Вытянув лицо, я надеваю приталенную черную рубашку.

- Она живет по пути к озеру? – задаю вопрос я, надевая свои ботинки.

    Она просовывает голову внутрь гардероба.

- Не будь такой занудой, Эм. Почему бы тебе хотя бы раз не позволить себе потерять контроль и повеселиться? – она отходит назад, когда я вхожу в комнату.

- Я не зануда, - я беру ключи от машины со столика, надеваю своё темно-бордовое ожерелье и кладу перо на ящик с украшениями, - я просто ненавижу вести машину всю дорогу туда. Это получается таким дерьмовым заездом. И там просто всегда очень много людей на вечеринках Реми.

    Она надувает губы и щурит глаза.

- Достаточно, Эм. Можем мы пойти и повеселиться как две обычные студентки колледжа?

Слово «колледж» подталкивает меня. Мы ходим в местный колледж Стар Холлоу с тех пор, как наши родители не смогли позволить нам что-нибудь еще. Мы получаем гранты каждый семестр, покупаем книги или арендуем их, когда можем, и живем дома. Большинство классов учат профессора, которые знают меньше, чем мои школьные учителя, и иногда я задумываюсь, зачем вообще хожу в колледж.

Я заставляю себя улыбнуться:

- Мы всегда ходим на вечеринки.

Она игриво ударяет мою руку.

- Но ты никогда не веселишься, поэтому хотя бы сегодня можешь попытаться?

Вздохнув, я киваю:

- Хорошо, я попробую, но сложно веселиться, когда люди смотрят на тебя, будто ты можешь убить их.

- Никто не винит тебя за смерть твоего отца. Даже копы сказали, что это не могла быть ты. Они ведь не выдвинули обвинения.

- На самом деле, они так не говорили. У них просто не было достаточно улик, чтобы сделать это.

- Да, но никто не думает, что ты действительно могла убить его, - убеждает она меня.

- Все в этом городе так думают, - не соглашаюсь я, - они думают, что причина моего исчезновения на неделю – это то, что я скрывалась от копов.

- Ну, возможно, если бы ты сказала кому-нибудь, где была… - она ждет, но я молчу, и буду молчать до того дня, пока не умру. Она закатывает глаза и сгибает мизинец перед собой, - никто не думает, что ты убийца. Теперь поклянись, что ты будешь веселиться.

- Ладно, - я строю гримасу и цепляюсь своим мизинцем за ее, - я клянусь, что попробую повеселиться.

Она сжимает мизинец.

- Не попробуешь, а будешь.

- Я обещаю, что буду веселиться, - сказала я нахмурившись.

Она подпрыгивает, оживленно хлопая в ладоши, пока я пристегиваю браслет с шипами к запястью, затем мы выходим за дверь.

- И помни, что случится, если ты заберешь свои слова обратно, - говорит она, спускаясь вниз по лестнице, размахивая руками.

- Да, да, плохая карма настигнет меня, - говорю я, зашнуровывая ботинки после того, как прохожу последнюю ступеньку. Рейвен очень сильно верит в карму, но я сыта кармой по горло с тех пор, как мне исполнилось четыре, когда я случайно забрала жизнь моей бабушки.

- Чувак, почему ты выглядишь так, будто совершила преступление? – мой брат Йен опирается на дверной косяк кухни, опаляя шальную нить на его балахоне с помощью зажигалки. Его тонкие коричневые волосы спрятаны под серую шапочку и, как обычно, его руки полностью покрыты краской. Он также высок, как и я, и немного худощавый. Очень часто люди думали, что он младше меня.

Я качаю головой и выхватываю у него зажигалку.

- Почему ты играешь с огнем? Когда-нибудь ты навредишь себе. Или поранишь кого-нибудь другого.

Он делает выпад за зажигалкой, но я уклоняюсь и мчусь в кухню, где ковер сменяется кафелем. Я кидаю зажигалку на пол и смотрю, как она разбивается.

- В чём твоя проблема? – кричит Йен, подбирая сломанные кусочки.

Йену двадцать один, он на два года старше меня, и он все еще живет дома. В шестнадцать он объявил себя бедным художником, что означает, что он будет жить здесь всегда, опустошая холодильник и зависая на чердаке, который является его «студией».

Он хватает мою руку и жестко сжимает ее.

- Почему тебе нужно быть такой сукой временами?

Я напрягаюсь, пока чувствую, как его смерть грубо проходит через меня, словно яд. Огонь везде, крыша нашего дома сияет в огне. Йен лежит на полу, умирая – он хочет быть здесь. Я вырываюсь и резко делаю вдох через нос. Я видела его смерть раньше, и каждый раз она одинаково болезненна. В прекрасном мире, полном роз и солнечного цвета, я бы имела возможность изменить причину его смерти. Но насколько я знаю, предсказания смерти окончательны и неизменны также, как и чернила на страницах моего блокнота.

Он трет черно-желтую краску со щеки.

- Послушай, Эм, мне жаль, окей? – он глядит на Рейвен, беспокоясь о ее реакции, - я просто нехорошо спал в последнее время.

- Все в порядке. И мне жаль, что я сломала твою зажигалку, - я подбираю оставшиеся части и бросаю их в мусор, - ты принимаешь свои лекарства?

Он массирует заднюю часть шеи, выглядя напряженно.

- Да, но я не уверен, нужны ли они мне. Прошло два года с тех пор, как Алисса… И сейчас я чувствую себя очень хорошо.

Тот факт, что он не может говорить о ее смерти, доказывает, что он не готов перестать принимать свои лекарства. Йен никогда не простит себя за исчезновение Алиссы - его девушки в старших классах, чье тело было обнаружено в озере.

После того, как её нашли, Йен провел весь свой выпускной год выпивая и находясь под кайфом. Однажды он даже пытался покончить жизнь самоубийством, не смотря на то, что отрицает это, говоря, будто просто заглотил слишком много таблеток, но я знаю правду – я читала его предсмертную записку.

Когда я обнаружила его на полу в ванной без сознания и едва дышащим, я знала, он не должен был умереть, но все равно это напугало меня до усрачки. Он очень сильно любил Алису, и вина ее потери забирала его жизнь и отравляла его голову темнотой, от которой, я думаю, он никогда не сможет избавиться.

Он раскрывает объятия, но я уклоняюсь.

- Рейвен и я, уходим. Скажи маме, что я буду поздно… Если она появится.

Он идет к шкафу и достает оттуда коробку с сухим завтраком.

- Даже если она придет домой, она будет слишком пьяна, чтобы заметить.

- Я знаю, - я собираю грязную посуду со стола и кладу ее в раковину, - но на всякий случай, если каким-то чудом она придет домой трезвая и заметит, что я не здесь, ты будешь знать, что ответить.

Он машет на нас рукой, когда мы подходим к парадной двери.

- Да-да, я передам.

Рейвен посылает ему кокетливый поцелуй.

- Спасибо, сладкий.

Йен вопросительно поднимает брови.

- Сладкий?

Я рывком открываю дверь.

- Я думала, ты сказала, что никогда не будешь тусоваться с ним?

Она пожимает плечами и юркает за парадную дверь, покачивая пальцами и треся бедрами.

- Не буду, но я никогда не говорила, что я не буду флиртовать с ним.

Я машу Йену рукой на прощание.

- Увидимся позже, и если тебе что-нибудь понадобится, позвони мне.

- О да, я чуть не забыл, - он возвращается на кухню и, секундами позже, возвращается с моим блокнотом, - это было на переднем крыльце этим утром.

Поразившись, я беру блокнот и смахиваю грязь с черной кожаной обложки.

- Ты знаешь, как это попало сюда?

- Я подумал, ты оборонила или что-то в этом роде, - он пожимает плечами, - не видел, чтобы кто-нибудь приходил этим утром, не считая тебя.

Я с трудом сглатываю и переворачиваю страницы. Все выглядит нормально, блокнот был таким же, каким я его потеряла, не считая последней страницы.

Ослепленные непрозрачной завесой смертности, ее глаза всегда закрыты, как могила. Она хочет знать, хочет чувствовать этот огонь, яркость луны. Поэтому ищет свет. Только для того, чтобы понять, он в ней, как уголь, что должен зажигать.

Почерк безупречный, как если бы каждый изгиб буквы что-то значил. Я аккуратно прикасаюсь к странице, как будто это что-то драгоценное.

Рейвен заглядывает через мое плечо.

- Я думала, ты потеряла его.

- Похоже, я ошибалась, - я захлопываю блокнот, - подождешь меня в машине?