Тимофей молча кивнул.

— Хулиганские действия, попытка покушения на жизнь. Это уголовное преступление: статья…

Капитан задумался, под какую статью лучше всего подвести Тимофея.

— Не было ничего такого, товарищ капитан, — устало сказал Тимофей. — Написать можно что угодно… А свидетели?

— К заявлению потерпевшего медицинское заключение приложено, — перебил капитан. — Вот оно. — И он показал Тимофею синий листок-анкету, густо исписанный мелким корявым почерком, со штампом и печатями.

— Все равно не было, — повторил Тимофей. — По-другому было… Я его только окунул в бассейн у «Хрустальной струи». Разве там можно человека утопить?

— Человека можно в любой луже утопить, — назидательно сказал капитан. — Были случаи.

— Так ведь свидетель есть, — настаивал Тимофей. — Она все видела.

— Вы имеете в виду гражданку Несерчаеву? — уточнил капитан.

— Ее…

— Ну, видите ли, она лицо заинтересованное и не может рассматриваться в качестве беспристрастного свидетеля.

— В чем она заинтересована?

— Это вы оставьте, Иванов. Мне ведь все известно.

— Клевета, товарищ капитан. По-другому было.

— Что именно по-другому? Я вам заявления потерпевшего еще не показывал.

— А я его знаю. Он такое заявление в местком подал… Меня уже вызывали и…

— Что «и»?

— Заявление показали… Ругали… Грозили… Он в заявлении написал, чтобы меня судили и исключили из профсоюза.

— Вот что, — сказал капитан. — Значит, в местком тоже… Ну, судить вас или нет, это мы будем решать… Посмотрим…

— Так за что судить-то, товарищ капитан?

— А вот за это самое, — капитан постучал пальцем по заявлению Жоры. — Кстати, Иванов, почему у вас физиономия в синяках? Еще с кем-нибудь подрались?

— Это он, — сказал Тимофей.

— Кто он?

— Он, — Тимофей указал на заявление Жоры.

Капитан явно удивился:

— И вы позволили?.. Между прочим, у него на лице синяков я не заметил.

— А откуда им взяться? Я ему ничего не успел сделать.

— Не успели? Как не успели?

— Очень просто… У него руки длинные.

— А эти ваши «приемы»?

— Я их не применял… Забыл про них…

— Чудеса рассказываете… А бассейн?

— Так это уже после было, товарищ капитан. Я упал, и он меня ногами стал бить. Ну, и тут я вспомнил… про приемы… И купнул его в бассейне. Он сразу вылез, но больше драться не стал… Убежал…

— Еще бы, — сказал капитан и почему-то поежился…

— А больше ничего не было, — заверил Тимофей и осторожно потрогал кончиком языка свою разбитую губу, которая опять начала кровоточить.

Капитан задумался, внимательно глядя на него. Потом подвинул несколько листов чистой бумаги и сказал:

— Напишите объяснение. Все как было, с самого начала. Подробно и разборчиво.

Тимофей пересел за соседний стол и принялся писать. Писал он долго. Получилась почти целая страница. Однако капитан забраковал его работу.

— Что это вы придумали, — недовольно сказал он, пробежав глазами написанное. — При чем тут время?.. И надо подробнее. Все как было. Пишите еще раз, только побыстрее.

Тимофей тяжело вздохнул. Бросил взгляд на часы. Скоро семь. Он сидит уж два часа… Подробнее, это еще два часа… Выхода не было, и Тимофей решил приостановить время…

— Вот, — сказал он, протягивая капитану исписанные листки.

— Уже, — встрепенулся капитан, откладывая газету. — Ну это другое дело… Но, — он озадаченно взглянул на Тимофея, — когда вы успели?

— А что?

— Быстро очень…

— Так вы и велели побыстрее.

Капитан некоторое время с сомнением разглядывал лежащие перед ним листки бумаги, потом испытующе посмотрел на Тимофея.

«Опять промахнул, — подумал Тимофей. — Надо было обождать немного…»

К счастью, капитан, видимо, сам торопился:

— Ну ладно, — сказал он. — Идите пока.

— Куда? — уточнил Тимофей.

— Домой, вероятно, — пожал плечами капитан и протянул Тимофею его пропуск.

Выходя из кабинета, Тимофей еще раз взглянул на табло часов. Девятнадцать и одна минута…

«Странно, что не придрался», — мелькнуло у него в голове.

Утром, придя на работу, Тимофей обнаружил, что его почти готовый чертеж залит зеленой тушью. В другое время подобное происшествие вызвало бы в отделе бурю возмущения и море сочувствия. Но теперь все было иначе… Соседи посматривали на испорченный чертеж с подчеркнутым безразличием и плохо скрываемым злорадством. Никто даже не подошел.

— Не надо было оставлять, — услышал Тимофей чью-то реплику.

Неоконченные чертежи оставляли на столах все, закрывая их бумагой или газетами. Так же поступил вчера и Тимофей перед уходом в милицию. Тушь кто-то вылил на чертеж, предварительно приподняв застилавшую его газету. Собственно, кто это сделал, Тимофею, было ясно, но никаких доказательств у него не было.

Прибежала Зойка, заахала, стала советовать, как попытаться смыть тушь. Перевернули чертеж, и оказалось, что пятна прошли насквозь.

— Знаешь, Тим, а ведь это не тушь, — заявила Зойка, понюхав самое большое пятно, — по-моему, это зеленка.

Пустой флакон из-под зеленки действительно валялся под столом Тимофея.

— Ну вот, сам и залил, — насмешливо сказали сзади. — Нечего было сюда зеленку притаскивать. Мазался бы дома…

— А ты сюда ее принес? — тихо спросила Зойка.

Он отрицательно покачал головой. Зойка только вздохнула в ответ.

Пришел начальник отдела. Увидел испорченный чертеж. Всплеснул руками:

— Сегодня сдавать… Уже назначена защита проекта… Черт знает что!

— Я переделаю, — сказал Тимофей.

Начальник посмотрел на него с состраданием и молча отошел.

Тимофей взял чистый лист бумаги и направился к светостолу. Через минуту он возвратился, прикрепил бумагу к чертежной доске, подперся ладонью и задумался. Вокруг перемигивались, посмеивались, но так как Тимофей сидел неподвижно и не начинал чертить, на него перестали обращать внимание.

Незадолго до обеденного перерыва Тимофей вдруг встал, свернул бумагу в рулон и пошел в кабинет начальника отдела. Когда дверь за ним закрылась, все заговорили сразу.

— Сколько человек подвел…

— Сегодня срок. Защиты не будет… Премия — ау…

— Ничего, сейчас начальник всех на прорыв бросит… Выкрутится…

— А я откажусь… Я свое задание только к четырем кончу.

— И я…

— И я…

— И вообще Иванов вместо того, чтобы начать переделывать, полдня впустую просидел. Думал о чем-то.

— О чем? О своих делах… Судить ведь будут.

— И правильно…

Дверь в кабинет начальника отдела отворилась, и в чертежной сразу стало тихо.

Вышел Тимофей с рулоном, за ним начальник отдела. Вид у начальника был странный: одной рукой он почесывал затылок, другой — поглаживал подбородок, а на лице у него застыло выражение приятного обалдения. Он проводил Тимофея до середины зала, остановился, хотел что-то сказать, но раздумал. Постояв немного, он повернулся на каблуках, сунул руки в карманы и, насвистывая вальс из «Мартина-рудокопа», вышел в коридор.

По чертежной пробежал легкий шелест. Так шелестит морская волна, тихо набегая на влажный песок. Но шелест, стремительно нарастая, превратился в гул прибоя, когда Тимофей подошел к своему столу, развернул рулон, и все увидели готовый чертеж, уже завизированный начальником…

Следующим днем было воскресенье, и Тимофей решил осуществить наконец опыт, о котором думал давно… Чудесная способность замедлять время и растягивать его как резиновую ленту заставила Тимофея задать себе вопрос, а нельзя ли время ускорить, как бы подогнать его…

Если он обладал и такой способностью, то, превратив часы в секунды, а годы в часы, он может стать путешественником во времени, и тогда… Тогда открывались такие перспективы, о которых Тимофей боялся даже мечтать. Кто знает, быть может, у него, опережая его собственное время, просто проявилось свойство, которое в будущем станет достоянием всех людей. Тогда его место там — в этом неведомом, но обязательно прекрасном будущем,