«Бедный, бедный Робин, ты ничего не знаешь», – подумала Верити, а вслух сказала:

– Ты был его сыном.

– Но ты была дочерью женщины, на которой он женился, чтобы иметь сына.

– Робби, дорогой, он был чудесным отцом. После смерти мамы он дал мне возможность получить отличное образование.

– Но он не включил тебя в завещание.

– Ты был его сыном, – настойчиво повторила Верити.

– Ну, если ты так считаешь… Я думаю, что не смог бы быть таким великодушным. Ты хорошая, Рити. Понимаешь, сейчас я женился, у меня есть Адель.

– Дорогой, я все понимаю. Для мужчины жена всегда должна быть на первом месте.

– Да, – согласился Робин, – но иногда эта несправедливость заставляет меня волноваться.

– Но почему?

– У меня так много всего, а ты должна пробиваться в жизни сама.

– Ты изменился, Робин.

Он действительно изменился. Раньше он никогда не задумывался о подобных вещах.

– Думай только о своей жене, Робин. Я, – добавила Верити с внезапным вдохновением, – никогда не заглядывала далеко в будущее.

– Что ты имеешь в виду, Рити?

Она не ответила, не зная, что отвечать, и удивляясь своему бесшабашному заявлению.

– У тебя кто-то есть? – снова спросил Робин. – Ты поэтому так уверена в будущем?

– Может быть, – проговорила она с напускной застенчивостью.

– Не хочешь сказать?

– Не могу.

– Это случайно не то, о чем недавно говорила Адель?

– О чем?

– Я сказал ей, где ты работаешь. «А, Принцы, – сказала она. – Ну и какого из трех принцев она выбрала?» Потом добавила: «Любой из них подойдет». Я надеюсь, – улыбнулся Робин, – что это не из-за денег.

– Нет, – подтвердила Верити.

– Так который?

– Оставь это, Робин. Пусть это останется прекрасной сказкой. «Жили-были три принца: добрый принц, красивый принц и принц серединка на половинку»… Помнишь, дорогой?

– Помню. Ты всегда обожала сказки и читала их мне. Ты здорово их читала, Верити. Конечно, я помню. – Он улыбнулся. – «Жили-были три принца: добрый принц, красивый принц…»

– «И принц серединка на половинку», – закончила она.

– И это серьезно? – настаивал Робин.

– Ну, как тебе сказать… – Лучше так, подумала она, чем признать, что нет никакого принца, ничего вообще, что заставляло бы ее оставаться в Австралии, кроме…

– Конечно, тебе нужна любовь… и деньги, – не унимался Робин. – Что еще нужно девушке? Я счастлив за Адель, потому что у нее все это есть, так же, как у меня. Я думаю, это важно для любого человека, не так ли?

– Конечно, дорогой, – кивнула Верити.

Они вместе пили чай, однако Робин ничего не ел. Она обратила внимание на то, как дрожали его пальцы, когда он держал чашку.

Поставив чашку на стол, Робин сказал:

– Ты не можешь себе представить, насколько мне теперь легче, Верити. Я не предполагал, что ты… Я имею в виду… Я думал, что ты осталась здесь именно из-за меня.

Верити рассмеялась, надеясь, что брат не почувствует неискренность ее смеха.

– Но сейчас я знаю… – продолжил он.

– Робин, ты не знаешь, – прервала она брата, так как понимала: ложь вроде этой могла привести к неудачному результату. – Я сама еще толком не знаю.

– Верити, я не собираюсь кричать об этом на каждом углу, я хочу только повторять самому себе ради собственного душевного спокойствия: «Жили-были три принца…»

Ну, это, кажется, безобидная ложь, и если она успокоила Робина, то Верити была удовлетворена. Она проводила брата и помахала ему вслед рукой.

На следующее утро в «Женском замке» опять была только Присцилла. Верити не удивилась, не увидев Барта, потому что, как менеджер фирмы, он часто отсутствовал, занимаясь закупками. Она знала по опыту работы в Англии, как важно заблаговременно обеспечить поставки.

Она выпила чаю с Присциллой, затем поднялась наверх и занялась учетом товара, попутно вытирая пыль.

Между учетом и уборкой Верити продала прикроватную лампу и поднос и потому считала, что свое жалованье за полдня она заслужила.

После ленча она тщательно осмотрела все комнаты. Присцилла, выйдя, сказала ей, что обстановка во второй спальне не менялась уже довольно давно, поэтому Верити решила заняться этим.

Довольно долго Верити простояла, внимательно оглядывая спальню. В своем теперешнем виде это была привлекательная обстановка, предназначенная для жизнерадостного подростка. Верити знала, что улучшить ее она не сможет, поэтому решила переделать все с учетом потребностей другого возраста.

Она скрупулезно осмотрела все коробки. Вдохновение пришло к ней в виде замечательного пикейного покрывала. Вслед за ним она извлекла еще несколько предметов, которые подходили для обстановки, которую она имела в виду, – викторианской спальни для тонко чувствующей молодой женщины, спокойной, с очень хорошим вкусом.

Узкая кровать благополучно вписывалась в замысел Верити. Она убрала все прежние вещи и вытащила белые льняные салфетки, которые также нашла в большом ящике. К своему восторгу, она откопала антикварный умывальный таз и кувшин, вспомнив, что на складе в задней комнате видела подходящий столик. Верити заметила его вчера, ей понравилась темная поверхность неполированного дуба. Столик был на колесиках – и это облегчало задачу.

Теперь Верити работала сосредоточенно, с воодушевлением. Она всегда отличалась усердием, но сейчас была увлечена даже больше, чем в Челси. Потому что это было то, что надо. Она вогнала последнюю кнопку, чтобы закрепить что-то, и окинула взглядом интерьер спальни. Вчера Верити чувствовала какую-то неуверенность, но сейчас все было иначе. Вот если бы он… если бы Барт Принц…

– Идеально, – мужчина в дверях сказал это так уверенно, что не было никаких сомнений в его искренности. Чувствуя подступившие к глазам нелепые слезы облегчения – разве мнение этого человека имело для нее значение? – Верити поспешно обернулась.

– Идеально? – повторила она.

– Я же сказал. – Барт Принц смотрел на нее насмешливо, и она, вспыхнув, отвела взгляд.

Верити отчаянно пыталась скрыть охватившее ее волнение. Почувствовал ли он ее уязвимость или просто не заинтересовался, она не поняла. Они вышли из комнаты вместе.

– Завтра, Верити, – сказал Барт, – магазин будет закрыт.

– Праздник?

– Напротив. Мы будем работать очень напряженно.

– Переучет товаров?

– Нет, новые закупки. У меня есть предложение из Лилит-Вейла, маленького городка в долине по ту сторону Голубых гор. Я надеюсь откопать там довольно много сокровищ. Вещи ранних колонистов.

– Это возможно сделать за один день?

– Нет, я возьму фургон, и мы останемся на ночь. Верити открыла рот, чтобы сказать что-то, но передумала.

Ей хотелось знать, кого он имел в виду под «мы».

Барт совершенно неверно истолковал вопрос, готовый сорваться с ее губ:

– У нас будет фургон и палатка, в Вейле нет отелей. Верити облизнула пересохшие губы:

– Но закрывать магазин нет необходимости. Я могла бы заняться торговлей.

– В Лилит-Вейле?

– Вы хотите сказать, что я…

– Да, именно, что вы отправляетесь тоже. И не говорите мне, – добавил Барт раздраженно, – что никогда не делали этого в Челси.

– О нет, напротив. – Она делала закупки вместе с мистером Феликсом, но мистер Феликс был ей как отец. Кроме того, они останавливались в отелях, и миссис Феликс, конечно, была с ними.

Барт насмешливо посмотрел на Верити.

– Я полагаю, – сказал он, растягивая слова, – вы приличная женщина. И не сомневаетесь в себе. – И добавил:

– Не унывайте, мисс. Присцилла, конечно, поедет с нами. У вас такое сомнение на лице, – усмехнулся он. – Впрочем, такой развалине, как я, давно пора отвыкнуть от подобных разговоров… Но эта тема – табу.

Верити молча слушала Барта, ее интересовало лишь, кто ездил с Присциллой раньше. К своему ужасу, она услышала, что спрашивает:

– У вас здесь кто-то работал до меня, мистер Барт? Он весело рассмеялся:

– Нет. Но Присцилла не из таких. Ведь это то, о чем вы хотели спросить на самом деле, не так ли?