Короче, я не поверил сплетням... А ведь на прощальном банкете Надежда не сводила с Миши глаз, потом отпросилась в отгул на той же вахте, что увезла его на Западную Украину. Зимой Надежда получила от него посылку. В ней была белая национально расшитая кофточка - вышиванка...

21.09.77. Поднимались на вахтовке с отгула, и на привале человек семь подвыпивших проходчиков волкодавами окружили Валентина Ефименко, главного геолога партии, с намерением попинать его ногами, или просто проверить на вшивость за высокомерие. Я разогнал их матом и тычками. Мне кажется, орлы пошли на Ефима, потому что знали, как я на это отреагирую.

Остро чувствую себя Вечным Жидом. Я или кто-то, за кого я в ответе, совершили какой-то грех, и нет мне на Земле места. Куда не приду, не приеду – не то место, тюрьма. С кем не сойдусь, проходит время, и оказывается, что не тот человек, и не потому что я изменился, а потому что этот человек меня отбраковал. Никто никогда не станет моим пристанищем, не погладит по головке, не прижмет к груди. Я вдвойне Вечный Жид, потому что не ценю вещи, не хочу взобраться на гору предметов, потому что это не мое. А вот деньги… Деньги единственный друг Вечного Жида, он их хранит и копит, хотя они пропадают, потому что века проходят, и деньги меняются…

09.01.79. Уже 79 год. Мне –28. Я все больше и больше ненавижу себя. За слабость, постепенно превращающую в омерзительное существо. Слабость воли, порожденная отсутствием цели. Скупость. Деньги представляют для меня относительную ценность. Когда деньги идут на ветер, я раздражаюсь. Надин кошелек всегда открыт. Как-то я месяц тайно брал у нее из  кошелька семейные  деньги, она не заметила. Потом сказал: - Я больше ста рублей взял, а ты не заметила. – Она ничего не сказала

Надо любить всех. Я не могу.

Мы слишком разные с Надей. Я должен уважать, чтобы любить. Что я хочу? Хочу полюбить Надю и жить с ней в мире, чтобы она любила.

Она тоже поняла, что нам не прожить долго, и много раньше поняла. Я знаю – уйдет она. Я не смогу уйти. Не смогу бросить сына.

05.03.80. 1-го была годовщина нашей свадьбы с Надеждой и субботник. Я сломал руку Скрипнику. Недавно посылал его на загородную перевалочную базу, куда свозили бороздовые пробы с Кумарха, чтобы разобрал их по наряд-заказам, ведь шофера привозят их и сгружают куча на кучу. Через неделю является: - Все в порядке, шеф, все сделал на отлично!

А сегодня мне втык от главного геолога экспедиции: лаборатория жалуется, что пробы идут вперемешку. Я тут же Скрипнику: - Что же, ты, сука, лгал мне, что разобрал пробы! Это вообще ****ский поступок, не мужской! Ты баба!

Я сидел в своем закутке зажатый между столом и стеллажом с журналами опробования, он 1.5м х 1.5 м размером, бросился на меня, стал бить сверху по голове. Я сидел так, что не мог ничем ответить. Надежда оттащила его, я вылез из под стола, бросился к нему, подрались немного. Потом я завернул ему руку за спину, она хрустнула в предплечье. Поняв, что сильно вляпался, я сел в прострации за свой стол. Скрипник, прижав сломанную руку к груди, левой бросал в меня журналы опробования канав и штолен…

 Когда его увезли, я нашел Ефименко Валентина Николаевича, своего непосредственного начальника и спросил, что теперь будет? Он не умея скрыть радости – достал я его своенравно за 6 лет совместной работы – сказал: - Что? Да возьмут тебя под стражу, будут судить и посадят лет на пять за избиение подчиненного.

Не простил мне, что я его любовницу гонял в маршруты наравне со всеми. А что? Я Надю посылал в самые трудные маршруты, чтобы никто не мог сказать, что радею родному человечку. А сестра Светка с мужем Олегом приехали ко мне в партию типа отдохнуть, так через три дня на первой вахтовке уехали, потому как на 3600 каждый день залазить, это не физкультура по утрам, это - пахота. Нет, Ефим мужик неплохой, как стал с ним работать, сказал: - Мы будем с тобой спорить, а если не придем к общему мнению, будем делать, как я скажу, идет?

Кто ж откажется? Но я такой человек, если неправоту вижу, спать не лягу, стакана не выпью, пока на вид не поставлю. Вот и спорили до хрипоты. А куда хохлу против татарина? Тем более, субординацию он крепко блюдет, а у нас, черной геологической кости она не в ходу, да и репутацию он себе подмочил – завалил  лет десять назад медведя и стал на кухне денег за него требовать, а это по нашим законам вообще никуда…

Потом за мной приехали. Отец Скрипника на своей машине. Сказал, что меня требуют в милиции. Ну поехали. В ОВД  свирепый следователь, таджик.  Допросил. Уже вечером в понедельник дал мне почитать характеристику, данную мне Ефименко. Мля! Все хохлы заодно! На 5 листах Ефим подробно описал все мои драки и всех мух, которые я убил за 6 лет.

 – Ты что, не понимаешь, по этой характеристике тебе дадут 3 года? – сказал следователь, когда я вернул ему бумажки.

-  По какой статье?

- Он просит 109-ю. Ты можешь убедить его переписать характеристику?

- Могу.

- Послезавтра принесешь.

Следователь был уже не такой свирепый, потому что из Москвы срочно прилетела моя мать, знавшая весь город и учившаяся курсом старше Ефименко. В тот же Жень уважаемые люди Управления Геологии скрутили Ефима, и тот приделал мне 6 пар ангельских крылышек. Дело передали в прокуратуру, прокурор тут же вызвал Скрипника и сказал ему, что готов дать мне 3 года, но и ему, Юрию Григорьевичу, придется некоторое время провести за решеткой. Кончилось все тем, что мне без суда дали общественное порицание, и стали возить по штольням ЮТГРЭ, и на собраниях проходчики говорили, что «что этому гаду надо было и ноги переломать». И еще я оплатил (около 700 рублей) бюллетени Скрипника, а болел он 3 месяца –  предплечье ему срастили титановыми пластинами.

Тут еще один нюанс. Скрипник неровно на Надю дышал, шоколадки ей в стол клал, и она млела от такого внимания. Я вообще удивляюсь, она от всех украинцев млела, хотя страшнее они были и меня и атомной войны. Нет, любят они друг друга пуще евреев.

Сейчас Скрипник живет в Канаде, после инциндента я лишь однажды видел его, -когда был проездом в Душанбе, - видел со второго этажа, как его, совершенно пьяного, тащила незнакомая мне женщина. Надо бы тут добавить, что Надя относилась ко мне не то чтобы плохо, но с ревностью, что ли. Я вкладывал в ее головку мысли, я придумывал ей наряды и платья,покупал украшения и золото, я научил ее подниматься на 4000 метров на самые верхушки гор, хотя раньше она и остановки пешком не могла пройти, я говорил, что у каждого человека есть лучшее будущее, если его хотеть, я говорил, что нельзя так много пить и курить. Я сделал из нее красивую, со вкусом одетую светскую женщину, желанную в любой компании. А в душе она оставалась собой, оставалась Кузнечиком (мать у нее была Кузнецова, отец Шевченко), любила яркие разноцветные деревенские платья, любила приглашать гостей, выпивать вровень со всеми, матернуться, любила свою упрямость. Сколько я ей говорил, что при ее весе в 50 кг она должна пить вдвое меньше, чем стокилограммовый человек! А ей плевать! Напивалась и блевала, говоря, что бросит меня, но не пить и курить. В общем, мы разошлись. Она пошла по рукам, гены отца и брата, умерших от пьянства, оставшись бесконтрольными, завладели всем ее существом. Однако она сумела  выйти замуж – ведь была развеселой конфеткой, - родила дочку и тут же разошлась. Умерла  в 50 лет под дверью своего дома под Тулой, не сумев открыть ее в мороз по пьяни… Узнав об этом, я испугался, подумал, что это Валентин ее убил, ведь он долгие годы боролся с ее пьянством, даже привез с Алтая поближе к себе,  бил ее собутыльников и бутыли с бражкой, чернел от горя, только ею и занимался. Слава богу, он насмотрелся на всякую пьянь, и к алкоголю у него нормальные отношения. Или просто гены ее до него не дошли.