В общем-то, Клара прекрасно понимала, к чему все идет и не собиралась противиться. Скорее, наоборот. Она чуть не засмеялась, представив, как жалко это выглядит со стороны — близость двух недолюдей, с неполным набором функционирующих конечностей, с этим ее остовом-клеткой и его ногой-в-канистре. Неуклюже, медленно, на узкой койке... не хватало еще свалиться на пол.

Усталую, довольную, ее все равно душил смех, что не слишком приятно, когда по-прежнему не удается восстановить дыхание. Клара подозревала, это какая-то психологическая защита, только неясно, от чего. Приподнявшись на локте, Гид несколько долгих секунд рассматривал ее, прежде чем отвернуть лицо, пряча неуместную усмешку. Не выдержав, Клара засмеялась глухо, прижав ко рту кулак.

— Тоже смешно, да?

— Радостно, — поправил Гид.

Вопроса «Почему?» Клара не дождалась, но судя по внимательному взгляду, он как раз об этом думал. Нельзя говорить о жалости, даже о сочувствии, да и не уверена она была в таком ответе.

— Ты просто мне понравился, — сказала она. — И все.

Может, они еще что-нибудь сказали бы друг другу, но спас донесшийся снизу стук. Клара поспешно, с недовольной миной высвободилась, оделась, — Гид молча наблюдал, — и спустила лестницу, бросив «Оставайся здесь».

Дверь в госпиталь Клара не закрывала никогда, приходившие по привычке стучали по столу или в потолок, шваброй, когда не находили доктора на месте. На табуретке сидел Рам, секунду он смотрел на девушку, а потом медленно, словно раздумывая, стоит ли, подошел и помог вернуть на место люк.

Рам как раз и притащил этого парня с полным рюкзаком бесценных и бесполезных для Призрака знаний. «Сейчас, — подумала Клара. — Опять...»

— Он там? — ровно спросил Рам, дотрагиваясь до нее. Светлые, блеклые глаза смотрели твердо, губы сжались в нить, а пальцы все сильнее впивались в плечо. Даже не верилось, что в этом худом, нескладном человеке жила внушительная сила.

— Да.

Отпустил, почти оттолкнул... Как будто ожидал услышать что-то другое. Клара могла бы врать, а Рам бы верил свято, но тогда его разговоры, его обида рано или поздно обернулась бы ненавистью. А так Клара хотя бы может ссылаться на честность, ведь она ничего никому не обещала и даже намеков не делала. Это он решил что-то для себя.

— Тебе больше понравится, если однажды я вернусь без руки или ноги? — со злостью спросил Рам.

— Мне придется приводить твои руки и ноги в порядок. Зачем ты здесь?

— Мне завтра снова в патруль.

— Так иди готовься.

— Клара...

— Рам, — сегодня он раздражал больше, чем обычно. — Я бы давно с тобой переспала, просто так, чтоб отстал. Но ты ведь не отстанешь, мы ведь уже проходили это, так?

Он молчал, сощурившись. Клара думала о том, что для сохраняющей жизни она слишком жестока. Именно к Раму. Ведь, если вдуматься, очень приятно иметь рядом человека, который будет любить и терпеть несмотря ни на что. И сделать для этого стоит самую малость — вовремя улыбнуться, смягчиться, показать слабость... Но Клара не стала извиняться.

— Рам, уходи, раз ничего нет.

— Шлюха, — выдохнул Рам.

Клара прикрыла глаза. До дрожи хотелось его ударить, но «ответа» ей не выдержать.

— Называй, как хочешь.

Кто-то говорил «мне бы хоть что-то, тепло, радость, ради чего можно жить» и недвусмысленно, но все же с печалью, смотрел на молодую женщину. Она соглашалась. В качестве лечения, так сказать. Остальные девушки, ученицы Доры, часто поступали так же — конечно, убедившись, что под рукой есть контрацептив. Лечение, помощь и только. Всегда были причины, напрочь отсутствовали чувства, и Рам считал своим долгом указать на это. Он не уходил, словно ждал атаки. Возможно, ему просто нужен был повод применить силу.

Клара пожала плечами и потянула люк, дождалась звука удаляющихся шагов. Пересекаться вновь с Рамом она не хотела, но и сидеть весь вечер в комнате глупо. Она не имела права отлучаться надолго из здания, пусть здесь, в соседних комнатах точно так же работали еще пять докторов. Для себя они выработали правило — всегда договариваться перед уходом. В любом случае в госпитале должно оставаться хотя бы четыре врача. Клара не уходила никуда уже неделю, никто не будет против...

— Пойдем, — сказала она. — Покажу тебе кое-что.

Заскочив на минуту в соседнюю комнату, Клара вывела Гида из больницы, хорошо сохранившегося двухэтажного здания с намалеванным на дверях размашистым крестом.

Гиду нравилось, что так легко удалось найти человека, готового показать город и рассказать о нем и его жителях, но еще в комнате Клары он решил поскорее прекратить «экскурсию» и заняться делом. Ему не нужен Призрак — глядя на мертвый город, он еще больше утверждался в этой мысли. Жить здесь было, конечно, безопаснее, благодаря патрулям и врачам, но... Здесь просто не имелось того, что ему, Гиду, нужно.

— Что ты хочешь показать? — он заметил, что Клара ходит медленнее него.

— Лучшее в Призраке.

Все внутри говорило об опасности, но Клара так улыбалась, отпирая тонкую дверь ничем неприметного здания с заколоченными окнами...

Там весь пол был уставлен глубокими и широкими контейнерами с землей, из них поднимались и переплетались между собой темно-зеленые щупальца, прохладные и пугающие. Где-то щупальца покрывались жесткой коркой, скрючивались, раскинув отростки — и от них шли другие, множество тонких пальцев, покрытых зеленой чешуей. С потолков на веревках свисали горшки, вниз спускались гибкие плети с многочисленными светлыми мягкими наростами. Один из них отделился и спланировал на пол.

Гид почувствовал, что каждый вдох отдается в голове болью, хотел уйти, но не смог, сполз по стене, с ужасом глядя на Клару. Перед глазами все плыло, он прижал руку к горлу, понимая, что все отдал бы сейчас за работающий фильтр и маску.

— Мне... плохо... Отравление... Воздух...

— Он чистый, Гид, — с жалостью в голосе произнесла Клара.

Вскоре боль пропала, уступив место опьянению, и Гид уже с удивлением слушал Клару.

— Это начала Дора... Она нашла несколько пакетов с семенами, так обрадовалась, твердила о новой жизни, а мы ничего не понимали, только помогали ей во всем... Мы прорастили несколько цветов, — Клара кивнула на белые лепестки у нее под ногами, — но когда пересадили их в землю, они умерли на следующий же день. Проблема была не в воздухе, не в воде и даже не в земле — в солнце. Листья просто чернели и опадали. Дора надолго задумалась и призналась, что это невозможно, что растениям нужен солнечный свет... Однако наши растут только в глухой тени — им хватает того света, что проникает в щели. Стоит отодрать с окон пару досок, и они погибнут. Ты знаешь, вообще-то это немного жутко — в городе полно вещей из дерева, кое-где дощатые полы... а у меня в голове не укладывается, как вот это, — она указала рукой на уродливого карлика в контейнере, — может вымахать до таких размеров, чтоб хватило, скажем, на дом.