— Что-то не нравится мне эта охота.
— Неудивительно. Уж больно «зверь» необычен, — с плохо скрытым раздражением ответил Александр Николаевич, вспоминая — в который раз! — что не кто иной, как Михаил Дмитриевич, был ярым поборником наибольшей свободы для супермозга.
— Охотилась лисица на волка, а волк — на медведя, — пожевав губами, проговорил Михаил Дмитриевич.
— Оставьте неуместные замечания. Это мы с вами выпустили его из клетки, — сказал Александр Николаевич и не удержался: — Уж теперь-то он обрел полную свободу воли. Так что лучше не вмешиваться в действия милиции, когда они исправляют наши ошибки.
— Самое главное при исправлении ошибок — не наделать их больше.
— А я и не знал, что мой заместитель — остряк и философ, — Александр Николаевич уже начинал «дымиться».
Он никак не мог простить своему заместителю двух повестей, написанных (как справедливо подозревал Александр Николаевич) в рабочее время. И вообще он не понимал, почему такой блестящий ученый, умеющий широко и в то же время логично мыслить, растрачивает свое время на коллекционирование марок и бабочек, на придумывание парадоксальных формул и «созерцание потолка».
Михаил Дмитриевич старательно отводил глаза от Александра Николаевича. Его настроение становилось все более мрачным по мере того, как они приближались к дому, где, по расчетам, должен был находиться супермозг. Михаил Дмитриевич видел людей в форме милиции, в армейской форме, в штатских костюмах, притаившихся за каждым углом. Десятки металлических стрекоз висели в воздухе. Их угрюмые тени медленно передвигались по земле, по стенам домов.
Полковник, а за ним и ученые подошли к группе людей, стоявших у дома. Александр Николаевич сразу узнал в одном из них, коротко стриженном под ежик, человека, с которым когда-то на опушке леса разговаривал полковник Тарнов и называл его Эльбором Георгиевичем.
— Вовремя поспели, — тихо сказал Эльбор Георгиевич полковнику и посмотрел в сторону ученых. — Чем они могут нам помочь?
— Обстоятельства покажут, — уклонился от ответа полковник Тарнов. — Не пора ли начинать?
Эльбор Георгиевич кивнул и знаком показал нескольким людям, стоящим наготове у дверей, что можно начинать. Неслышно, как тени, эти люди поднялись по лестнице впереди полковника и ученых.
В последний момент к ним присоединился Эльбор Георгиевич.
Гибкий коренастый оперативник нажал кнопку звонка и тут же отпрянул в сторону. Его коллеги стояли наготове.
Прошло несколько минут, прежде чем открылась дверь и показалась стройная сероглазая женщина с тонкой шеей и высокой гладкой прической.
Александр Николаевич расслышал, как Михаил Дмитриевич пробормотал:
— Клетка пуста.
Женщину сразу оттеснили в сторону от двери, и несколько оперативников проникли в квартиру.
— Что случилось? — испуганно спросила хозяйка квартиры.
Прежде чем ей успели ответить, из квартиры выскочил низенький оперативник и доложил Эльбору Георгиевичу:
— В квартире его нет.
— Где ваш жилец? — спросил Эльбор Георгиевич у Али.
— Не знаю. Он исчез вчера, — сказала Аля, и ее глаза наполнились слезами. Она уже поняла, что предчувствия не обманули ее.
Эльбор Георгиевич взглянул на Тарнова, и тот без слов понял его.
— Давайте-ка пройдем в квартиру, — попросил Тарнов женщину.
Аля кивнула, отворачивая лицо и сглатывая слезы. Она поспешно вошла в комнату и села в то самое кресло, где часто сидел Юра. Она сделала это нарочно, чтобы в кресло не сел посторонний.
— Вы сказали — исчез. Как это понять? — спросил Тарнов Алю. — Ушел, уехал?
— Не знаю. Я хотела познакомить Юру с академиком. Но на работе его не оказалось. И дома тоже…
Она посмотрела на пустую вешалку и закрыла лицо руками. Ее плечи затряслись.
— Успокойтесь.
Аля послушно взяла поданный ей стакан с водой.
Всхлипывая все реже, она стала рассказывать. Лицо полковника было участливо-сочувственным, изредка он вставлял «да», «конечно», «неужели», «ужасно» — несложный набор, поощряющий высказаться до конца. Александр Николаевич вспоминал, что совсем недавно он видел лицо полковника иным.
Если Аля в своем несвязном рассказе перескакивала от события к событию, полковник умело возвращал ее к тем фактам, которые его интересовали.
Все испортил Александр Николаевич. Его вывел из равновесия Михаил Дмитриевич. К тому же он плохо переносил женские слезы. Когда Аля сказала о Юрии:
«Понимаете, я впервые встретила настоящего человека», он весьма выразительно хмыкнул.
Аля тотчас умолкла, с недоумением посмотрела на полковника и спросила:
— А собственно говоря, почему я вам рассказываю все это?
— По моей просьбе, — мягко сказал Тарнов.
— А какое право вы имеете спрашивать? — глаза Али стали злыми.
— Видите ли, нам необходимо разыскать Юру.
— Кто вы?
— Полковник милиции. Это мои сотрудники, а это — ученые.
— Один ученый уже вмешался. И только навредил. Слово «ученый» в Алиных устах прозвучало саркастически, и «дымящийся» Александр Николаевич взорвался. Прежде чем полковник успел ему помешать, он выпалил:
— Мы разыскиваем собственность нашей лаборатории — искусственный мозг. Он может называться Юрой — сути это не меняет!
Слезы на женском лице мгновенно высохли, оставив две темные дорожки.
Аля повернулась к Александру Николаевичу. Ее побелевшие губы дрожали:
— Вы… вы сами — искусственный мозг! Она была вне себя от ярости и обиды. Еще мгновение — и она влепила бы ему пощечину.
Александр Николаевич отступил, пожимая плечами. И тогда вперед выступил Михаил Дмитриевич. Он смотрел на Алю с неподдельным сочувствием.
— Не огорчайтесь, то, что сказал мой коллега, не имеет для вас никакого значения, — сказал он.
— Значит, это правда?
На Алю было больно смотреть. Плечи беспомощно опустились, и от этого шея казалась тоньше и длиннее, на нижней закушенной губе показались капельки крови,
Расчувствовался даже Александр Николаевич. Из-за спины Михаила Дмитриевича он сказал:
— Не стоит из-за него так переживать. Он же ненастоящий.
Александр Николаевич плохо знал женщин.
— Вот как? Ненастоящий? — с прежней яростью произнесла Аля. — А вы — настоящий? Вы уверены в этом?
— Александр Николаевич не хотел вас обидеть, — сказал Михаил Дмитриевич. — Извините его. Аля, пряча слезы, отвернулась.
— Он любил меня. Он говорил: «Вот, оказывается, как это бывает, когда полюбишь…»
«Еще одно качество, необходимое ученому, — женский утешитель», — с бешенством думал Александр Николаевич, глядя на зама, и резко сказал Але:
— Да поймите, супермозг экспериментирует, — снова не мог сдержаться Александр Николаевич. — Он совершил немало преступлений!
— Юрий не мог это сделать! — крикнула Аля.
— Он убил шимпанзе, чтобы изучить, как устроен мозг. Из-за него в автомобильной аварии пострадал человек.
— Должен заметить, — вмешался Михаил Дмитриевич, — он виноват в происшествии на шоссе не больше, чем мальчишкашкольник, перебегающий улицу перед автомобилем. Скорее всего он так ничего и не подозревает о случившемся.
Аля внимательно посмотрела на неожиданного союзника, но ему уже отвечал Александр Николаевич:
— Тем хуже.
— Для нас с вами, — запальчиво произнес Михаил Дмитриевич. — Это мы недопрограммировали его!
— И поэтому он унес из лаборатории пробирки с микробами?..
— Вряд ли он унес их, чтобы разводить на досуге кроликов, — меланхолически заметил полковник.
— Он не сделает ничего плохого, — сказала Аля.
— Полагаете?
— Знаю. Он вовсе не такой, как вы себе представляете.
Свет из окна падал широкой полосой. В нее попала прядь Алиных волос и вспыхнула золотыми блестками. Коренастый оперативник, стоящий у двери и переминающийся с ноги на ногу, посмотрел на молодую женщину. Возможно, он вспомнил о той, которая ждет его дома.
— Но поймите и нас. О любом существе судят по его поведению. А поведение супермозга было опасным. И если еще вспомнить о его возможностях…