Как бы там ни было, давить на крылатого было бесполезно: человек, рискнувший отправиться в далекое прошлое, вряд ли отступится от своего намерения.

Однако, желание Кенлона было слишком сильным, чтобы признать поражение, поэтому он игнорировал вопрос и быстро спросил:

— Ответь, как далеко мы от города плавунов?

Наверное, он допустил какую — то фонетическую ошибку, поскольку Неммо, видимо, не понял вопроса. Кенлон досадливо поморщился, и тут до него дошло, что они все время говорили на языках друг друга, правда, не совсем правильно. Он невольно улыбнулся, у него даже голос зазвенел:

— А мы неплохо усвоили языки… — Он запнулся, нахмурившись. — Хотя что я? У нас было триста часов на изучение. Почти столько же я отдал изучению французского и немецкого. — Он поймал себя на мысли, что отвлекается, и повторил вопрос, на сей раз правильно поставив ударение.

Крылатый снова задумался, будто прикидывал возможные варианты. Наконец, он тяжело покачал головой.

— Лейтенант, если бы это зависело от меня, я бы с радостью передал вам всю информацию. Но я не могу этого сделать даже сейчас, когда вы намерены напасть на город. — Кенлон при этом подумал, что ни слова не говорил крылатому о нападении на город. — Совет запретил передавать информацию о нахождении подводного города без его разрешения. Запрет беспокоит всех крылатых, но мы не оспариваем решения Совета. — Он поднял номер «Тайме», который читал перед приходом Кенлона, и добавил:

— Когда прибудет посланец моего народа, передайте ему, чтобы отрегулировали Защитные Лампы Гихландера. Это то, что вы называете «жестянкой». Он поймет.

Кенлон не ответил. Он почувствовал себя измочаленным, словно целый день таскал камни. Он медленно вышел из отсека и направился к люку, но по дороге ре — шил заглянуть в кают — компанию выпить кофе и подкрепиться орешками в тесте.

Он успел допить кофе, как в дверь постучал посыльный.

— Мистер Кенлон, мистер Бенджамин передает вам, что с одного судна поднялся летательный аппарат и направляется к нам.

Кенлон был на палубе ровно через полминуты.

Снаружи все оставалось без изменений, только смотрелось под другим углом. «Морской Змей» шел по кругу и находился сейчас в самой дальней точки от большого, похожего на торпеду корабля. Зато неподалеку стояло второе по величине судно — узкий, высокопалубный корабль с прозрачным колпаком по всей длине, от него, видимо, и приближался летательный аппарат.

Турбины сбавили обороты до малого — не менее трех и не более пяти узлов. Аппарат летел перпендикулярно курсу субмарины и был от нее на расстоянии мили.

В бинокль Кенлон уже мог разобрать сидящие в нем человеческие фигурки.

Увиденное взбудоражило его до глубины души. Осознание наступающей удивительной минуты волновало, как никогда. Но.., и часа не прошло с момента гибели Джонса — Гордона. Возбуждение, трепет, волнение исчезли, пропал и интерес. Кенлон холодно повернулся к двум офицерам на мостике.

— Дароски рассказал вам о капитане? — спросил он бесцветным голосом.

Оба закивали. Они были бледны. Бенджамин козырнул.

— Можете не сомневаться, — сказал он, — мы исполним свой долг, сэр.

На худощавом лице Теддерса появилось несвойственное ему выражение гнева.

— Я надеюсь, сэр, мы опробуем торпеды на этом городе плавунов? — пробурчал он без обычной непринужденности.

Кенлон не ответил. Ненависть, сквозившая в словах Дэна, резанула слух, потом встревожила его. Сам он пока и не помышлял об атаке на город. Нахмурившись, Кенлон перевел внимание на приближающийся аппарат, одолевший уже полмили. Пока он следил за ним, его поразила новая мысль: в прежних прикидках и расчетах он опасался только самого большого судна, совершенно упустив из виду остальные. Но тем не менее, первые при — знаки жизни и действия проявил один из небольших кораблей.

Пожалуй, мелькнула запоздалая мысль, не стоило сосредоточивать все внимание на тысячефутовом гиганте. Зато с самого «Морского Змея», очевидно, не спускали глаз ни на одном корабле, доказательством чего служил летящий сейчас к ним аппарат. Кенлон усмехнулся, подумав, что три торпеды уже подготовлены к залпу и в состоянии потопить любой корабль. Рисковать он не хотел.

Судя по конструкции, здесь были суда, не имевшие отношения к XX веку. Самое большое, похожее на торпеду, находилось сейчас дальше всех и было плохо видно. Оно сидело низко и, казалось, оба его конца погружены воду.

Длина трех из оставшихся четырех кораблей не превышала ста футов, но они сильно отличались друг от друга. Один, синего цвета, выглядел очень, щеголевато, со стремительными обводами. У другого поднимались над палубой две сияющие башни, правда, на небольшую высоту. Третье представляло собой шар восьмидесяти фу — асов в диаметре с очень малой осадкой, причем без единого отверстия на борту. С последнего, высокопалубного корабля, и приближался сейчас летающий аппарат.

— Мы позволим км подойти, сэр? — спросил стоявший рядом с Кенлоном Бенджамин.

Кенлон только хмыкнул в ответ.

Он пригнулся, всматриваясь в геликоптер, паривший всего в двухстах ярдах. На мгновение он удивился, что аппарат движется так медленно, но удивление тут же перебило осмысление слов Бенджамина.

«Позволить им подойти», — повторил Кенлон про себя. Совершенно очевидно, он просто не подумал, что аппарат может представлять собой опасность.

— Мне кажется, сэр, — сказал Теддерс, — все эти коробки оказались здесь так же, как и мы. Так что не знаю, стоит ли бояться потомков. Или они наши предки?

Точно?» — согласился про себя Кенлон.

Аппарат находился уже в ста футах, на носу стоял высокий офицер в форме. Времени продумать и взвесить все нюансы создавшейся ситуации больше не оставалось, и Кенлон решился.

— Мистер Теддерс, — распорядился он, — прикройте аппарат зенитным орудием. Мистер Бенджамин, ход четыре узла, общая тревога и пять человек с оружием на палубу.

Кенлон почти не слушал, как они повторяют приказы, он вдруг почувствовал себя полным дураком после всех своих мер предосторожности. Аппарат находился всего в двух Десятках футов от боевой рубки субмарины к сидящие в нем семь фигур были сейчас видны достаточно хорошо — все они были женщинами.

Аппарат мягко стукнулся о мостик и словно прилип к нему. Его палуба оказалась намного выше поручня, так что стоявшая на носу женщина высилась над Кенлоном. Из — за этого ему показалось, что она неестественно высока, но потом он понял, что дело просто в ее преимущественном положении. Хотя она была высокой — около шести футов.

Форма ее, несомненно, военная, была из какого — то толстого, шелковистого материала, очень женственная по покрою. Сама она тоже относилась к касте военных — об этом свидетельствовали ее жесты и командный голос.

— Мы приветствуем двадцатое столетие! — произнесла она по-английски.

У Кенлона голова пошла крутом. Английский! Необычные ударения, но английский! Волнение, несколькими минутами раньше охватившее его и, казалось, умершее, вернулось вновь. А вместе с ним вернулись и страхи. Слишком многое обрушилось на него, обычного человека, за последний месяц, не говоря уж о гибели Джонса — Гордона, командира и друга, сделавшей его, Уильяма Рейнора Кенлона, американца, здесь, в мире 24 999 года, командиром одного из самых мощных боевых кораблей своего времени — середины XX века, — атомной подводной лодки Соединенных Штатов, снаряженной 24 — дюймовыми торпедами, укомплектованной зенитным вооружением, дорогостоящим устройством, обеспечивающим невероятно долгое плавание под водой, и столь удачно сконструированным корпусом, что субмарине ничего не стоило погрузиться на 800 футов.

Женщина заговорила снова, на сей раз на языке крылатых, с ноткой замешательства в голосе:

— В чем дело? Вы не понимаете по-английски? Вы что, из варваров — неамериканцев своего века?

Кенлон рассмеялся. Он не мог удержаться: если верить последующим эпохам, то легко представить, кто выиграл все войны после Второй Мировой.