может подумать… Ну и пусть! Ну и пусть! Все равно я его люблю! Люблю…»

Младший лейтенант докладывал майору сдержанно и скупо, должно быть, боялся открыто высказать свое отношение к Вострикову и Наташе. Он был готов отложить этот разговор вообще, но обязанность вынуждала излагать все точно и подробно.

Майор слушал внимательно. Он сидел за письменным столом, подперев руками подбородок, и все с большим интересом вглядывался в лицо младшего лейтенанта.

За пять лет работы в уголовном розыске Розыкову приходилось сталкиваться с разными людьми. Он работал с хорошими, смелыми ребятами, которые любили свою профессию и отдавали ей все силы и знания. Он проводил сложные операции с перестраховщиками и сухарями — людьми нерешительными и черствыми, которые засушивали интересные и живые дела. Он добивался успеха с фантазерами, для которых каждая операция была целой книгой — умной, увлекательной, неповторимой. Он прекрасно знал сильные и слабые стороны своих подчиненных, знал, на кого можно опереться в трудную минуту, кто может поддержать в эту минуту, и, несмотря ни на что, добиться победы!

Со многими людьми работал майор, но он никогда еще не встречал такого человека, в котором бы сочетались одновременно и искренность, и нелогичность, который бы с одинаковой страстностью отстаивал и опровергал собственные предположения.

Еще вчера младший лейтенант докладывал, что Востриков — соучастник преступления, а сегодня старался выгородить его, причем, как в первом, так и во втором случае, делал это искренне, убежденно.

Кончив доклад, Воронов ждал заключения майора, но Розыков вместо того, чтобы как-то оценить его действия, неожиданно сказал:

— Я послал в ГАИ, к майору Лихачеву, двух человек из уголовного розыска: Карпова и Костина. Ты будешь третьим. Ваша задача: проверить все машины, номера которых имеют цифры «24». Не скрою, это трудная и кропотливая работа. Однако она необходима. Не проделав ее, мы не скоро найдем преступников.

Растерянный и смущенный, Воронов поднялся и глухо произнес:

— Есть, товарищ майор!

Оперуполномоченный лейтенант Кузнецов окончил доклад, так и не сев, несмотря на приглашение майора.

— Вы предполагаете, что Наташа не причастна к ограблению Расулова? — уточнил Розыков, глядя на Кузнецова.

— Так точно, — подтвердил тот,

— Чем вы объясните перемену в ее поведении?

— Ранение любимого человека.

— Где она была сегодня до двух часов ночи?

— У гостиницы.

— Причина?

— Нервное потрясение.

— Не понимаю.

— Девушка любит Вострикова. Он часто назначал ей свидание у гостиницы. Это место стало для нее дорогим.

— Что думаете делать дальше?

— Продолжу наблюдение.

— Вас, кажется, ожидает в гости Степанида Александровна?

— Я буду у нее завтра.

Сообщения капитана Исмаилова были менее подробны. Несмотря на тщательное расследование, ни ему, ни Зафару не удалось узнать ничего нового о Вострикове и Расулове: колхозники сообщили то, что уже было известно.

— Жаль, — отметил Розыков.

— Я сделал запрос на старое местожительство Вострикова, думаю, что получим интересные сведения, — сказал Исмаилов, желая чем-нибудь смягчить суровость своего начальника.

Розыков помолчал:

— Расулова сказала мне, что записка, оставленная у нее ночным посетителем, написана Каримом. Как дело обстоит в действительности?

— Товарищ майор, — голос капитана зазвучал увереннее. — Расулова ошиблась. Графическая экспертиза показала, что записка написана другим человеком. Я предполагаю — Батталовым. Сегодня вечером вы получите точный ответ.

Лейтенант Прохоров доложил коротко:

— В городе двойных фамилий, начинающихся с букв «Г» и «А»— нет. Следовательно, буква «А» на время отпадает, Проверяю Г. Г. Г.

Майор спросил:

— Что дала проверка вышивок, которые продают на рынке?

— Пока ничего.

— Вы разыскали солдата, который передал номер машины Наде Кузьминых?

— Разыскал.

— Когда думаете поехать к нему?

— Завтра утром.

— Постарайтесь выяснить, что это за человек. Он многое знает и может оказать нам большую помощь.

— Хорошо… Есть…

— Желаю успеха!

— Спасибо…

Кончив разговор со старшим лейтенантом Кравцовым, занимавшимся поисками солдата, майор вызвал к себе оперуполномоченного Якубова, которому было поручено собрать сведения о человеке, приходившем накануне убийства Расулова к Бибихон.

Якубов несколько минут находился в кабинете Розыкова. Старшему лейтенанту нечего было говорить. Он не нашел следов ночного посетителя. В кишлаке никто, кроме Бибихон, не видел его. Откуда он, как попал в дом Расуловых — оставалось тайной. Чтобы разгадать ее требовалось время…

— Товарищ Якубов, а так не может быть: к Бибихон никто не приходил? — спросил Розыков.

— Почему не приходил? — опешил оперуполномоченный,

— Проверьте эту версию…

«Итак, предположения, догадки и… ни одной стоящей улики?» — майор с силой вдавил в пепельницу окурок. О каких новых уликах он думает? Разве недостаточно того, что имеется в его распоряжении? Неужели номер машины, переданный Надей Кузьминых, и странная болезнь Вострикова в день ограбления Бибихон Расуловой, не дают ему право действовать смело и решительно, и притом наверняка?

«Плохой тот следопыт, который не умеет мыслить, — застучали в голове слова начальника отдела. — Оперативник должен натренировать свой ум так, чтобы малейшая деталь раскрывала перед ним целый мир. Тот, кто не умеет делать это, не сможет разоблачить преступников».

Закурив новую папиросу, Розыков подошел к окну и приподнял штору. Город давно спал. Над ним, высоко в небе, тускло светились звезды.

«Подполковник прав: оперативник должен уметь думать», — ослабил галстук Розыков. Он прислонился спиной к оконной раме. Перед ним последовательно прошли события последних дней.

Анахон-биби, улыбаясь, глядела на сына. Какой он большой да красивый! Как жаль, что рано умер отец. Уж он бы порадовался вместе с нею. Розык любил Якуба. Выполнял все его прихоти. Анахон-биби боялась — испортит первенца, еще вырастет лежебока! Слава аллаху, этого не произошло. Якуб оправдал надежды Анахон-биби. Теперь к нему не подступишься: большим человеком стал.

— Ты кушай, кушай, Якубджан… Гульчехра, принеси арбуз, — позвала Анахон-биби невестку.

— Спасибо, мама, — кивнул головой Якуб Розыкович.

Старушка украдкой смахнула набежавшую слезу… Нет, раньше она и не смела мечтать о таком времени! Ее Розык с утра до вечера гнул спину на бая. Дни проходили, как страшный сон. Никто в семье не знал покоя. Спасибо Советской власти. Она принесла в дом радость и счастье.

— Кушай, Якубджан!.. Гульчехра, садись с нами, хватит мотаться, — взяла сочный ломоть арбуза Анахон-биби…

Совсем некстати вспомнилась первая жена Якуба… Карима три года жила с ним… О покойниках нехорошо говорить плохо; Анахон-биби никогда не делала этого. Сегодня так получилось… Ладно, ладно, аллах с нею, никто не будет тревожить ее праха!.. Якуб, женившись, будто попал в ад. Кариме все было мало. Выклянчит одно, требует другое. Да еще кричит, почему она все время должна думать о семье, почему он никогда ничего не сделает сам? Анахон-биби пробовала пристыдить ее, да где там! Так раскричалась, что всполошились соседи… Может быть, она была такой потому, что болела?.. Тьфу, тьфу, тьфу!.. Как только шайтан не крутит женщину, когда аллах спит!.. Анахон-биби не будет больше думать о Кариме!