— Советую. Пустой желудок — плохой друг. Ешь, пока есть возможность. — Он улыбнулся. — Это философия путешественника, хорошее правило довольствоваться тем, что есть, если не знаешь, когда еще удастся поесть. Ну, одевайся, пока я что-нибудь приготовлю.

Селкес явился, когда он мыл тарелки. Он прошел вслед за Дюмарестом на кухню и понаблюдал, как тот управляется с грязной посудой.

— А где Виручия?

— В кабинете. Одна.

— Хорошо, ей предстоит многое сделать, а времени у нее мало. — Селкес потянулся к чашке с травяным чаем. — У вас есть что-нибудь для меня?

Дюмарест покачал головой. Прошлой ночью она посидела некоторое время после звонка Хамейна, а потом ушла в свой кабинет. Позже, когда он уже считал, что девушка заснула, она пришла к нему. Он припомнил, как она вначале была скованна, как она прижалась к нему, словно ища у него защиты. Испуганная женщина, стремящаяся снова обрести уверенность в себе.

— Хорошо. — Селкес потягивал свой чай. — Ты, я вижу, умелец, — проворчал он. — Ты и боец, и кухарка, и слуга. И похоже, к тому же большой дамский угодник. Рано утром мне позвонила Шамар. Она хотела выяснить, могу ли я использовать все свое влияние и уговорить тебя поступить к ней на службу. Разумеется, я сказал, что ты уже занят. Однако я подозреваю, что основная причина ее звонка — дать мне понять, что весь город в курсе того, что ты остался в этом доме на ночь.

— Вы возражаете?

— Конечно нет. Виручия вольна поступать, как ей вздумается. На самом деле я должен тебя поздравить со столь ловким исполнением своих обязанностей. Как иначе ты сможешь позаботиться о ней, если возникнет такая необходимость? Ты должен быть в состоянии принять особые меры, чтобы защитить ее.

— От чего ее нужно защищать? — Дюмарест посмотрел на скромную обстановку кухни. — Одинокая женщина, без особых средств и без явного положения, кто может пожелать ей вреда?

Селкес поднял брови:

— Ты не знаешь? Она тебе не сказала?

— Нет. Я понимаю, как ее могут ранить грубые насмешки, но от этого ее мог бы уберечь любой телохранитель. Вы обещали мне высокую оплату, и я полагаю, у вас есть причины. Но я их не знаю.

— Два человека являются наследниками состояния. Один из них чрезмерно честолюбив. Разве это недостаточная причина?

— Возможно, если состояние достаточно велико. И если тот честолюбивый уверен, что второй завещает ему свою долю. Состояние большое?

— Очень большое. — Селкес поставил на стол чашку с недопитым чаем. — На самом деле весь этот мир. Виручия должна наследовать всю Дрейдею.

* * *

Они планировали высоко над городом, воздушный плот устойчиво скользил в неподвижном воздухе. Внизу перед ними предстали беспорядочная путаница улиц, нагромождения домов, деловые кварталы, заводы, разверстая пасть арены, зияющая как открытая рана. Далее простирались ухоженные фермы и холмистая сельская местность, уходящая за горизонт. Прекрасный мир с потрясающими возможностями, и Виручия имеет шансы унаследовать все это.

Она сидела, откинувшись на мягкую спинку кресла, Дюмарест наблюдал за ней. В девушке произошла явная перемена, она была зажата, на лице написана суровая решимость. Неудивительно, что ей так нужно было набраться сил. Он надеялся, что оказал ей помощь.

— Мы опоздаем, — ворчал Селкес. — Но не важно. Ради торжественного появления мы можем себе позволить быть немного непунктуальными.

Но так думал не только он. Через секунду после них пристал другой плот, и Монтарг направился к ним. Он улыбался.

— Виручия, дорогая, как я рад тебя видеть. Ты хорошо выглядишь. Лекарство, которое ты приняла вчера ночью, оказалось подходящим. Тебе следует продолжать лечиться.

— Хватит, Монтарг, — оборвал его Селкес.

— Вам неприятна правда? Ладно, этому нельзя помочь. Я доволен, что Виручия последовала моему совету и взяла себе в постель мужчину. Ей повезло, что нашелся такой, который согласен с ней сотрудничать. Однако о вкусах не спорят.

Дюмарест выступил вперед:

— Вы сейчас извинитесь. Немедленно.

— Извинюсь? Перед вами?

— Перед леди Виручией.

— А если я не извинюсь? — Глаза Монтарга метали молнии.

— У вас правильные черты лица. Было бы жаль портить их, но, если вы не извинитесь, я увижу цвет вашей крови.

— Он хочет сказать, что разобьет тебе нос, Монтарг, — вмешался Селкес. — И я уверен, что он это сделает. На твоем месте я бы попросил прощения. В конце концов, твое замечание было очень дурного вкуса.

— Ты заставляешь нового Владыку просить прощения у пса с арены?

— Ты еще не Владыка, Монтарг. И просить прощения надо у Виручии, а не у Дюмареста.

Он не собирался извиняться. Дюмарест был в этом уверен и слегка приблизился к Монтаргу, который судорожно сжал свой рукав. Как только тот вынет оружие, он сразу начнет действовать, одной рукой схватит за руку, а другой нанесет удар по горлу.

— Да не важно, Эрл. — Виручия мягко дотронулась до его руки. — Я привыкла к насмешкам Монтарга. И сейчас не время ссориться, Совет ждет.

Они восседали за длинным столом, высшие граждане Дрейдеи, мужчины и женщины с приличествующим случаю торжественным выражением лица. Дюмарест наблюдал за ними, заняв свое место на галерее. Рядом с ним толстый торговец с детским наслаждением сосал конфету.

— Это самая колоссальная вещь, которую я видел, — зашептал он. — Чорзел правил так долго, что я уже и не думал, что это когда-нибудь случится. Вы интересуетесь политикой?

— Я думал, что это будет простая формальность.

— Так и должно быть. Человек умирает, а его наследник наследует, но все не так просто. У Чорзела не было детей, и Совет должен решить, у кого из претендентов больше прав. — Он сунул в рот еще одну конфету. — Вы поставили на кого-нибудь?

Дюмарест засмеялся:

— Я слыву игроком.

— Ставлю два к одному за Монтарга. Пари?

— Вы думаете, он победит?

— Надеюсь, что нет, но боюсь, что победит. — Толстяк наклонился над барьером, когда служитель призвал всех к тишине. — Ладно, начинается.

Председательствовал Андреас. Он стоял, старый, прямой, одетый в темные одежды, и его надтреснутый голос далеко разносился под сводами зала:


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: