Через семь дней вокруг озера и на склонах гор зазеленели густые кустарники.

Только высокоорганизованные животные еще не появлялись. Полип все еще оставался единственным обладателем вод.

Я уже начал думать, что это существо, это создание природы является неприступным, что его нельзя уничтожить, что, проглотив полипа, крупные рыбы выбрасывают его из себя вполне невредимым, а чайки, если подхватят это чудище, снова бросают его в воду. Это существо даже само себя не может погубить.

Однажды, проснувшись, я был поражен необычным явлением. На зеркальной глади озера плыло загадочное существо. Моряки его называют гребенчатой медузой.

Существо это - тоненький пузырь, как мыльный пузырь, и так же выигрывает цветами радуги. Когда плывет спокойно, то ее щупальца, длинные и тонкие, как ниточки, колышутся в воде. Именно эти ниточки убивают все живое.

Когда медуза хочет отправиться вперед быстрее, то она надувается. Пузырь, как розовый чепчик над водой, служит для медузы парусом. К чему это создание прикоснется, то и погибает. Если заденет щупальцами большое существо, существо болезненно задрожит и цепенеет. Если человек прижмется к медузе, на пальцах остаются пупырышки, словно их обожгли угли.

Рыбаки, встречая даже погибших медуз, пытаются их обойти. Медузы в течение двадцати четырех часов истребили в озере всех полипов. Наблюдал я войну полипов с медузами, удивляясь, ибо как только медуза касалась полипа, щупальца полипа увядали, и он погибал.

Между растениями победителями выходили криптогамы - это мхи величиной с кусты, дрожащие, как студень, лишайники, набухшие грибы, папоротники с пустой сердцевиной, а между ними - армия паразитов, которые появляются только в раскисшей почве, при соответствующей влажности и теплоте.

На побережье озера начинают расти и травы. За двадцать четыре часа они поднимаются до роста человека, а следующие двадцать четыре часа цветут и колосятся. Камыши образуют непроходимые леса. А где земля уже подсохла, там набухшие кочки уведомляют, что из них вскоре поднимет голову новый растительный властелин, не знать который, возможно, даже огромная кокосовая пальма.

Вместе с растениями из перегретого ила появляются и представители животного мира - жадные до крови черви, пиявки, различные моллюски, медузы и подобные гадюкам страшилища. Наконец появляется и рак. Он выползает на сушу.

Но возникновение этих животных природа спрятала завесой тысяч тайн, не позволяя заглянуть в ее мастерскую.

Дно озера недоступно человеческому глазу, берега покрыты рощами камышей, бамбуков, пальм, сахарного тростника, дальше от берега в озерах растут широколиственные, нелумбии, а дальше стелется красно-желтый ковер уртикулярий. Поверхность озера чистая, как зеркало, только на середине. Здесь и есть самая сокровенная глубина.

Что происходит в той глубине? Этого я уже не могу видеть. Только раз зазвучал в моих ушах первый живой голос: кваканье лягушки.

Как только появятся в воздухе сотни тысяч насекомых, то за ними не замедлят и пауки, которые сядут на стебельки трав и начнут ткать шелковые сети. А когда созреет первое зерно трав, найдутся и муравьи, чтобы спрятать его себе на зиму.

Вдруг глубокую тишину нарушил звук, словно кто-то чмокнул языком. Это лениво выползает из щели из земли странное существо - длинное, как рука человека. Неуклюжее и плоское, черное тело с огненными пятнами, как короткая гадюка, с двумя ногами под головой и розовыми ушами, которые свисают почти до земли. Что это? Саламандра, тритон, спрут или амфибия? А может, это родство всех четырех видов. Эта загадочное животное появляется всегда одиноко - в паре их еще никто не видел, яиц его тоже никто не находил. Невинное чудовище, о котором не знают, чем и для чего оно живет.

Где озеро превратилось в топь, которая впоследствии начала высыхать, там воздух насыщается разной заразой, и человеку там задерживаться опасно. И вот вдруг я начал чувствовать, что со мной что-то происходит. Ноги ослабли, голова стала тяжелой. Однако возвращаться на корабль я не собирался, ибо хотел до конца видеть тайну возникновение нового мира.

Если бы даже пришлось поплатиться за это головой, то я согласился бы.

От непомерной жары вода из озера испарялась, и быстро на дне остался только ил с болотом посередине, которое то набухало, то спадало.

Что там возникнет?

Лихорадка уже совсем побеждала меня - я не мог шевельнуться. Меня душила топяная вонь, донимали гадкие змеи, ползучие ящерицы, не давали покоя рои надоедливых насекомых, но я все же не оставлял своего места. Интересно, что родится из того болота?

У меня была Бэби, которая, конечно, лечить от горячки не умела, только прогоняла от меня полчища отвратительных пресмыкающихся, и стирала лапами с моего лица въедливых муравьев.

Я не сводил глаз с болота. Оно еще больше подсохло, поверхность его покрылась твердой корой и все время шевелилась, словно что-то ее месило.

Казалось мне, что в этом подвижном иле медленно определяются очертания огромной фигуры - длинного туловища, круглой головы, четырех продолговатых конечностей - возможно, рук и ног.

Что же это родится?

Человек или огромный ящер? А возможно, страшное сочетание обоих? Очертания существа становились все яснее и четче.

В моей голове моментально мелькнула неожиданная болезненная мысль.

Если я умру в ту самую минуту, когда родится это чудище, то оно проглотит все живое на острове - прежде верную мою медведицу, потом тестя, доброго старца Ламека, которого я освободил из хрустальной гроба, наконец, мою Нагами, в которой бьется сердце моей жизни.

Эта мысль довела меня до отчаяния.

- О Нагами! - воскликнул я.

- Я здесь! - шепнул мне на ухо сладкий голос, и любимое лицо улыбнулось мне. Старый Ламек припал к моим ногам и благодарил своему богу, что тот помог им найти меня.

Мои любимые и дорогие родственники забеспокоились, что меня так долго нет, и, как только вдоль долины подсохли пути, оба сразу побежали за мной.

Патриарх первым делом занялся лечением моей болезни. Он знал целебную силу всех трав. Знал травы, которые лечат боль желудка, знал те, что снимают жар - достаточно только их приложить к телу. Ламек напоил меня и обложил целебными травами. Затем вдвоем с Нагами подняли меня, положили на спину медведицы и хорошо привязали, чтобы я не упал.

Подведя руку, я показал на существо в грязи, что корчилось в муках рождения.

Ламек посмотрел и, закрыв лицо руками, испуганно вскрикнул: «Великан!» И бросился бежать отсюда с молниеносной скоростью. Мы остановились уже на «Тегетгофе».

Бешеный бег пошел мне на пользу - я хорошо вспотел. К тому же, Бэби несколько раз искупала меня в потоках, и это заменило мне чудодейственные компрессы. Когда мы прибыли на «Тегетгоф», я был уже почти здоровым. Только усталость заставила меня лечь в постель.

На острове тепло уже доходило до 20 ° (по Реомюру). Интересно, что родится из болота этой ночью?

После горячки и изнурительной побега я погрузился в сон. Проснулся я от февральского холода и, открыв глаза, увидел, что Нагами, одетая в шубу, раздувает в печке огонь.

Термометр показывал 12 градусов ниже нуля, вода в моем стакане замерзла.

Что случилось?

Соскочил я с постели, оделся с помощью Нагами и выполз на палубу. Там, упав на колени и раскинув руки, молился Ламек.

А вокруг был северная полярная ночь!

Что с нами случилось?

А вот что. Морские течения повернули остров так, что нефтяной вулкан оказался на противоположной части. Нефть уже не омывает наш остров, а остается в море, за островом. В то же время морское течение, ворвавшись между угольными пластами, погасило нефть, и вулкан теперь уже не горит.

Огненно-красный шатер сполз с неба, и из последних облаков толстым слоем снега укрылась земля.

На небосклоне искрятся звезды, а в вышине над нашей головой горит огненный венок - правильной формы круг, внутри которого плывем мы, и из которого излучаются во все стороны Вселенной желтые, розовые, зеленые огни. Это и есть северное сияние, но люди до сих пор видели только полкруга. Над нами же сияет целый круг! Значит, мы на самом Северном полюсе. Полярная звезда Большой Медведицы мигает прямо над нами. Компас не определяет уже направление: его стрелка непрерывно колеблется. Земля, на моих глазах обновилась, на моих же глазах теперь и умирает.