И ещё - Тамара одержала над собой важную победу - бросила курить. Одномоментно и навсегда, сделавшись яростной противницей этого вредного и неэстетического занятия. Это был первый на моей памяти случай успешного отказа от курения.

Одни ЧП

Оля знала телефон Тамары; знала она и то, когда я бывал там. Поэтому часто звонила туда, в основном, когда не могла разгадать кроссворд. Оля решала эти кроссворды сотнями, причём аккуратно складывала и прятала уже заполненные. Она думала, что это когда-нибудь пригодится - продать, например, их в другую газету.

Поэтому я не удивлялся её звонкам даже в очень позднее время - обычно 'заклинивал' кроссворд.

- Ты должен знать, - звонит в полночь Оля, - 'физик, изобретатель барометра', наверное 'Гей-Люссак'? Если считать тире за букву - подходит!

- Оля, во-первых, это - Торричелли; во-вторых, ты должна знать сама, что врачи не советуют прерывать половой акт, а ты меня вынуждаешь делать это, когда звонишь ночью; в третьих, почему тебе в голову лезут одни 'геи'? Что, сексуально нормальных физиков, как, например, твой бывший муж, тебе мало?- поучал я любительницу кроссвордов.

Но сегодняшний звонок последовал сразу же после моего прихода к Тамаре, и у Оли был очень взволнованный голос.

- Звонила из Курска Лиля, твоя первая жена. Она сказала, что Леван пропал из части, где служил. Георгий Дмитриевич (мой дядя) уже в курсе дела, а Лиля будет в Москве утром, чтобы полететь в Ташкент.

Я немедленно оделся и выехал на Таганку. Леван недавно пошёл в армию, и его, как физически весьма сильного, забрали в узбекский город Карши, откуда обычно солдат посылали в Афганистан, где тогда была война.

Звонок дяде ничего не прояснил - Лиля получила телеграмму из части, что рядовой такой-то ушёл в 'самоволку' тогда-то, и в случае его появления дома следует немедленно сообщить в часть. Утром Лиля прибыла прямо к дяде, и мы встретились. Я дал ей денег на самолёт, а сам решил встречать все поезда, прибывающие из Ташкента.

Дядя организовал у себя дома целый штаб из знакомых в Узбекистане. Даже 'знаменитый' первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Рашидов занимался поисками Левана. Дядя был лично знаком с Рашидовым и звонил ему.

Прошла почти неделя, а о Леване ни слуху, ни духу. Военные из дядиного 'штаба' сообщили ему статистику - если после исчезновения солдата проходит неделя и он нигде не объявился, то шансов, что он жив, очень мало.

Я уже с утра запил на кухне, как вдруг в дверь позвонили. Оля пошла открывать, и я слышу её радостный крик: 'Ты посмотри, кто пришёл!' В дверях стоял Леван в военной форме; он смущённо улыбался и бормотал: 'Я, кажется, что-то не так сделал!'.

Я, как заворожённый, стоял перед Леваном и только повторял исконно русскую фразу, образно определяющую нашу с ним степень родства. Наконец, Оля прервала меня, и мы затащили Левана в квартиру. Он рассказал нам, как нашёл наш дом и квартиру. Оказывается, проезжая на автобусе с Курского вокзала, когда я провожал его на самолёт в Узбекистан, я указал ему на дом с большой трубой у подъезда и сказал, что сейчас живу там, на первом этаже. Обладая очень цепкой зрительной памятью, Леван сумел найти этот дом и пришёл к нам, обходя вездесущие патрули.

Оказывается, этот богатырь не выдержал издевательства 'дедов', сбежал из части и тайно сел на медленный почтово-багажный поезд, идущий в Москву. Проводник, которому было скучно ехать одному, приютил его, и они всю дорогу пили водку в служебном купе.

Я тут же позвонил дяде и Лиле в Ташкент. Решили, что Леван даст покаянную телеграмму в часть, где сообщит о своём добровольном возвращении. Это чтобы не попасть под трибунал. А там дядя договорился со знакомым генералом, что тот возьмёт его к себе шофёром и будет лично курировать его. Леван незадолго до армии окончил шофёрские курсы и имел водительские права.

Мы дня два пили с Леваном. Потом он захотел посмотреть стереокино, о котором мечтал всю жизнь. А на моё замечание, чтобы он бросил эту блажь, Леван капризно отреагировал:

- Что, я зря из армии убегал, что ли?

После этого мы переодели его в 'гражданские тряпки', надели мою синтетическую шубу (в Москве уже лежал снег), и Оля повела его в стереокино.

А я, даже не звоня Тамаре (о приезде Левана я ей сообщил тут же), побежал к ней домой. Дома её не оказалось, соседи сказали, что пошла в магазин. Я выбежал на улицу - и не знаю куда идти. Вдруг в переулке замечаю её знакомое зелёное (опять зелёное!) пальто. Я бросился к ней и вижу, что она тоже бежит ко мне. Мы аж столкнулись с ней, и давай на радостях целовать друг друга! Этот момент я часто вспоминаю и сейчас.

Через пару дней я посадил Левана на поезд 'Москва-Ташкент' и велел не чудить больше. Проблем с армией у него уже не было.

Приближался Новый Год, и я раздумывал - с кем его мне встречать. В Курск ездить уже не хотелось; Тамара-маленькая встречала Новый Год с дочкой и мамой, где я был неуместен. Оля традиционно встречала этот праздник в семье тёти. Я уже подумывал возобновить отношения с Тамарой Ивановной, и если она ещё не стала женой богатея, то встретить праздник с ней.

Но тут вдруг мне звонит Элик и взволнованно предлагает встретиться в ИМАШе. Встречаюсь и вижу, что мужика так и распирает от желания высказаться. Мы вышли с ним в коридор, и Элик серьёзно пожимает мне руку: 'Поздравляю тебя, ты породнился с Лениным!'

- Чего угодно ожидал, только не родства с вождём мировой революции, которого, к тому же, я принципиально не переношу. Спасибо, дорогой, может, расскажешь, как это меня угораздило! - поинтересовался я.

- Слушай сюда внимательно! - начал со своей любимой фразы Элик. У меня есть знакомый молодой генерал 'из органов' по фамилии Ульянов. Мастер спорта по вольной борьбе и с виду качок! Правда, в голове всего одна извилина, ну от силы, полторы! Как говорят в нашем народе: 'Баим поц ликт ауф дер пунэм!' (на идиш: 'Будто 'хвостик' поперёк лба лежит'). Кстати, у него жена здесь в ИМАШе работает - кандидат наук, Ликой зовут.

И вот этот Ульянов через свою жену Лику находит меня в ИМАШе и просит свести со специалистами по вентиляции. Что он собирается там вентилировать - бомбоубежище, или скорее свой коттедж, не знаю. Но помню, что твоя Тамара:

- Которая? - перебиваю я его, чтобы разговаривать предметно.

- Понимаю, ты же тамаровед! Докладываю - Тамара Ивановна, которая работает во ВНИИТоргмаше. Помню, что она как раз по работе занимается ветиляцией, и у них есть бригада типа 'шараш-монтаж' в этом направлении.

- Свожу я, значит, вчера Ульянова и Тамару в кафе 'Кудесница', что рядом, на Лермонтовской площади. Выпили по стакану коньяка, Тамару твою развезло. Но договориться успели, телефонами обменялись. Выпили ещё, она что-то ему на ушко нашёптывать стала. Потом Тамара отзывает меня и просит ключи от моей 'конспиративной' квартиры. 'Ему, - говорит, - неудобно, он женат на какой-то твоей знакомой!'

- Дал я ей ключи, не мог же отказать твоей ближайшей подруге, - всерьёз заметил хитрец Элик, - а сегодня утром здесь же в ИМАШе их мне отдаёт сам Ульянов. И хвастает:

- Не успел двери запереть, она тут же кидается на меня, валит на койку, раздевает сама. 'Ты, - говорит, - самый красивый мужик в моей жизни, одни чистые мышцы! Мой бывший тебе в подмётки не годится!' Ну, поползала она по мне, сколько надо, потом отвалилась, и мы стали выпивать. Я и спрашиваю, а кто это твой бывший? 'Да это приятель Элика, доктор наук, мастер спорта по штанге!'. Вот такая история имела место.

- Знаешь, Элик, - говорит Ульянов, - если бы не вентиляцию мне в коттедж устанавливать, ни в жисть с такой не стал бы! Как баба - никуда не годится, не возбудила она меня ни капли! Да и болтушка страшная, чёрт знает, что может наговорить!

- Ну, положим, он и сам болтун порядочный, даром что из 'органов'! - высказал мне своё мнение о генерале Элик, и спрашивает: