— Твое дело — «Торнтон пасифик», Джереми. Вовсе не эти погодные бирюльки.

— Но не думаешь же ты, что я сейчас сорвусь и брошусь домой?

— Именно так я и думаю, — твердо сказал он. — Ты нужен дома, которому всем обязан.

— Я не могу сейчас уехать отсюда.

— Не можешь или не хочешь?

— Ты приказываешь мне вернуться домой?

— А ты хочешь, чтобы я это сделал?

К этому времени я уже сидел на краешке кресла, и мы не отрываясь смотрели друг на друга.

— Послушай, отец, Джереми Торн Первый вложил свои деньги в строительство клиперов, хотя все его друзья и советчики были за строительство канала Эри. Дед — Джереми Торн Второй — вовлек семейство в создание самолетов. Сам ты отправился на Гавайи и занялся глубоководными разработками. Вот и я, следуя семейным традициям, остаюсь здесь, и дело моей жизни — управление погодой.

— Но это же немыслимо!

— Такими же в свое время казались самолеты и морские драги.

— Ну хорошо же, глупый упрямец! — вскричал отец. — Но не рассчитывай, что, как только твои грезы улетучатся, ты найдешь прибежище дома! Ты теперь предоставлен самому себе, и не жди от меня ни помощи, ни совета.

— Не теми ли же словами дед провожал тебя на Гавайи?

Отец прервал связь. Экран погас. Я был предоставлен самому себе.

И я был счастлив! До «Эола» я никогда не работал по-настоящему, не вгрызался в дело так, что не оставлял его, пока не доводил до конца. Теперь я работал днем и ночью. Я проводил больше времени на работе, чем у себя в номере. Я забыл, когда последний раз смотрел телевизор, ходил на паруснике и даже — когда был в Торнтоне. Но, кажется, никогда еще не было мне так хорошо, как в то время, когда мы ставили на ноги «Эол», — у меня было такое чувство, что я наконец обрел самого себя.

Примерно через неделю после моего разрыва с отцом ко мне в кабинет заглянул Тэд.

— Еще работаешь?

Я оторвал взгляд от контракта, который лежал передо мной.

— Да вот, продираюсь сквозь словесные дебри.

— Привел подругу, тут она. Пригласил ее поужинать, а она захотела зайти, поздороваться. Не видела тебя, считай, две недели.

— Барни? Где она?

— Там у меня, с Тули.

— И Тули еще здесь? Что вы там делаете так поздно?

Тэд небрежно прислонился к косяку двери — его высокая фигура заполнила почти весь дверной проем.

— Занимались кое-какими расчетами. По засухе. Барни их проверяет.

Я закрыл папку с делами и сунул ее в корзинку на столе.

— Что, особые расчеты? — спросил я, поднимаясь из-за стола. — Наверное, смогла бы справиться и наша группа программистов.

— Они сверяли. Барни перепроверяет… и одновременно смотрит, нет ли в работах Россмена чего-либо подобного.

Через холл мы прошли к Тэду. У него не было собственного кабинета: комната была такая большая, что в ней свободно разместился бы теннисный корт. И чего только в ней не было: письменный стол, к которому с одной стороны примыкал еще один стол, а с другой — электронный пульт управления, несколько полок для бумаг, драное конторское кресло, которое Тэд каким-то образом увел еще из ВВС, стол для совещаний и вокруг пего — стулья самой различной формы и цвета, на подоконниках — не менее четырех кофеварок. За окном виднелась небольшая автоматическая метеостанция.

Всю стену напротив двери занимало любимое детище Тэда экран с картой Соединенных Штатов Америки. Он корпел над ней несколько недель кряду, прежде чем добился нужного результата.

Когда мы вошли, Тули и Барни сидели за столом для совещаний и листали заметки — половина из них была напечатана компьютером, половина исписана неразборчивым почерком Тэда.

Барни взглянула на нас.

— Как поживаешь, Джерри?

— Прекрасно. А ты?

— Она в хорошей форме, сразу видно, — вмешался Тэд. — Ну, как там с расчетами, Барни?

— Не нашла сколько-нибудь явных ошибок, — сказала она, пожав плечами. — Но времени хорошенько все проверить не хватило.

— Можешь воспользоваться нашим компьютером, — предложил Тэд.

Как всегда бесстрастно, в разговор вступил Тули:

— Компьютер работает днем и ночью, без перерыва. Он лишен человеческих слабостей, таких, например, как потребность в сне.

— Что ж, прошу оказать мне любезность, — размахивая руками, сказал Тэд. — Я буду чувствовать себя спокойнее, если расчеты проверит Барни.

— Может, отложим до завтрашнего вечера? — спросила Барни.

— После ужина, — сказал я.

— Прекрасно, поужинаем вместе, — резюмировал Тэд.

— Может быть, кто-нибудь из вас все-таки скажет, чем это вы тут занимаетесь? — спросил я.

Вместо ответа Тэд подошел к пульту управления и нажал несколько кнопок. На засветившемся экране появилась карта погоды: линии и символы показывали состояние воздушных масс и штормовые ячейки над страной и данные о погоде во всех крупных городах.

— Вот как выглядит обстановка сейчас, — пояснил Тэд. Цифры в правом углу внизу указывают на количество осадков в Новой Англии. В нынешнем году дождей выпало почти вполовину меньше нормы.

— И снега тоже, — негромко добавил Тули.

— Расчеты, которые я тебе показывал, — продолжал Тэд, присев на край письменного стола, — это общий прогноз погоды для Новой Англии до конца года — срок, на который я смог получить хотя бы приближенные данные.

— Семь месяцев, — сказала Барни. — Тут надежность не так уж высока.

— Может, и не так высока, но взгляните-ка сюда.

Тэд поиграл контрольными кнопками, и мы увидели, как на весь континент легла модель развития погоды. Из тропиков поднимались потоки теплого воздуха, то тут, то там вспыхивали символы вечерних гроз, прохладные массы воздуха спускались с севера и запада, гоня перед собой линии шквалов. Можно было видеть, как осень захватывает страну, как на побережье Флориды и Мексиканского залива устремляются ураганы. А потом в северные районы страны пришла зима с ее холодным арктическим воздухом — на это указывали символы в виде маленьких снежинок.

— Вот и тридцать первое декабря, — сказал Тэд, когда карта перестала меняться. — С Новым годом, с новым счастьем!

— Какое уж там счастье, — сказал Тули, — если наши расчеты по осадкам оправдаются.

Я взглянул на цифры: в Новой Англии выпадет меньше половины нормы дождей.

— Грядет засуха, — сказал Тэд. — И тяжкая. Этому району страны придется туго. А Средний Запад в это время будет залит водой!

— И что же ты намерен предпринять? — спросила Барни.

— Не допустить этого.

— Но как?

— Не знаю… пока. Но именно эта задача станет основным делом лаборатории.

— Для работы над такой масштабной проблемой нам потребуются соответствующие ассигнования, — сказал я.

— Мы будем заниматься проблемой, — твердо заявил Тэд. Деньги — твоя забота. Конечно, хорошо, если найдутся люди, готовые платить нам за нашу работу. Но что бы там ни было, мы будем над этим работать! — Он обратился к Барии: — Россмен хоть что-нибудь делает в этом направлении?

— Насколько мне известно, нет. Разумеется, официальные прогнозы не распространяются на такое отдаленное будущее.

— А неофициальные?

— По-моему, он пытается освоить твою методику прогнозирования погоды. Создал небольшую группу людей, работающих только на него. Все держится в глубокой тайне. По крайней мере мне никто ничего не рассказывает.

Тэд ничего не ответил, но лицо его стало озабоченным.

В тот вечер я возвращался в отель по слайдвею. Было тепло, безоблачное звездное небо казалось затканным тончайшим лунным серебром. А мне хотелось, чтобы шел дождь.

Пока Тэд изыскивал средства борьбы с засухой, я решил провентилировать политический климат в Новой Англии. Не составило труда понять, что большинство государственных служащих всех шести штатов рассматривают засуху как явление тревожное, но серьезного значения ей не придают. Не нашлось среди них никого, кто был бы сильно этим озабочен: опреснительные установки гарантировали приморские города от недостатка воды и водохранилища во внутренних районах страны пока еще пребывали в приличном состоянии. Но намечалась конференция Директоров Управлений по ресурсам Новой Англии, одна из серии региональных встреч представителей различных департаментов, проводимых правительствами штатов. Эта конференция предназначалась для тех, кого беспокоило состояние природных ресурсов, в частности воды.